Закончив монтаж котлов в гарнизоне Нерчинска, мою бригаду перебросили в Сретенск, где с 1967 года базировалась 38 гвардейская мотострелковая Лозовская дивизия, сформированная в годы ВОВ в Ивановской области, воевавшая в Сталинграде и размазавшая в ноль Итальянцев на своём участке фронта. Далее дивизия прошла Донбасс, Польшу и остановилась в Кенигсберге. При царе - батюшке на этом месте базировался 16 Сибирский стрелковый полк, оставивший после себя краснокирпичные казармы. Теперь здесь строился гарнизон сапёрного полка, потребовались тепловые мощности для отопления строящихся боксов и пар для технологического подогрева. Монтаж пяти котлов в двух точках. Условия прежние, у нас - полная самостоятельность и автономность, со стороны УНР - техдокументация и снабжение, со стороны "Заказчика"- контроль. В этот раз не всё получилось ладно с частью, к которой прикомандировали. Всё испортил начальник штаба батальона, свежеиспечённый капитан, ему почему то потребовалось, чтобы мы присутствовали на всех построениях, поверках и строевых смотрах. Его почему то обеспокоила моя форма одежды. Действительно странно видеть у солдата гимнастёрку и брюки из офицерского сукна, пошитые в ателье и яловые сапоги. Ещё больше его возмутило то, что я носил фуражку, а не пилотку, а в ответ на сделанное мне замечание, мне пришлось ответить, что соблюдаю устав. Во всем батальоне только я был одет по форме, парадно-выходной. Конечно это было издевательство, но меня это не беспокоило, а оказалось зря. После первого же ознакомительного похода на Шилку, когда два дня бригада не присутствовала на вечерней поверке, меня вызвали в штаб как бы для разбирательства, а оказалось для ареста. В штабе молодой лейтенант и два краснопёрых солдатика, уже закончили формальности и начальник штаба гордо, смотря мне в глаза, объявил: "Десять суток ареста". Мне осталось улыбнуться, по требованию отстегнуть ремень и забраться в зарешёченный УАЗ. Чем так заинтересовал начальника штаба батальона бригадир техбата, так и не понял. Не хватает забот в собственном батальоне?
Комендатура и служебные помещения Сретенского гарнизона располагалась в центре панельных ДОС, (домов офицерского состава). Все строения были с иголочки, недавно построены и многое еще строилось. Гауптвахта была огорожена забором из стального круглого проката. Так что жильцы домов видели арестантов, а арестанты от делать нечего пялились, на то что делается вокруг на площадках перед домами. В камерах спать пришлось на голом деревянном щите, который утром, в 5-00 был поднят на цепи и пристёгнут к стене. На сон, на губе в те годы отводилось 6 часов, тогда не умели церемониться. Самое скверное время с 5-00 до 8-00, три часа бесцельного шатания во дворе. В 8-00 построение, осмотр, завтрак. Затем снова построение и развод на работы. Поскольку для меня это была вторая губа, не терялся и "держал уши на макушке" в результате вовремя заметил отбор на каменные работы. Камня то на территории не было, значит за ним надо ехать. Расчёт оказался верным, нас троих загнали в кузов Зила, где лежали ломы и мы, в сопровождении старшего лейтенанта, отправились за камнем. Красота. За камнем мы ездили на каменистые обрывы близлежащего Борщёвочного хребта, да и отдельно стоящих базальтовых скал в обрамлении местной цветущей флоры в окрестностях Сретенска сколько угодно. Спасибо начальнику штаба, по другому бы не увидел этих мест. Полчаса - работа, час - экскурсия. Чем не губа.
Комендант гарнизона, подполковник, участник ВОВ, очень добросовестно и с солдатским юмором относился к своим обязанностям. Первое, что он доверительно обнародовал, это то, что десятисуточники получат каждый на память ещё по трое суток отсидки, от него лично, а кому это покажется недостаточным (по его мнению) будет добавлять, пока не надоест. Арестантики прокладывали тротуары, копали лопатами траншеи полтора метра в ширину на глубину один метр. Затем бутили скальником, который мы привозили, затем заливали цементным раствором, который готовили здесь же. О бетономешалке никто не заикался. Кормили скверно. Прошёл день, вечерняя поверка. Комендант раздаёт подарки, этому добавка, этому. Затем зачитали кто может быть свободен. Пошли вторые сутки. Вечером после проведения всех процедур, комендант очень громко и с матом называет мою фамилию, выхожу из строя. Комендант с интересом посмотрел на меня, подозвал командира комендантского патруля и говорит: "Дайте ему фору, пятнадцать минут, если потом вы его задержите, везите обратно".
Зашёл в штаб батальона, отдал дежурному по части предписание, пошёл в казарму. Мои товарищи, конечно обрадовались, а я давай расспрашивать, что случилось? Почему меня прогнали с гауптвахты?. Всё оказалось проще не придумаешь и виноваты чертежи. Чертежи надо уметь читать. Когда бригада прибыла на объект, никто не взял на себя ответственность распорядительства, и сели. Приехал с инспекцией "Заказчик", командир строящегося сапёрного полка, полковник и увидел это безобразие. А у него сроки. Попало всем. Больше всех начальнику штаба, который после инцидента меня больше не замечал. И нас в части перестали замечать. Нас это не расстроило. Мы могли спокойно работать и еженедельно ходить на рыбалку.
30.03.24
