Предыдущий фрагмент здесь.
Глава 3
ДУЭЛЬНЫЙ СБОРНИК
...И царица над ребенком,
Как орлица над орленком;
Шлет с письмом она гонца,
Чтоб обрадовать отца.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой
Извести ее хотят,
Перенять гонца велят;
Сами шлют гонца другого
Вот с чем от слова до слова:
«Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь;
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку».
А. С. Пушкин. «Сказка о царе
Салтане…». 1831 год
Две недели спустя тетя Лиза снова приехала к Пушкиным. В этот раз у нее в руках была большая папка с бумагами.
— Лидочка, я ненадолго. Большаковы из Москвы вернулись, вечер дают для своих, а Тамарочка — моя подруга старинная, никак нельзя не поехать.
В тот день у Лидии в гостях был ее брат Алексей — красивый статный юноша, внешне очень похожий на сестру. Такому молодцу очень бы пошел офицерский мундир, но Мария Степановна, боясь потерять единственного сына, отговорила его от военной службы. Алексей некоторое время был вольнослушателем Санкт-Петербургского университета, тогда же его приняли на службу письмоводителем цензурного комитета. А потом благодаря протекции одного влиятельного чиновника, в свое время бывшего пациентом Аркадия и очень хотевшего того отблагодарить, Алексей получил перспективную должность в экспедиции по надзору за иностранцами. О деталях своей службы Алексей не распространялся, но
выглядел довольным. Он занимал две комнаты в доходном доме
на Малой Итальянской* и иногда навещал сестру, у которой всегда можно было интересно поболтать и вкусно поесть. Вот и тогда, в пятницу, Алексей пораньше освободился со службы и зашел к Пушкиным в предвкушении хорошего вечера.
*Малая Итальянская улица в Санкт-Петербурге - ныне улица Жуковского
—Тетя Лиза, ну как же так? Сто лет вас не видел, а вы убегаете…
— Дорогой племянник, найди часик да заезжай к тетушке. Я у твоей маменьки недавно гостила, она про тебя расспрашивала, а что мне ей было рассказать? Не знаю…
— А вы рассказывайте, как я красив, умен и с тетушкой почтителен, — сказал, улыбаясь, Алексей и поцеловал руку тети Лизы.
— Дорогие мои, я вам тут занимательное чтение на вечер принесла, — сказала тетя Лиза, показывая на принесенную папку. — Здесь собрано все имеющее отношение к смерти Пушкина: письма разные, записки. Называется это «Дуэльный сборник». Сама, честно скажу, подробно не читала, не успела. Но, думаю, вам будет интересно. Эти документы мне дала Ариадна Семеновна Синявская. Она пригласила меня к себе лично, вынесла папку и сказала, что здесь есть все для тех, кто интересуется подробностями гибели Пушкина, но, так как таковых много, этот сборник следует ей вернуть, чтобы другие тоже могли почитать. Я в понедельник к вам заеду и заберу. Au revoir*!
Au revoir! — До свидания! (франц.)
Тетя Лиза поднялась и направилась к выходу, но вдруг остановилась.
— Совсем забыла я за суетой и беготней, а это очень важно…
Наша Глафира со слов своей кузины рассказала мне, что на той неделе к князю Одоевскому приходил некий человек очень неприятного вида: заросший весь, с всклокоченными бакенбардами, но одет был вроде прилично. Как он представился, горничная не запомнила, карточку не видела. Вел себя дерзко, даже нахально. Затребовал, чтобы князь удалился вместе с ним в кабинет, так как в гостиной сидела жена. А кабинет у них через дверь сообщается со спальней. В спальне в тот момент девочка одна, прачка, то ли постельное белье перестилала, то ли одежду в шкафу развешивала. Она услышала возбужденные голоса в кабинете и сделалась тише воды ниже травы, а потом передала Глафириной кузине подслушанный разговор. Так вот, визитер сказал князю, что много знать иногда бывает полезно, а много болтать всегда вредно, так как из-за этого можно под пьяного извозчика попасть или подвергнуться ограблению со смертоубийством, и неважно, что украдут всего два рубля. Одоевский велел ему убираться вон, а тот засмеялся так нагло и ответил, что уже уходит, потому что все сделал, а именно предупредил князя, что если тот не хочет отправиться вслед за Пушкиным, то пусть не делает глупостей. Князь вышел из кабинета сильно побледневший и, когда непрошеный гость ушел, велел прислуге больше никогда этого человека в дом не впускать.
