Предыдущий фрагмент здесь
Часть 2 ДЕТЕКТИВ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Глава 6
МОТИВ
Is fecit cui prodest*
*Сделал тот, кому выгодно (лат.).
На следующий день после ужина Аркадий и Саша сидели в гостиной и о чем-то беседовали.
— Не помешаю? — спросила Лидия, заходя в дверь с двумя книжками в руках.
— Ну что ты, Лида, нет, конечно.
— А что это за книжки? — заинтересовался Саша.
— Это сюрприз. Не знаю, насколько приятный, но точно интересный.
Она села за стол, положила на него одну из книжек, а другую раскрыла и начала рассказывать:
— Это журнал «Благонамеренный»* за 1818 год. Он оказался здесь, можно сказать, случайно: мне его дал почитать еще в деревне наш сосед Иван Федорович Мелентьев, а я забыла вернуть и увезла с собой в Петербург.
*«Благонамеренный» — российский журнал, издававшийся в 1818–1826 годах русским журналистом Александром Измайловым (1779–1831).
Сегодня разбиралась в библиотеке, и мне попался этот журнал. В нем напечатано одно очень любопытное стихотворение Пушкина под названием «Надпись к портрету В. А. Жуковского». Вот, послушайте:
Его стихов пленительная сладость
Пройдет времен в таинственную даль:
Услыша их, воспламенится младость,
Безмолвная утешится печаль
И резвая задумается радость.
— Н-да, как-то не похоже на искреннее восхищение, мне думается, это Пушкин писал по очень настойчивой просьбе, — заметил Саша.
— М-да, а я не поручусь за порядочность и душевное здоровье человека, который позволяет печатать в журналах льстивые похвалы в свой адрес, — добавил Аркадий.
— Почему? — спросила Лидия.
— Ну, маменька, это же очевидно, — ответил за Аркадия Саша. — Вот вы умная, красивая и добрая, но смущаетесь, когда вам об этом говорят, а будь вы глупы, некрасивы и злобны, то вам потребовались бы доказательства того, что вы не такая, например, в форме славословий.
Лидия расхохоталась.
— Спасибо за комплименты, но я хочу закончить свое рассказ. Когда я прочла это посвящение Жуковскому, то, как и Саша, подумала, что Пушкина могли принудить, точнее, очень настойчиво попросить написать его. И мне стало интересно, включил ли Пушкин это произведение в сборник своих стихов, вышедший несколькими годами позднее. Беру сборник 1826 года… и оп-ля! Есть там это стихотворение, но оно несколько другое:
Его стихов пленительная сладость
Пройдет веков завистливую даль:
И, внемля им, вздохнет о славе младость,
Утешится безмолвная печаль
И резвая задумается радость.
— Завистливую даль? — переспросил Саша.
— Да, именно так, — ответила Лидия. — Вы знаете, мне вдруг показалось, что сам Пушкин как будто бы хочет предупредить нас из небытия, что на самом деле Жуковский не тот, за кого пытается себя выдавать. Я стала листать сборник дальше и нашла еще вот такую эпиграмму:
Хоть, впрочем, он поэт изрядный,
Эмилий человек пустой.
Да ты чем полон, шут нарядный?
А, понимаю: сам собой;
Ты полон дряни, милый мой!
— А это о ком? — изумленно спросил Аркадий.
— Поэтов по имени Эмилий не существует, но есть один нехороший человек, мнящий себя поэтом, которого зовут Василий, а фамилия его…
— Жуковский! — весело подхватил Саша. — Василий человек пустой. Маменька, браво!
— Дорогие мои, если бы вы были медиками, из вас получились бы прекрасные диагносты, — заключил Аркадий.
— Ну, если один человек хочет, чтобы другой о чем-либо догадался, то другой обязательно догадается, если захочет, — многозначительно произнесла Лидия.
* * *
В субботу Пушкины и Веденяпины были на одном из масленичных балов. Миша только успел сопроводить на место барышню,
с которой танцевал, как перед ним словно из-под земли появился
Вадим Клюев и зашипел:
— Танцуешь, ушастик? Ну, танцуй-танцуй, что тебе делать-то еще остается, больше ведь ничего не умеешь. Разве что чужие места занимать, как папаша твой.
— Послушай, Клюев, ну что тебе от меня нужно, а? — раздосадованно спросил Миша.
