Ну вот успокоился, можно включать фильм дальше, предварительно накапав себе валериановой настойки, грамм тридцать.
Ирина решает навестить соседа её мужа, генерала КГБ, на его даче, для того чтоб попросить его об одной услуге. Как не трудно догадаться…, о деле её папы. А что, два раза виделись, можно сказать что друзья. Заходи, проси, дорогой друг сделает для тебя что хочешь! Правда генерал не сразу дает ей ответ на её просьбу. Для начала, он приглашает к себе на работу Кожемякина. В дружеской беседе, генерал рассказывает Константину Гавриловичу, о просьбе его нынешней жены. Объясняет ему, что девичья фамилия Ирины, Николаева и даёт ему ознакомиться с этим делом. Кожемякин, просмотрев дело, ничего ужасного в нём не нашёл, о чём заявил генералу.
«Подпись свою там видел? - наливая в стакан воды, поинтересовался Николай Петрович.
- Ну и что?! - удивлённо спросил Кожемякин, - Там сам Маленков и кроме моей, сколько подписей. Ты ведь знаешь как это делалось, решалось на верху и все эти подписи не имели никакого значения.
- Ну наверно имели, - предположил Николай Петрович, - раз их собирали?
- Да, - задумчиво произнёс Кожемякин, сжимая в руках футляр от очков, - собирали грибы и ягоды… Но если бы я не завизировал, то в следующий раз, меня бы уже завизировали. Ты что полагаешь, что я его погубил, этого Николаева? Да я его в глаза не видел!
- Но подписал, - сурово глядя на Константина Гавриловича, сказал генерал, - и затем на повышение пошёл.
- Ну так что, - не выдержал Кожемякин, повышая голос, - ты меня теперь за это будешь привлекать?! Да?
- Нет, Константин Гаврилович, нет - смягчив голос, ответил Николай Петрович, - Тогда бы нам пришлось привлекать всех, кто в те годы подписывал не глядя, не думая, боясь думать.
Дальше шёл диалог, о том кто больше виноват в этих репрессиях, такие как Кожемякин или органы госбезопасности. Писать об этом, нет надобности. А перед уходом Кожемякина, генерал сказал ему:
- Извини, что побеспокоил, но считал необходимым показать тебе это. - Благодарю - ответил Кожемякин.»
« Маленькое отступление! Немного размышлений…
Первое. В этом эпизоде, я так понимаю, нам дают понять, что до этого должность которую занимал Кожемякин, занимал папа Ирины. Но по доносу, папе пришили дело, подвели под расстрельную статью, после чего привели приговор в исполнение. А товарищ Кожемякин, пошёл на повышение, подписав приговор, под делом Николаева. Также как я понимаю, возможно, донос, на Николаева, написал Кожемякин, пробивая таким способом себе дорогу на верх.
Второе. Это конечно тоталитарный режим, не обойдён стороной. Где всё делились на два лагеря, если ты не подписываешь и не одобряешь, что надо кровавому Сталину, значит идёшь по этапу, в безымянную, братскую могилу. Или ты, или тебя, так работала Советская система! Вся чушь этого диалога, взята из газетных статей тех лет, которые выливались на уши людей тоннами, пудря им мозги и очерняя Советскую Власть, вместе с товарищем Сталиным. Про сфабрикованные дела, подписи без чтения дел, кто больше виноват КГБ или всякие партийные боссы, стоявшие во главе страны. Весь диалог, это выдержки из помойной прессы тех годов, взятые авторами этого фильма.»
Пока Кожемякин беседует о своём прошлом в кабинете генерала КГБ. Ирина, продолжает наматывать круги, ища свой дом, в одном и том же районе. Она интересуется у мужчины, выходящего из подъезда, дома номер семнадцать (название улицы нам не показывают), не стояло ли раньше здесь гараж для инвалидной коляски. Тот естественно ничего не знает об этом. Мужчина уходит, а Ирина, грустная остаётся у подъезда. И тут, она слышит голос бабки, той самой, которая на неё раньше спустила «полкана»:
« - Стоял… - грубо произнесла бабушка.
