Это продолжение цикла статей об истории границ Польши. Начало – здесь.
В 1917 г. в оккупированной немцами Вильне начались приготовления к провозглашению независимости Литвы, которая была объявлена 16 февраля 1918 г. и вскоре признана Германией (в 1916 г. Германия уже провернула аналогичный маневр в оккупированной Польше, создав марионеточное Польское королевство).
Вскоре после капитуляции Германии немецкие войска покинули город, и уже 5 января 1919 г. в него вступила Красная армия, которую в апреле выбили поляки. Лингвистически большинство жителей города были именно поляками (которые, впрочем, при необходимости, могли быстро переквалифицироваться в литовцев). Перенесемся на 20 лет вперед:
После включения Литвы в состав СССР доля литовского населения Вильно (теперь уже Вильнюса) резко выросла – примерно до 20% без каких-то ни было массовых переселений. Дело в том, что польский язык был языком всех более или менее образованных жителей Литвы. Яркий пример – художник и композитор Серебряного века Николай Константинович Чюрлянис, деятель литовского национального возрождения, который всю жизнь писал письма и дневники по-польски. И известен теперь как Микалоюс Константинас Чюрлёнис.
И таких польскоязычных литовцев было много. Декларировать литовское происхождение стало выгодно при советской власти, и при немцах. Это я и называю духом Восточной Европы: хочешь жить, умей вертеться.
Но возвращаемся в 1919 год. На этой карте, как поляки в то время продвигались на восток:
В июле 1919 г., когда Вильна уже была занята поляками, французский главнокомандующий маршал Фош предложил демаркационную линию (названную, разумеется, его именем). На карте ниже линия Фоша показана на темно-зеленым цветом и оставляет Вильну и Сувалки по польской стороне:
Поляки с этим предложением охотно согласились (напомним, что французы были их главными лоббистами на Западе), а литовцев никто не спрашивал. А еще на карте хорошо видно, что современная польско-литовская граница с ней полностью совпадает (на этом участке с ней совпадает и линия Керзона).
Отношение поляков к литовцам в то время исчерпывающе описывает эта карикатура:
Маршал Пилсудский: На, песик, колбаски.
Песик (с надписью «Литва»): Даже если бы вы мне Вильно отдали, начну гавкать, чтоб отдали Гродно и Белосток, таков уж я.
В ходе наступления на Варшаву летом 1920 г. Вильна вновь была занята Красной армией, и вот тут произошло интересное событие. 12 июля РСФСР и Литва подписали Московский договор, по которому Виленский край становился частью Литвы.
Экзистенциальной угрозой для молодого литовского государства была Польша, и оно с удовлетворением наблюдало, как «варвары с Востока» ее (как казалось) добивают. Договор гарантировал нейтралитет Литвы в ходе советско-польской войны, которая, кроме того, обязывалась прекратить на всей своей территории деятельность антисоветских организаций, в частности, Белорусской народной республики, о которой скажем в свое время. Литовские части вступили в Вильну. Именно границы, установленные Московским договором, были на всех литовских картах межвоенного периода:
А на этой карте заштрихован Виленский край, о занятии которого поляками вскоре поговорим:
В сентябре 1920 г. Красная армия была отброшена от Вислы, и литовцы почувствовали, что ситуация накаляется. Развивая успех, достигнутый в ходе битвы на Немане, поляки начали боестолкновения с литовцами в районе Сувалок. Под давлением Лиги Наций Польша приступила к переговорам с Литвой, закончившимся Сувалкским соглашением от 7 октября 1920 г., по которому Вильна оставалась в составе Литвы. Была установлена демаркационная линия, но только на западном участке границы (обозначена оранжевым на карте ниже):
Однако выполнять это соглашение Польша не собиралась. Через два дня после подписания Сувалкского соглашения в Виленском крае начался «бунт Желиговского».
Польские войска под командованием полковника Желиговского выдвинулись на Вильну и, не встречая особого сопротивления, взяли город. Лига Наций выражала протест Польше, на что та разводила руками: дескать, Желиговский вышел из-под контроля, мы тут ни при чем, сами переживаем за судьбу литовского... как его… Виль-на… ня… (морщась) ню-са. В действительности же, Желиговский действовал с полного одобрения Пилсудского, с которым его связывали крепкие дружеские узы.
Немного о биографии нашего героя. Люциан Густавович Желиговский родился в современном Сморгонском районе Гродненской области Белоруссии. Учился в Рижском военном училище. Участвовал в русско-японской и Первой мировой войне. На фронтах последней получил звание полковника. Был одной из ключевых фигур в организации польских национальных формирований в русской армии.
В 1915 г., командуя русскими войсками в сражении под Кырлибабой на Румынском фронте, потерпел поражение от австрийских войск, в составе которых были польские же легионы. Надо полагать, это был для него травматичный момент: поляк на русской службе был побит поляками на службе австрийской. В 1918 г., с провозглашением независимости Польши, вступил в польскую армию, как и большая часть русских военнослужащих польского происхождения. А под конец жизни увлекся славянофильскими идеями, критиковал лондонское правительство и поддерживал просоветское. Престарелый генерал писал:
На историческую арену входят народы, разобщенные искусственными склоками и дрязгами, и говорят с гордостью: мы славяне. Нас 250 миллионов. Нам угрожает рабство. Так давайте же стремиться к тому, чтобы возникла славянская уния, федерация или же империя, к которой присоединятся все народы на востоке Европы. Славянская раса вместе с англосаксонской создаст новый мир.