— Ты думаешь, что мне от тебя что-то нужно? Ну какой же ты наивный…
Саше, наблюдавшему эту сцену, вдруг пришла в голову спасительная идея. Он подошел к Клюеву и, схватив его за локоть, с силой увлек за собой. Тот пытался вырваться, но Саша сказал ему на ухо громким шепотом: «Для твоей же пользы». Саша протащил Мишиного недруга через зал, через фойе, вывел на балкон и там отпустил. Клюев, казалось, весь состоял из непонимания и возмущения.
— Пушкин, ты куда меня привел? Здесь холодно. Какая такая польза?
Саша некоторое время помолчал, глядя на Клюева с обезоруживающей улыбкой, а когда негодование того достигло предела, сказал заговорщицким голосом:
— Клюев, неужели ты до сих пор ничего не понял? Не трогай Веденяпина, говорю тебе по-дружески. Ведь его папаша из таких, которые просто так должности не занимают. За ним есть кое-что. Смекаешь?
— Нет, я ничего не понимаю.
Саша изобразил на лице полное разочарование.
— Ну, хорошо, говорю открытым текстом. Отец Веденяпина не сам по себе. За ним сила. Большая. Скрытая. Теперь понял?
— Что? Тайное общество, что ли? Масоны?
— И не надо это вслух обсуждать. Может быть опасно, понимаешь?
Клюев кивнул и рванулся с балкона в помещение.
Через некоторое время Миша нашел Сашу у буфетной стойки за поеданием пирожного.
— Послушай, ты чего Клюеву наговорил? Он сейчас подошел ко мне, поприветствовал и пожелал хорошего вечера.
Саша усмехнулся.
— Знаешь, я ему сказал, что у твоего отца все хорошо, потому что у него отличная семья и есть друзья, но сделал это так, что Клюев теперь думает, что Валентин Павлович продвигается по службе благодаря принадлежности к тайному обществу.
— Здорово ты его обработал, спасибо тебе.
— Рад помочь. Если честно, то идея этой авантюры возникла
спонтанно. И, будь Клюев чуть-чуть поумнее, я сам мог бы оказаться в дураках или пришлось бы врать, а это совсем нежелательно.
Но, как любил говорить мой учитель французского, tout est bien qui finit bien*. Смотри, Хазовы приехали!
*Все хорошо, что хорошо заканчивается (франц.)
— Где?
— Вон, возле входа. Видишь, Катя в голубом платье, а рядом ее отец, дядя Арсений. Хочешь, я тебя ему представлю?
— Хочу. Нет, не хочу. Или хочу?
— Да пошли уж
* * *
Лидия станцевала несколько танцев с Аркадием, Сашей и еще какими-то незнакомыми кавалерами и отдыхала, сидя на диванчике в фойе. Неожиданно перед ней выросла полноватая фигура в безупречно сидящем фраке.
— Лидия Васильевна, разрешите пригласить вас на вальс.
— Владимир Евграфович? Вы?
— Мы этот бал никогда не пропускали, пока Ниночка была здорова. Ей нравилось, она говорила, что здесь не пафосно, а как-то душевно. Я узнал от вашего брата, что вы приглашены, задействовал старые связи, и вот я здесь. Так вальс за мной?
Лидия кивнула и опершись на предложенную руку немолодого, но элегантного кавалера, направилась в бальную залу.
— Вы прекрасно танцуете, — сказала Лидия Владимиру Евграфовичу, когда он после вальса проводил ее на место.
— Это все благодаря Ниночке, она очень любила танцевать, а я за ней тянулся. Хотя, если честно, я люблю только вальс, потому что это танец для двоих, а все остальное — карусель, чехарда.
— Интересное мнение, — улыбнулась Лидия. — А я вот не любительница танцев. Хожу на балы, потому что это часть жизни, мне интересно смотреть на людей в такой обстановке. Ведь танцевать легко и приятно: кавалеры ведут дам, и все знают, какая фигура следует за какой. Такой веселый, понятный и уютный мир. А в реальной жизни все иначе. Никогда не знаешь, что´ придется танцевать завтра или даже в ближайшее время, потому что меняются не только обстоятельства, но и знания и представления, что же на самом деле происходит. Я это особо остро почувствовала в свете недавних событий.
— Но можно же убедить себя, что ты знаешь все фигуры, и проделывать их, несмотря ни на что. Так поступает большинство людей не только в танце, но и в жизни.
— Жизнь подобна танцу только в том смысле, что надо добросовестно вести того, кто тебе доверился, доверять тому, кто тебя ведет, и не наступать на ноги тем, кто рядом. А фигур в жизни не существует. Сплошная импровизация…
— Я предполагал, что вы ответите что-то в таком духе, но ваше умение формулировать меня просто восхищает.
