Вторая часть. ГОРБАЧЁВЩИНА ПОД ПИВО.
К чертям романтику! Пивбар “Грот” теперь стал точкой назначения на вечер. Культурное во всех отношениях заведение, где форма отпуска товара была стандартизирована и утверждена на самом высоком региональном уровне. За билет по установленному тарифу, купленный на входе, каждый посетитель получал норму: половинку бройлера цыплёнка-табака и пару бокалов свежайшего пенного напитка от Кольского пивзавода. Внушительная очередь из эстетов и почитателей пива была в те годы обязательной принадлежностью всякого подобного заведения. Не отстояв её, внутрь было не зайти. Теперь даже трудно представить, с каким воодушевлением встречали стоявшие в этой долгой очереди каждого выходящего, в надежде, что будут запущены на его место. Единственным положительным следствием очереди было то, что, в реалиях сравнительно небольшого города, обязательно встретишь здесь кого-нибудь из знакомых. Так и вышло.
— Мы чужие на этом празднике жизни! — Фраза комбинатора не могла не вырваться из уст одного из сокурсников после их обоюдного приветствия.
— Погнали на Копытова! — Предложил в ответ его более искушённый товарищ. — Там будет попроще.
И “На Копытова” на самом деле было проще, хотя и не ближний свет. Доехав до конечной автобуса, вышли, и далее пешком до самого крайнего дома. Таким, во всяком случае, показался томительный путь нашему герою. Пиво здесь было тем же самым — Жигулёвским Кольским, а закуска представляла из себя затхлое рыбное ассорти крутого посола, так что пива для восстановления баланса солей требовалось много. Простота царила во всём: в обхождении с посетителями и в интерьере питейной. Бетонный пол, оштукатуренные стены, железные стулья, хромые липкие столы… Закреплённый на стене телевизор “Рубин” транслировал с видеомагнитофона аэробику для всех присутствующих. Данный призыв к здоровому образу жизни вызывал отклик аудитории. Все так и сворачивали шеи в сторону 67-сантиметровой диагонали экрана, особенно в моменты, когда наступал черёд коленно-локтевой позы с махами ногами. Женщин среди посетителей было не видать. Не считать же посетительницами троицу спортсменок, тех кто без устали, стоило только перемотать кассету, снова и снова исполняли комплекс аэробных упражнений. Ритмичная музыка, сопутствующая гимнастике, то и дело заглушалась не столь разнообразными возгласами зрителей. Хотя, если судить по бодрой реакции и смеху окружающих, те замечания зрителей отличались отменным остроумием. Курение в зале было под запретом. Однако воздух невесть откуда был наполнен дымом. К дыму примешивалась смесь пиворыбных ароматов. Кто с чувственным обонянием, зловонием бы назвал сей дух, но все посетители выказывали полное удовлетворение атмосферой пивного зала. Наш Гордый свет с товарищем подсели за столик к двум мужикам.
— Не возражаете? — поинтересовались курсанты присаживаясь. Сделано это было скорее ради проформы, других свободных мест всё равно не наблюдалось. Беседа в компании чужаков не складывалась. Зато мужики, разгорячённые хмелем, гласно вели свой разговор из рода “за жизнь — за политику”. Подмигнув, один из них затеял сказ:
— Горбачёв заходит в баню, а моющиеся схватили шайки, прикрывают причинные места. “Да что вы, товарищи?” — удивляется Михал Сергеич.
— “Райкин пришёл”, что ли? — вклинился в анекдот его нетерпеливый собеседник.
— Причём здесь Райкин? Дослушай! — первый продолжил декламировать свой анекдот на злобу дня. — Голые мужики хором: “А вы разве без Раисы Максимовны?”
Работяги сами не смеялись над хохмой, для них подобная шутка представляла обыденность. Зато для молодых курсантов, вернувшихся с морей и подотставших от жизни, подобный юмор был как откровение. Они заливались смехом и над анекдотом, и над парочкой потешных работяг. Все четверо совместно чокнулись бокалами, разговор за столиком продолжился. Порой он принимал вид спора. Один из мужиков как бы за политику партии, второй — в оппозиции.
— Войска из Афгана, наконец, выводят, — заметил первый. — Перестанут парни возвращаться в цинковых гробах.
— Из Нагорного Карабаха теперь потянутся, — саркастично обрезал второй мужик. Для курсантов оказалось в новинку, они не знали, что в зону заполыхавшего конфликта Азербайджана и Армении подтянули армию.
Тот, который оптимист, хлебнув пивка, не унимался:
— Что, поборники юности мятежной, примолкли? Вот вам ещё анекдотец. Летят два воробья через границу навстречу друг другу. “Ты откуда?” — спрашивает один воробей другого. “Из Америки. Слышал у вас перестройка, гласность. Почирикать бы с вашими птицами! А ты куда?” “Я к вам. Вволю начирикался, теперь — поклевать бы!”
Курсантов пробрал смех. Закусь уже не казалась слишком солёной, и пиво хотелось повторить. А тем временем некие затейники из посетителей воткнули в видик другую кассету. Нескончаемая аэробика сменилась откровенными сценами немецкого порно. Публика с интересом воззрились на новую программу.
— Дастиш-фантастиш! Дастиш-фантастиш! — в зале оживились сразу несколько комментаторов.
— Это по-каковски? — впервые услышав данное сочное созвучие иностранных слов, покатывались со смеху курсанты. Потехи добавила строгая женщина с разлива. Сорвавшись со своего поста, она быстро выключила видик, тем самым обезвредив очаг вражеской пропаганды. Мол, не положено в их заведении! Смотрите аэробику и не выёживайтесь!
— А вот ещё, парторг в бригаде рассказал, — вступился первый. — Кто такой коммунист? Это тот, кто читает Маркса и Ленина. А кто такой антикоммунист? Это тот, кто ещё и понимает Маркса и Ленина. — Курсанты задумались, переваривая.
— Не согласен, — вмешался пессимист, — Коммунисты, кого лично знаю, отродясь не читали ни того, ни другого! Зачем читать и тем более понимать? Их задача политику разъяснять!
Реплику тёмного умом работяги курсанты встретили согласием, удивились только, что там за парторг такой в их бригаде.
Позже, шагая пешком дворами к проспекту, один из курсантов произнёс:
— Нет, это не Рио-де-Жанейро, это гораздо хуже. — Такими словами как бы подводя итог вечера. Иль может то был самоэкскьюз, что не доводилось ему ранее посещать столь прелестные уголки.
— Вы в Рио заходили? — поняв буквально, откликнулся его товарищ.
— Не, мимо просвистели…
Вскорости друзья-товарищи расстались. Наш юный герой снова превратился в уединённого пешехонца. Он добрался в порт и ночевал на пароходе. Его каюта на матросской палубе, к счастью, пока не заселилась новыми жильцами. На следующий день, отправляясь к поезду, он окончательно покинул судно.