За это бывшие соратники обозвали Желиговского предателем и вылили на него ушаты дерьма. Ты можешь быть сколь угодно заслуженным героем, но, если говоришь, что Польша должна дружить с Россией, – тебя отлучают от рукопожатия. Это правило действовало в Польше в межвоенный период, действует и сегодня. От окончательной отмены Желиговского спасло только то, что он умер по дороге в ПНР, власти которой с энтузиазмом восприняли появление нежданного союзника.
А в 1920 г. Желиговский с верными ему войсками быстро взял под контроль Виленский край и провозгласил новое государство: Срединную Литву (Litwa Środkowa).
Главой нового государства стал сам Желиговский, изображенный на его почтовой марке:
В марте 1922 г. Сейм принял Срединную Литву в состав Польши.
В современной Польше отношение к бунту Желиговского неоднозначное. На эмоциональном уровне он воспринимается позитивно. Но поскольку Литва теперь вроде как союзник, одобрять его вслух не очень прилично. Массово вспоминать о бунте начали в 2014 г., на фоне крымских событий. Появилась масса публикаций, доказывающих, что сходство двух операций – ка-жу-ще-е-ся, солдаты Желиговского – не зеленые человечки, а Пилсудский – не Путин.
Пример тому – эта статья 2020 г. Не будем разбирать ее подробно, приведу лишь главный – и самый забавный – тезис:
Крым есть и был частью Украины. К тому же автономной, что ставит под сомнение аргументы о том, что тамошенее население не имело возможности самоопределения. А Литовская Республика не имела никаких законных прав на Виленскую землю. Разница между Польшей и Литвой в то время заключалась в том, что II Речь Посполитая считала себя продолжением I Речи Посполитой, существовавшей до разделов, а Литовская Республика называла себя новым государством. В первом случае мы имеем дело с субъектом, обладающим теми же правами (в том числе на границу), который он имел до периода господства других держав. Новое государство должно эти права себе отвоевать. На практике ковенская Литва была чем-то вроде самозваной республики на польской территории, а это означает, что польско-литовский конфликт был ничем иным, как своего рода гражданской войной, ведение которой даже сегодня не запрещается международным правом.
Вряд ли автор этого пассажа увидит историческую иронию, которая проявилась в нем наше время. Ну а мы увидим.
Выстраивая свои границы в 1919-1921 гг., Польша применяла все средства: военную силу, дипломатическую хитрость, выкручивание рук и элементарное кидалово. Большинство этнически польских территорий оказались в ее составе. Но при этом почти все соседи Польши относились к ней с нескрываемой ненавистью, а у нее не было такого экономического и военного ресурса, чтобы плевать на это с высокой колокольни. Непонимание этого польскими элитами и стало одной из причин той катастрофы, которая постигла страну в 1939 г.
А что Литва? Она коварный захват Виленского края справедливо расценивала как нарушение всех ранее достигнутых договоренностей и не имела дипломатических отношений с Польшей аж до 1938 г. (зато весьма плодотворно сотрудничала с СССР, в том числе в разведывательной сфере, и понятно, против кого).
В заключение взглянем на то, как польско-литовская граница изображалась на советских картах. Начнем с документов эпохи.
Вот карта из Атласа СССР 1928 г. (с божественным шрифтом для названий стран). Виленский край показан как спорная территория:
Похожая ситуация на карте из Малого географического атласа мира того же года ситуация похожая, только Сувалки почему-то относятся к Польше:
А вот в Атласе СССР 1930 г. (под редакцией целого Шокальского, между прочим), о спорном статусе Виленщины забывают и относят ее к Польше бесспорно:
Вильно четко лежит в Польше и на картах с пометами Сталина от 1939 г.:
На послевоенных картах (в ретроспективе, разумеется) таких вольностей не допускают. Вот карта из Военно-морского атласа Министерства обороны СССР 1950-х гг. (спорной обозначена половина области Сувалок):
Понятно, почему Сувалки относят к Польше на карте советско-польской войны : здесь ее восточная граница показана в соответствии с линией Керзона:
И вот, наконец, школьный атлас конца 1980-х (именно в таком автор этих строк впервые увидел границы в межвоенной Европе). Виленщина обозначена как «захваченная буржуазно-помещичьей Польшей»:
Молодежь поди и не в курсе, зачем такой эпитет. А дело в том, что он был призван отличать «старую» Польшу от «новой»: так же и с остальными странами народной демократии. Румыния здесь обозначена как «королевская», но мне больше нравится определение «боярская»: прям так и представляешь себе румынских бояр, плетущих интриги в прокуренном помещении под присмотром сигуранцы. Венгрия была непременно «хортистской», Болгария – «царской», а Хорватия – «усташской», но до них мы еще дойдем.
Продолжение: Курс на самоубийство: внешняя политика межвоенной Польши