— Вот так история! — присвистнул Саша.
— Да, точно ничего хорошего, — отозвалась тетя Лиза. — Сказать по правде, я иногда думаю, что в этом есть моя вина. Зря я стала болтать на балу у Синявских о том, что говорил Одоевский о смерти Пушкина.
— Тетя Лиза, на балу вы действительно поступили неосторожно, но вы же не могли знать о реальной опасности тех своих слов.
— Лидочка, это ничего не меняет.
— А я думаю, — вмешался в разговор Алексей, — если бы вы одна в одном месте один раз сказали о подозрениях Одоевского, ничего бы не было. Чтобы князю начали угрожать, его версия должна была получить широкое хождение. И косвенно это подтверждается тем, что тот посетитель приходил к Одоевскому не сразу после бала у Синявских, а какое-то время спустя.
— Звучит убедительно. Алеша, а тебя же тогда не было, когда мы тут беседовали. Тебе Саша все рассказал?
— Ну да. Мы тут с ним уже минут сорок о том о сем толкуем, ужина ждем. Меня очень заинтересовала история с этой как бы дуэлью. А Саша молодец: по дате в некрологе догадался, что дело нечисто. Снимаю шляпу! — сказал Алексей и сделал соответствующий жест.
— Не корчи обезьяну, — пробурчал Саша, но было видно, что похвала ему приятна.
— Все, мои дорогие, мне пора, Тамарочка заждалась.
Тетя Лиза расцеловала племянников и уехала.
Документы было решено прочесть после ужина. Аркадий не стал принимать участие в общем чтении. Он сослался на недомогание и усталость и, извинившись, ушел к себе. Лидия, Алексей и Саша расположились в гостиной.
— Кто начнет? — спросила Лидия.
— Давайте я, — ответил Алексей. — Давно ничего вслух не читал, но буду стараться.
Он открыл папку и достал документ, лежавший сверху. На первой странице значилось: «Письмо В. А. Жуковского к С. Л. Пушкину*. 15 февраля 1837 г.»
*Пушкин Сергей Львович (1770–1848) — русский дворянин, поэт-любитель,
отец А. С. Пушкина.
На этом электронном ресурсе можно найти текст письма В. А Жуковского к С. Л. Пушкину. В книге его текст приводится по книге П. Е. Щеголева "Дуэль и смерть Пушкина" в приложении.
Когда Алексей дочитал до того момента, когда Пушкин на улице нашел себе секунданта, а потом вернулся домой, Саша заметил:
— Похоже, история, которую мы сейчас читаем, совершенно сказочная.
— Почему ты так решил? — спросила Лидия.
— Так бывает только в сказках. Человек собрался стреляться на дуэли, а секунданта нет. Что делать? А надо просто выйти из дома, и там чудесным образом появится господин Данзас*. Лучшего секунданта просто не найти: он и старинный друг, и военный, и против дуэлей принципиальных возражений не имеет. Разве это не сказка?
* Данзас Константин Карлович (1801–1870) — офицер российской армии,
соученик А. С. Пушкина по Царскосельскому лицею.
— Да, согласен. Но давайте дочитаем до конца, а потом обсудим.
Далее, пока Алексей читал это достаточно длинное письмо, ни Лидия, ни Саша не проронили ни слова. Но на лице у Лидии застыло брезгливое выражение, как будто бы она вдруг оказалась свидетелем чего-то постыдного. Саша в некоторых местах вздыхал и досадливо качал головой.
— Маменька, а кто он вообще такой, этот самый Жуковский? — спросил Саша, когда Алексей закончил читать.
— Василий Андреевич Жуковский — поэт. Можно сказать, известный сочинитель. Его имя часто встречается, но при этом я не могу вспомнить ни одной его строчки. Возможно, он и прозаик тоже… Вы же понимаете, что это не письмо к отцу Пушкина, а история для всеобщего внимания.
— Ты нашла нужное слово, Лида. Жуковский именно сочинитель, и никто другой, — сказал Алексей. — Саша прав: это все сейчас сидим здесь, а Аркадий находится в комнате рядом. И мы не знаем и знать не можем, что именно он там делает: читает, пьет чай или уже спать лег. Мы же не там, а тут. А вот Жуковский, видите ли, знает, и очень подробно рассказывает, что´ происходило в квартире Пушкина, когда его самого, Жуковского, там не было, в сценах, в которых он не принимал участия, и даже тогда, когда Пушкин был наедине с собой.