- Вот видите - дружелюбно, сказала Ирина, - А я, в прошлый раз к вам подходила, помните? Такая маленькая, трех колёсная машина.
- Верно - гладя кошку, согласилась бабушка.
- Его давно снесли? - заулыбавшись, поинтересовалась Ирина.
- Кого? - непонимающе, сухо, спросила бабушка.
- Ну, гараж - уточнила Ирина.
- Инвалида этого, - глядя перед собой и продолжая нервно гладить кошку, рассказала бабушка, - на похоронах Иосифа Виссарионовича народом задавило, гараж тут же и снесли.
- Всё-таки нашла! - пытаясь заплакать, произнесла Ирина, - А нас в пятьдесят втором, весной, увезли… Мне тогда лет пять было… Поэтому я смутно помню… Но если гараж стоял здесь, то мы жили вон в том подъезде. -
О! - удивлённо произнесла бабушка, посмотрев на Ирину.
- На третьем этаже - добавила Ирина.
- И я на третьем! - сказала бабуля
- Как по лестнице поднимешься на право, - продолжала вспоминать Ирина.
- На право… - снова посуровев и отвернувшись от Ирины, повторила бабушка.
- Так вы, оказывается, - улыбнувшись, произнесла Ирина, - в нашей квартире…
- Ничего не оказывается! - перебила её бабушка, пытаясь удержать вырывающуюся кошку, - Нашей… Столько лет прошло, всё ходят, ходят! Ты вот милка говоришь плохо помнишь, так чего тогда шастаешь? Ты лучше забудь, совсем забудь! Всё одно, ничего не поменяешь.»
Погрузневшая Ирина, уходит под печальную музыку. Дом, где она родилась и жила до пяти лет, найдет, но счастья и радости это ей не доставило.
Дальше идёт приезд сына, который пытается клеить Ирину и склонить к интиму, но она, как честная, порядочная, преданная жена, даёт отворот поворот наглому сынку Кожемякина. Потом, торжественное свадебное застолье, где присутствуют такие же пожилые пенсионеры-ветераны как Кожемякин. Звучат тосты, поздравления, после литра выпитой, заслуженные пенсионеры начинают исполнять бравый марш артиллеристов. Не свадьба, а встреча бывших соратников и однополчан.
На следующий день, после свадебного застолья, Ирина приезжает на Лубянку. Её отводят в отдельную комнату, где она получает для ознакомления дело своего отца. Трагическая музыка, обложка дела, с пометкой «Хранить вечно».
Ирина листает страницы, вчитывается в постановления, протоколы, рассматривает дипломы и фотографии своего отца.
Вчитываясь в сухие строки уголовного дела, она становится суровой, сосредоточенной, внимательной, видно как она переживает, ознакомляясь с ним. Если честно говорить, она пытается вчитываться, для этого делает сосредоточенное, умное, лицо. Хотя если честно, лично для меня, с первых минут её знакомства с делом, она ничего не понимает, что там написано. И вот она доходит до «акта о вредительской деятельности».
В акте содержится отчёт о расследование, в министерстве чёрной металлургии. Где группа лиц, включая отца Ирины, были обвинены: в низкопоклонстве перед западом, пропагандировали западные образцы (далее не понятно, толи технологий, толи техники), так называемую «научную организацию труда». В систематическом срыве ежемесячных, квартальных и годовых планов, на ряде предприятий. И обвинение в сохранение от разоблачения антисоветских кадров.
