Продолжение. Предыдущая статья тут
Вот работает Михаил Афанасьевич, как и просил об этом т. Сталина, во МХАТе, а счастья все равно нет. Два старых мухомора — Станиславский и Немирович-Данченко ему жизнь отравляют
Работать в Художественном театре сейчас невозможно. Меня угнетает атмосфера, которую напустили эти два старика — Станиславский и Данченко. Они уже юродствуют от старости и презирают все, чему не двести лет. Если бы я работал в молодом театре, меня бы подтаскивали, вынимали из скорлупы, заставили бы состязаться с молодежью, а здесь все затхло, почетно и далеко от жизни. Если бы я поборол мысль, что меня преследуют, я ушел бы в другой театр, где, наверное бы, помолодел.
И теперь в каждом своем произведении Булгаков ведет заочный диалог с т. Сталиным
...диалог со Сталиным продолжались до смертного часа и даже после — устами булгаковских героев. Когда однажды Елена Сергеевна заметила мужу по поводу какой-то рукописи:
— Опять ты про него… — Михаил Афанасьевич ответил:
— Я его в каждую пьесу буду вставлять!..
Вот и и его пьеса "Мольер" все о том же. Несколько лет МХАТ репетировал ее и наконец-то в начале 1936 г. премьера. Большой успех. Но через семь представлений пьесу сняли с репертуара. В "Правде" большая редакционная статья с суровой критикой "Внешний блеск и фальшивое содержание". А все потому, что разгадали власти хитрость Михаила Афанасьевича. Вот докладная записка тогдашнего "министра культуры" Керженцева в ЦК.
В чем был политический замысел автора? М. Булгаков ... хотел в своей новой пьесе показать судьбу писателя, идеология которого идет вразрез с политическим строем, пьесы которого запрещают.
В таком плане и трактуется Булгаковым эта «историческая» пьеса из жизни Мольера. Против талантливого писателя ведет борьбу таинственная «Кабала», руководимая попами, идеологами монархического режима. Против Мольера борются руководители королевских мушкетеров, — привилегированная гвардия и полиция короля. Пускается клевета про семейную жизнь Мольера и т. д. И одно время только король заступается за Мольера и защищает его против преследований католической церкви.
Мольер произносит такие реплики: «Всю жизнь я ему (королю) лизал шпоры и думал только одно: не раздави… И вот все-таки раздавил…» «Я, быть может, Вам мало льстил? Я, быть может, мало ползал? Ваше величество, где же Вы найдете такого другого блюдолиза, как Мольер». «Что я должен сделать, чтобы доказать, что я червь?»
Эта сцена завершается возгласом: «Ненавижу бессудную тиранию!» (Репертком исправил: «королевскую».)
Несмотря на всю затушеванность намеков, политический смысл, который Булгаков вкладывает в свое произведение, достаточно ясен… Он хочет вызвать у зрителя аналогию между положением писателя при диктатуре пролетариата и при «бессудной тирании» Людовика XIV.
Хотя, конечно, тут нет аналогии с "бессудной тиранией" абсолютиста Людовика. Тут опять призыв к т. Сталину — ну ведь я же ваш, чего эти гады из Кабалы или Синедриона меня все время душат. Помоги, дорогой т. Сталин. Шпоры лизать буду.
А не любит т. Сталин этого. Сиди и жди, когда сами придут и сами все дадут. Нечего постоянно попрошайничать.
И в том же 1936 г. Булгаков начинает писать пьесу о молодых революционных годах т. Сталина "Батум". Писать стал на свой страх и риск. Не обратился за разрешением к т. Сталину, не посоветовался. А подумал — ведь я же очень хорошо покажу молодого т. Сталина, как романтического героя, борца. Доволен должен быть.
А пока, разругавшись с руководством МХАТа, Булгаков ушел в Большой театр либреттистом-консультантом. На неплохую зарплату, за которую он должен был писать всего одно либретто оперы или балета в год. При фантастической работоспособности Михаила Афанасьевича — это ни о чем.
Роман "Мастер и Маргарита" был закончен в мае 1939 г., а летом того же года Булгаков закончил и пьесу о т. Сталине "Батум". Мхатовское руководство упало Булгакову в ноги, выпрашивая право на постановку "Батума". В декабре 60 лет т. Сталину, надо успеть что-то поставить к этому юбилею. Обещало горы денег и квартиру в том самом "писательском доме" в Лаврушинском переулке, о которой мечтал Булгаков.
Ну, не мог Михаил Афанасьевич дописывать "Батум" в крошечной, 50-ти метровой трехкомнатной квартирке по ул. Фурманова, где день и ночь его соседи, коллеги-писатели, и сверху, и снизу, и сбоку, устраивали гулянки, шумели, мешали сосредоточиться над сталинской темой. Без хорошей четырехкомнатной в Лаврушинском поэтому было никак не обойтись. Вот он какой — этот извечный "квартирный вопрос".