Они помолчали. Когда пауза стала томительной, Владимир Евграфович сказал:
— Лидия Васильевна, я прочел документы, которые вы мне дали. Хотите расскажу, что мне показалось заслуживающим внимания?
— Ох, Владимир Евграфович, если вы претендуете на то, что знаете меня, как же вы можете задавать подобные вопросы? Конечно, расскажите.
— Видите ли, в силу специфики моей службы мне приходилось общаться, скажем так, не с самыми достойными членами нашего общества, но человека, подобного Жуковскому, я не встречал никогда. Бывало, конечно, такое, что преступники пытались обмануть родственников своих жертв, чтобы обеспечить себе алиби. Но в данном случае близким Пушкина, его жене и отцу, все известно, а Жуковский в своих письмах над ними как будто бы куражится, издевается. Даже у тех, кто беззастенчиво грабил или убивал без сожаления, я не наблюдал желания смаковать подробности своего преступления перед родственниками жертв. Было непросто, неприятно читать эти документы.
— Ну да, мне тоже показалось, что для Жуковского рассказывать о смерти Пушкина — своего рода удовольствие. Я даже представить себе е могла, что человек может быть на такое способен.
Лидия тяжело вздохнула. Владимир Евграфович участливо посмотрел на нее, и она под его взглядом воспрянула и почему-то покраснела.
Тут она заметила неподалеку Аркадия и помахала ему рукой. Он подошел и тепло поздоровался с Владимиром Евграфовичем. Тот поклонился.
— Аркадий Лаврентьевич, вы, наверное, хотите пригласить свою супругу на танец?
— Честно говоря, спасаюсь бегством. Видите ли, встречаются такие люди, которые желают обсуждать с докторами свое здоровье даже на балу. Я выдержал какое-то время, а потом сказал, что мне нужно разыскать мою жену, а то она, вероятно, скучает.
Лидия улыбнулась.
— Если хочешь, подсаживайся к нам, мы обсуждаем мотивы убийства Пушкина.
— Тогда давайте еще и Сашу позовем, вон он идет, — сказал Аркадий.
Через минуту отец и сын принесли два стула и поставили их рядом с диванчиком, на котором сидели Лидия и ее собеседник.
— Ну вот, наша группа заговорщиков почти в полном составе, — сказала Лидия. — Алеши только нет, его сегодня в другое место пригласили.
— Понятно, — кивнул Владимир Евграфович.
— Мы сейчас говорили о невероятной жестокости Жуковского по отношению к близким Пушкина, — продолжала Лидия, — о том, что, обеспечивая себе алиби, он переходит все границы разумного и человеческого и просто издевается над людьми. Такого даже бывалый полицейский никогда не встречал в своей практике.
— Мне письмо Жуковского тоже показалось, мягко говоря, аморальным, — согласился Аркадий. — Я никогда не видел докторов, которые с наслаждением излагали бы родственникам умерших физиологические подробности кончины. Но Жуковский ведь не врач, поэтому я не стал ничего говорить по этому поводу и ограничился только анализом медицинских несуразностей в том его письме.
— А мне в какой-то момент показалось, что Жуковский вообще все это устроил, чтобы иметь возможность всем рассказывать, как Пушкину ставили промывательное, — сказал Саша.
— Видите, мы все воспринимаем эти письма одинаково, как редкий образец нравственного падения, — заключил Владимир Евграфович. — Однако я полагаю, что при этом Жуковский преследует вполне прагматические цели. Он пытается присвоить себе права на издание произведений Пушкина и получать с этого доход, предположительно, очень неплохой. В письме к Бенкендорфу он открытым текстом пишет, что намеревается издавать «Современник» и собрание сочинений.
— Вот как. А я на это не обратила внимания, полагая, что россказни о доступе к бумагам Пушкина нужны для обеспечения легенды о дуэли, ведь иначе бы не получилось легализовать подложные письма.
— Ну да, для отвода от себя подозрений присвоение архива Пушкина является ключевым моментом. Но аппетиты убийц простираются, полагаю, далеко. После скандальной смерти популярность Пушкина должна возрасти, и на этой волне Жуковский собирается продавать его книги, а доход складывать себе в карман.
— Но ведь права на издание посмертных произведений, насколько я знаю, по закону принадлежат родственникам умершего писателя — возразила Лидия.
— Так слух о полномочиях Жуковского на разбор архивов Пушкина, полученных от самого государя императора, в первую очередь нужен для того, чтобы присвоить себе эти права. Родственники против этого ничего не смогут противопоставить. И как мы сразу не догадались? — воскликнул Саша.