Среди пяти подписей под этим актом, была подпись Кожемякина. Увидев эту подпись, Ирина побледнела, закрыла дело отца, и подавленная покинула помещение. В таком подавленном, отрешённом состояние, она вернулась домой, где её, на пороге встретил Кожемякин. Далее я попытаюсь объяснить, почему на мой взгляд, Ирина ничего не поняла из этого дела, кроме двух страниц. На первой, приговор к высшей мере её папе, на второй, она увидела подпись своего мужа...
«Очередное, большое отступление! Немного размышлений… Так за что взяли отца Ирины? На одном из кадров перечислены статьи УК РСФСР 58-7, 58-8 и 58-11.
Первое. Что это за ст. 58 7 УК РСФСР? В интернете нашелся такой ответ: «Подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения или кредитной системы, а равно кооперации, совершенный в контрреволюционных целях путем соответствующего использования государственных учреждений и предприятий, или противодействие их нормальной деятельности, а равно использование государственных учреждений и предприятий или противодействие их деятельности, совершаемое в интересах бывших собственников или заинтересованных капиталистических организаций, влекут за собой - меры социальной защиты, указанные в ст.58-2 настоящего кодекса. [6 июня 1927 г. (СУ №49, ст.330)].» (выделено и подчёркнуто мной)
Теперь вспомним один из пунктов в акте: Систематические срывы ежемесячных, квартальных и годовых планов, на ряде предприятий.
Скорее всего, у папы Ирины, такие не выполнения были регулярно, не один раз, не один год, как минимум. Иначе зачем, на то производство, которое курировал он, приехала комиссия?. Кстати, про его должность нам тоже ничего не говорят, но судя по репликам генерала, который напомнил Кожемякину, что тот после ареста папы, пошёл на повышение. Получается, что должность папы была как минимум: первый заместитель Председателя Совета министров СССР, или где то рядом.
Второе. Смотрим следующую ст. 58 8 УК РСФСР: «Совершение террористических актов, направленных против представителей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации влекут за собой - меры социальной защиты, указанные в ст.58-2 настоящего кодекса. [6 июня 1927 г. (СУ №49, ст.330)].»
Ну что тут можно сказать… Возможно, я не юрист, но, невыполнение или срыв планов производства, которые могли привести к катастрофическим последствиям для государства, по меркам того время, могло приравниваться к террористическим актам против представителей советской власти. При этом, папа Ирины, мог приравняться как участник или исполнитель этих актов. Ведь он, наделённый властью, от которого зависит выполнение определённых планов, регулярно их срывал, получается, проводил вредительскую или террористическую деятельность, умышленно или нет, тут я, увы, ничего сказать не могу. Или такой вариант, возможно, Ирин папа регулярно писал доносы на таких же руководителей как он сам или выше. Чем подвёл их под суровые приговоры и тем самым вредил Советской Власти. Да, это простые мысли, слабо разбирающегося человека, но чем я хуже сценаристов(?), которые тоже писали этот идиотский сценарий. Почему мне, нельзя немного пофантазировать?
Третье. Еще одна ст. 58 11 УК РСФСР, гласит: «Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собой - меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы. [6 июня 1927 г. (СУ №49, ст.330)]. (взято с сайта: https://stalinism.ru/dokumentyi/statya-58-uk-rsfsr)»
Тут, повторюсь, я не юрист, я могу только предположить, папе ещё пришили и подготовку к саботажу или террористическому акту, или что-то в этом роде. Но точное определение, могут дать только настоящие юристы.
Скажу честно, статьи серьёзные и чтоб их получить, это надо так не чувствовать своих берегов, так наплевательски относиться к своим обязанностям, или вообще забить на работу, просто мама не горюй! Да ещё его взяли за такие «достижения» не в 37 или 38 году, а в 1952(!!!!), когда Иосиф Виссарионович уже меньше управлял страной, а его здоровье было сильно подорвано. Что-то с папой точно было не чисто, работу он делал спустя рукава, всякие мыслишки проповедовал или обсуждал на рабочем месте, среди друзей и коллег, не думая о последствиях. Ещё добавьте к этому, прикрывал ярых антисоветчиков и тому подобный элемент, у себя в министерстве или на предприятиях. Нет, просто так, не за что, не взяли бы, не в чём неповинного отца Ирины.