Но вот договор с МХАТом подписан, все условия Булгакова приняты. Пьеса принята восторженно, названа гениальной. Можно отправляться в Грузию, чтобы там еще немного поработать над мизансценами на натуре, а заодно отдохнуть у моря вместе с женой, которой МХАТ тоже выписал командировочные и проездные. Жизнь вроде налаживается.
Но буквально через два часа после начала поездки на юга в поезд приходит телеграмма, что постановка "Батума" запрещена. Пришлось сойти с поезда в Туле и ехать обратно в Москву. Что же такое случилось?
А все то же. Что и с "Мольером". Переусердствовал Михаил Афанасьевич в своем желании угодить т. Сталину. Товарищ Сталин оказался очень скромным и сказал, что не был он таким и не говорил так, как в пьесе. Нельзя уже показывать "товарища Сталина" обычным человеком. Он должен говорить только проверенными цитатами из своих произведений. Чтобы вдохновлять и направлять.
Ведь только год назад попытались выпустить детскую книжку "Рассказы о детстве Сталина". Так т. Сталин вот такое письмо отправил
6 февраля 1938 года
т. Андрееву (Детиздат ЦК ВЛКСМ)
и Смирновой (автору «Рассказов о детстве Сталина»)
Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина».
Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок (может быть, «добросовестные» брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остается фактом.
Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев — отвечают эсерам большевики. Книжка льет воду на мельницу эсеров, такая книжка будет лить воду на мельницу эсеров, вредить нашему общему большевистскому делу.
Советую сжечь книжку.
(И. Сталин.)
Да, поторопился Михаил Афанасьевич. И вот это запрещение отрицательно сказалось на его здоровье. Еще в 1933 г., когда он женился на Елене Сергеевне Шиловской, то сказал ей, что умрет в 1939 г. Как врач он знает свое наследственное заболевание, от которого умер и его отец - склероз почек, который дает сильную гипертонию.
И после запрета "Батума" наступило резкое ухудшение здоровья писателя. Он начал слепнуть и его мучили сильнейшие головные боли. В больницу, даже в Кремлевскую, он отказался ложиться, сказал, что хочет умереть дома. Но без помощи не остался. Ежедневно он на дому осматривался врачами.
Но у Булгакова был замысел еще одной пьесы, которую он не успел написать. И опять в ней присутствовал т. Сталин.
Действие должно было открываться в мансарде. В мансарде же происходит и последняя сцена. В мансарде живет писатель, при нем жена. Жена жалуется, что писатель не умеет устраивать своих дел, что он вял, неэнергичен, не предприимчив и что нужно уметь продвигать как-нибудь свое творчество. Писатель стоит у окна и смотрит на расстилающийся перед ним город. Он говорит: «Хочешь, я все это покорю и прославлю свое имя? Дело в счастии и нужно найти свое счастье». Он смотрит на двор и вспоминает, как в его детстве водили по дворам попугаев. При них были заклеенные конверты, и попугай клювом раздавал желающим конверты с пожеланиями, «с счастьем». «И вот такой конверт у меня должен быть, и я с ним прославлюсь». Счастливый случай приносит желаемое. В руки писателя попадает письмо одной женщины, матери чрезвычайно влиятельного человека, который в пьесе должен был называться всесильным человеком. При помощи этого письма писатель получает возможность проникнуть к всесильному человеку.
Всесильного человека зовут Ричард Ричардович, под этим именем явно просматривается всесильный нарком НКВД Генрих Ягода. Писатель втирается в доверие к Ягоде и получает большие преференции — деньги, шикарную квартиру. Понятно, что тут намеки на рапповцев Авербаха, Киршона, Пильняка, врагов Булгакова, которым покровительствовала Ягода. Кстати, Ягоду к тому времени уже как больше года расстреляли по третьему, "бухаринскому", московскому процессу, как шпиона, вредителя и диверсанта.
Ричард Ричардович на своей даче на юге проводит вечеринку. И там рассказывает одному из своих сообщников-заговорщиков, что пора валить на Запад.
Заговорщик ушел. Всесильный человек остается один. И вдруг перед ним светящаяся точка. Это — чья-то горящая трубка. И вот всесильный человек, стоя в недоумении, думает про себя, сейчас ли этот человек только пришел или же он слышал весь разговор и не сразу зажег трубку.
Оказывается, это Сталин, с которым всесильный человек близок. Сталин заговаривает с ним самым простым и спокойным тоном и спрашивает: «Покажи свой револьвер, мне что-то мой револьвер не нравится». Всесильный человек дрожащими руками подает ему свой револьвер.
Сталин поглядывает на своего собеседника, усмехается и, спокойно передавая револьвер обратно, говорит: «Ну, возьми, это хороший револьвер».