— Вот что значит опыт, — подытожила Лидия. — Мы все читали одни и те же документы, но найти корыстный мотив Жуковского смог только Владимир Евграфович.
— Дело не только в моем полицейском опыте. Никто из вас никогда не работал в полиции, но вы смогли совместными усилиями раскрыть самое настоящее преступление. А мотив не смогли заметить сразу, полагаю, потому что в силу своей порядочности не умеете распознавать низменные побуждения и мыслите совершенно не как преступники.
— А вы? — спросила Лидия. — Неужели вы подозреваете всех во всем худшем?
Владимир Евграфович вздохнул.
— Знаете, Лидия Васильевна, подобная ловушка может подстерегать каждого человека, не только полицейского. Но мне в свое время несказанно повезло. Когда мы с Ниной только поженились и, что греха таить, достаточно часто ссорились, мой отец дал мне неоценимый совет. Он сказал, что в любых ситуациях, а особенно в конфликтных, прежде чем подумать о человеке плохо, нужно подумать о нем хорошо. И тогда все наши скандалы остались в прошлом, потому что я отчетливо понял, что дома у меня врагов нет, никто сознательно не желает мне зла, а если что-то и не ладится, то исключительно по моей вине или по недоразумению.
Впоследствии я стал использовать совет отца не только дома, но и в обществе и своей работе. Это уберегло меня от ошибок, связанных с безосновательными подозрениями, когда считаешь человека виноватым просто потому, что он тебе несимпатичен.
— А вы знаете, Владимир Евграфович, маменька не сразу поверила, что Жуковский причастен к убийству Пушкина, и предпочитала думать, что вместо него письмо к отцу Пушкина написал кто-то другой, пока факты не стали неопровержимыми.
— Это прекрасно, так и надо поступать. И я вас уверяю: рано или поздно вы бы все равно обнаружили корыстный мотив в этом убийстве. А сейчас у меня это получилось быстрее, потому что я искал мотив специально и основывался на уже сделанных вами выводах.
— А что вы еще можете сказать об этом преступлении как профессионал? — спросил Аркадий.
Владимир Евграфович на некоторое время задумался.
— Сама личность жертвы, а также размах преступных действий в сочетании с редкостной жестокостью организатора сподвигают на неутешительный прогноз, что убийцы, скорее всего, останутся безнаказанными. Их просто никто не будет пытаться найти и изобличить: у полиции нет на то оснований, а у родственников убитого Пушкина — возможностей. А вы, наверное, единственные люди, кто знает правду, но при этом не связаны ни с преступниками, ни с жертвой.
— Почему «вы»? — удивилась Лидия. — Мы…
— Хорошо, пусть «мы». Спасибо за доверие. Но я хотел бы вас предупредить: в такой ситуации нельзя останавливаться, даже если она вдруг покажется безнадежной. Моя работа убедила меня, что не бывает лишних знаний, что все, что ты видишь, слышишь и воспринимаешь, не просто так. И если вам открылась правда, надо постараться в ней пребывать, несмотря ни на что.
— То есть вы утверждаете, что обладание правдой не может быть бессмысленным, даже если убийцы торжествуют, достигнув своих целей? — спросил Аркадий.
— Да, именно это я хочу сказать.
— Я вас понимаю и надеюсь, что мы все в этом мнении солидарны, — сказала Лидия.
Аркадий и Саша утвердительно кивнули.
— Спасибо вам большое, очень рад был вас всех видеть, — поблагодарил Владимир Евграфович. — Однако дело близится к котильону*, я, наверное, поеду домой. Разрешите откланяться.
* Котильон — бальный танец французского происхождения, исполняемый
в конце бала. Отличается значительной продолжительностью по сравнению
с другими танцами.
— Маменька, папенька, тут пирожные вкусные, а барышни сплошь жеманные, да и шампанское к концу вечера нагрелось. Быть может, ну его, этот котильон, поехали тоже домой, а? — предложил Саша.
Лидия усмехнулась и сказала:
— Я не против
— Но, быть может, прежде чем уехать, выпьем по бокалу теплого шампанского за встречу и за все хорошее? — предложил Аркадий.
— А эта идея мне нравится еще больше, — отозвалась Лидия. Они поднялись и вчетвером направились к буфетной стойке.
Здесь можно прочесть ознакомительный фрагмент и купить электронную версию.
Если вам понравился этот материал, подписывайтесь на канал Смотри в Корень. Здесь публикуются материалы из первоисточников о Пушкине и других значительных личностях и событиях.