Четвёртое. Самое интересное, заключается в том, что в приговоре, который был вынесен её отцу, стояли три фамилии, среди которых, фамилии Кожемякина не было. Поэтому, что так повергло в шок Ирину? Не понятно. Нет, понятно, подпись Кожемякина под актом и более ничего! Всё остальное ёё не интересует!
Кожемякин и другие товарищи приехали проверять деятельность папы, и нашли на него много интересного, негативного материала, тянувшего на большой срок. Может то, что Кожемякин, фигурировал в этом деле и по умозаключению Ирины, выходило, что он повинен в смерти папы. Такие мысли, могут возникнуть в голове только тупого, малообразованного человека, каким собственно и была Ирина, поэтому они у неё возникли и повергли в шок.
Не забудьте, что в семье Ирины есть молодой правдоруб-диссидент в лице её зятя. Этот дегенерат мог наплести своей тёще такой фигни и страшилок, просто мама не горюй! Но самое, на мой взгляд верное, это то, что Кожемякин, как и другие члены комиссии расписались в найденных вредительских деяниях её родителя. Вот если б они нашли, но не написали, скрыли, эти преступления… Тогда Папа остался жив, мама не умерла в Воркуте, а она, продолжала бы жить в Москве, в семье высокопоставленного чиновника, пользуясь всеми привилегиями её родителя и её жизнь сложилась совсем по другому. При таком раскладе, Кожемякин был в глазах Ирины герой, а так, убийца и подлец!
Пятое. Мне кажется, обижаться Ирине надо больше на своего папу, чем на окружающих. Её папа, сидя в большом кабинете, постоянно срывал планы производства, вёл всякие разговоры о прекрасной забугорной жизни, покрывал, а может и сочувствовал, в место того чтоб как истинный патриот и коммунист, раскрыть и привлечь к суду, всякий антисоветский элемент. Возможно, даже поносил существующий строй, Советскую Власть и самого, товарища Сталина. За что, в итоге и получил причитающуюся ему награду, в виде девяти граммов свинца. Но это ещё не всё, о неповинной жертве Сталина… Интересно, если б Ирина попросила поднять какие не будь дела, где фигурировал её папа, когда был высокопоставленным начальником. Сколько б товарищ генерал принёс папок, где под такими же актами, доносами, протоколами, а может и под приговорами, стояла б подпись её родителя? Как она тогда смотрела б на фотокарточку своего папы, с любовью в глазах или нет?
Если б оказалось, что он повинен в смерти, хотя б одного, ни в чём не повинного человека? А может и не одного… Ведь если верить Кожемякину, то у них тогда было так, если не подписываешь ты, подписывают тебя. Но тут можно сделать небольшое возражение. Ведь папу Иры расстреляли, значит, он не подписывал таких актов. Конечно, можно было так сказать. Если бы нам авторы рассказали о нём хоть какую-то историю, кем, сколько, когда и где работал её папа. За что был арестован, по какой статье? А так…, пустили мельком, какие-то бумажки, поди, прочти что в них написано за секунду. Да и тай секунды на стоп-кадре хватает понять что папа и не такая уж несчастная жертва. Ведь можно и год отсидеть на высокой должности и загубить десятки, а то и сотни жизней. Так что, поди докажи, что папа невинная жертва. Тем более что акты и протоколы на него всё же были…
Шестое. Ещё надо немного остановиться на нервной бабушке, сидящей на лавке и крепко держащая котика или кошку за горло, что б та не убежала. Предупреждаю, это моё предположение!!! Вполне возможно, что именно эта самая бабушка и написала первый донос на папу Ирины, в последствие чего, папу стали проверять по всем инстанциям. Ирина, беседуя с ней, вполне возможно, могла видеть реальную виновницу, в смерти своего папы. Ведь именно она, эта зашуганная бабушка, вселилась в их квартиру. Ведь как она напряглась, когда Ирина ей сказала, что бабуля живёт в её квартире. Обратите внимания, какая она агрессивно-настроенная к людям. Как смотрит, зло и с ненавистью, как подозрительно относиться к каждому кто что-то спрашивает, кого-то ищет. Нет, это не взгляд, испуганного, несчастного, сломленного системой человека. Это взгляд ненависти, зависти, злобы к другим, желание заиметь чужое, причём бесплатно. Вот, самый страшный враг, который был, есть и будет, при любой власти, при любом строе, при любом правителе!»