Миша думал создать эффект тем, что публика в этот момент невольно будет ожидать выстрела. Но скоро всесильного человека берут, арестовывают. Писатель об этом узнает, читая газету. Все расчеты его рушатся, авторитет его падает в связи с тем, что он дружил с человеком, заподозренным в заговоре, и ему снова приходится водвориться в своей мансарде.
Но болезнь, а потом и смерть в марте 1940 г. не позволили осуществить этот замысел.
Со смертью Булгакова история "Мастера и Маргариты" приостанавливается на четверть века. А затем начинается вторая жизнь писателя Булгакова и его романа "Мастер и Маргарита".
Поначалу Булгаков числился по разряду "талантливых" советских писателей. Начиная с 1955 г., стали выходить сборники его произведений. Ставятся пьесы. Даже "Бег" поставили сначала в Сталинграде в 1957 г., а затем в Александринке в 1959 г., где Николай Черкасов замечательно сыграл Хлудова
А затем в середине 60-х опубликовали в журнале "Москва" и несколько усеченный вариант "Мастера и Маргариты". Может это и вызвало какой-то ажиотаж в определенных столичных кругах, но вот в целом по стране Булгаков широкому зрителю и читателю знаком не был до выхода фильма "Бег".
Хотя вышел "Бег" - и что такого, фильм как фильм. До этого уже "Служили два товарища" на эту тему были. Ну разве что "Парамоша" с генералом Чарнотой очень колоритны там были и потому в первую очередь запомнились зрителю.
Но c начала 70-х годов стали же потихоньку двигать Булгакова из "талантливых" в "великие". А "Мастера и Маргариту" - в "лучший русский роман ХХ века".
А все дело в том, что как раз в это время злобный антисоветчик, лысый, со шкиперской, нерусской бородкой Исаич, получив Нобелевку, начал потихоньку вышибать "стремя Тихого Дона" из сидевшего себе тихо в своей станице Вешенской, давно ничего не писавшего, попившего водочку, великого русского писателя Михаила Александровича Шолохова.
Решил Исаич, что это он теперь главный русский писатель и его денисыч с раковым корпусом из круга первого — главное в русской литературе ХХ века. И "Тихий Дон" Шолохов спер у Федора Крюкова, и писать вообще не умеет. И ведь взбаламутил таки он т.н. советскую интеллигенцию, уже впавшую в безыдейный кризис. А тут еще на подходе и пара кирпичей "Архипелага".
И увидели власти, что "Тихий Дон" против "Архипелага" слабоват будет. Маловато в нем антисоветчины, а потому и поддались тогдашние советские "белые полата" на эту спецоперацию вражеских спецслужб.
А власти уже жалели, что не послушались в свое время Николая Анисимовича Щелокова, который предлагал Исаичу дать хорошую квартиру на ул. Горького, а то он все по сарайчикам Ростроповича мыкается. Дать ему денег, опубликовать и "Раковый корпус", и "Круг первый". Вот как в свое время т. Сталин по-хорошему поговорил с Михаилом Афанасьевичем, так тот и за ум взялся.
И решили тогда власти найти для советских "белых польт" нового "великого русского писателя" и новый "самый главный русский роман ХХ века". Перебить джокером из рукава - "Мастером и Маргаритой", козырного архипелажного туза Исаича. И ведь удалось.
Исаич далеко, за "Архипелаг" можно и срок получить. А "Мастер" уже вышел полным изданием. И всего в нем такого наворочено, что каждый свое заветное увидеть может. И то что Сталин — это Сатана, и все эти Берлиозы безголовые — тупые сусловские идеологи. В общем, выбирай на свой вкус и получай удовольствие. То ли от "мистики", то ли от "библейских сказаний", то ли от сатиры на "совок".
И повторяй мемы - "осетрина второй свежести", "квартирный вопрос их испортил","сижу, никого не трогаю, починяю примус" , какое-то не по-русски - "поздравляю соврамши", "рукописи не горят", "не верь, не бойся, не проси".
Ничего не забыл? Однако маловато будет для такой книженции. Но "белым польтам" и этого хватило, плюс что-нибудь из "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка" - и вот вам полный фразеологический словарь передовой советской интеллигенции.
И тихо уплыл "Тихий Дон", позабыт-позаброшен "Архипелаг" и "главным русским романом ХХ века" стал Лев Маргаритович "Мастер и Маргарита" теперь уже тоже "великого русского писателя" Михаила Афанасьевича Булгакова.
Но все это только наше оценочное мнение. Нисколько не посягаем на сложившиеся стереотипы. "Сидим тихо, никого себе не трогаем".
Вот такая, несколько продолжительная преамбула у нас получилась перед тем как перейти непосредственно к последней ( или крайней?) экранизации романа "Мастер и Маргарита". А о фильме в следующей части.