Поскольку Ирина, по своей сути глупая и малообразованная девушка, впрочем, как и авторы, она подавленная, поражённая, впавшая в себя, из-за подписи Кожемякина, кое как возвращается обратно к…, правильно к Константину Гавриловичу. К УБИЙЦЕ, её папы!!!
Кожемякин встречает её на пороге и говорит, что ждёт её, ждет, к ужину. Но Ирина, полностью погружённая в себя, проходит мимо него в комнату. Непонимающий Константин Гаврилович остаётся в прихожей. Ирина, в юбке и лифчике сидит напротив зеркала, смотря на себя в него. Когда в комнату входит Кожемякин, она стыдливо прикрывает свою грудь пиджаком и уходит в противоположный угол от Кожемякина. Знаете такая скромная, застенчивая девушка.
«- Я понял…, - серьёзным голосом, заговорил Кожемякин, - я понял, ты была там… Ну ладно, я ожидал этого. Давай, поговорим.
- Нет, - выдавливает из себя Ирина, за несколько секунд успевшая сменить юбку на белые штаны и натянуть свитер. Она уходит в другую комнату и стоя у окна смотрит в ночную даль, следом в комнату входит Кожемякин.
- Тогда, было, такое время - начинает он, старательно подбирая слова, - Чтобы повязать, много людей, придумали вроде бы круговую поруку. Заставляли подписывать много народу, а я, твоего отца даже в глаза не видел.»
Ну в словах Кожемякина, прям вложены выдержки из статей тех лет и всяких мрачных рассказов про чёрные воронки и тотальный, нечеловеческий страх, каждого человека перед системой и лично Сталиным. Константин Гаврилович подходит к Ирине, обнимает её. Ирина, сначала тоже пытается обнять его, но потом стонет и в бессилие, опустив руки, уходит он него.
Она сидит, за столом, с не прикуренной сигаретой и о чём то думает, думает, думает. Поздним вечером, Кожемякин, в пижаме проходит в спальню и ложиться на свою часть кровати.
Следом за ним, из ванны выходит Ирина, всё такая же подавленная и опустошённая, покачиваясь будто пьяная, приходит в ту же спальню, скинув халатик, она ложится на другую половину кровати. После чего отвернувшись от Кожемякина, засыпает. Засыпает, в кровати с УБИЙЦЕЙ её папы!!!
Утром сытно позавтракав, за одним столом с Константином Гавриловичем, Ирина делает показательный демарш. Снимает кольцо с пальца и кладёт его на журнальный столик, где также оставляет ключи от квартиры. Кожемякин, делает вторую попытку поговорить с ней:
«- Ирина, - опять тщательно подбирая слова, начинает он, - тебе бы было легче, если б я не подписал в месте со всеми и меня бы тоже расстреляли?
- Константин Гаврилович, - глядя куда то перед собой, каким то отрешённым голосом, ответила Ирина, - нам обоим, этот бессмысленный разговор не доставляет удовольствия. Правда?
- Значит ты, решила окончательно? - спокойно, поинтересовался Кожемякин, их взгляды встретились и он продолжил, - Ну-у-у хорошо. Подожди.»
Продолжение следует...