— Ему известна даже конструкция панталон Дантеса, которые якобы спасли того от серьезного ранения, — усмехнулся Саша.
— Жуковский — сочинитель, но при этом сочинитель весьма плохой, — продолжил Алексей. — Его несостоятельность как писателя видна повсюду. Жуковский пишет, что раненого Пушкина донести до саней было непросто, что-то там пришлось сломать, а в карету, которая стояла недалеко, у дороги, он сам сел и потом еще анекдоты рассказывал. Неужели ему так значительно полегчало за короткое время? В кабинет его внесли на руках, но там он самостоятельно разделся и лег. А ведь если человек не в состоянии ходить, то не в состоянии и переодеваться. И со временем Жуковский тоже как-то очень вольно обращается. С момента ранения Пушкина до его смерти прошло более сорока часов, но, если верить Жуковскому, все это время куча народа находилась у него в квартире, и при этом практически никто не спал, даже сам раненый. И откуда силы взялись?
— То, что Жуковский — плохой писатель, полагаю, не самое ужасное, — отозвалась Лидия. — Страшнее, что его представления о жизни, о том, что´ нормально, а что´ нет, разительно отличаются от обычных, человеческих. Жена Пушкина*, по словам Жуковского, женщина очень странная: у нее муж при смерти, а она оставляет его с чужими людьми. Настоящая жена выгнала бы всех в три шеи и была бы постоянно рядом с умирающим, а посторонние заходили бы к нему только с ее разрешения.
*Пушкина (Гончарова) Наталья Николаевна (1812–1863) — русская дворянка, супруга А. С. Пушкина
А детей ночью из постели вытащить, чтобы вроде как попрощаться с ними, — это просто издевательство: ни один отец такого не попросит, и ни одна мать такого не допустит, если они, конечно, не сумасшедшие. Для большинства людей сообщать кому бы то ни было о чьей-либо смерти — это тяжелая повинность, а для Жуковского это, как он пишет, прекрасный час в жизни, который он никогда не забудет. Ну, как так можно, а?
Лидия взмахнула кулаком и сморщила носик.
— Лида, это все так, но мы должны попытаться извлечь из этого
лживого и неприятного письма то, что поможет нам разобраться,
что же произошло в действительности. Полагаю, можно с большой
степенью уверенности говорить, что Жуковский замешан в преступлении, знает, кто и как его совершил, и пытается прикрыть настоящего убийцу или убийц.
— Да, Алеша, согласна. Но я вот о чем подумала. Для большей объективности нам следует также предположить, что это мог писать не сам Жуковский, а некий злоумышленник, используя его имя.
Алексей задумался.
— Да, такое вполне может быть, — проговорил он.
— Но, маменька, слухи, что Жуковский стоял у постели умирающего Пушкина, начали распространяться еще до появления этого письма. И если бы Жуковский был действительно здесь ни при чем, то мы бы сейчас читали не письмо, а опровержение слухов, — вмешался Саша.
— Сашенька, ты меня удивляешь все больше и больше. Браво!
Лидия захлопала в ладоши. Саша покраснел и улыбнулся.
— Маменька, мне еще вот что показалось странным. Пушкину поставили пиявки, которые отсасывают кровь, а он и без того много крови потерял. Я, конечно, не доктор, но мне кажется, так раны не лечат.
— Давайте это письмо покажем Аркадию, он же врач. Интересно, что он обо всем этом думает, — предложил Алексей.
— Хорошо, я сейчас отнесу ему письмо. Если Аркадий еще не спит, то, думаю, он нам не откажет.
Лидия зажгла от канделябра свечу, взяла документ и вышла из гостиной. Алексей стал просматривать бумаги, оставшиеся в папке, а Саша сидел в кресле и задумчиво смотрел перед собой.
— Маменька права: и сочинение, и его автор пренеприятны. Неужели он так запросто общается с государем императором, входит к нему в любое время? Не верю.
— Да, это очень сомнительно.
— Ну, ладно, предположим, он вхож к царю. Но я не могу взять в толк, для чего сопровождать это письмо к отцу Пушкина излияниями подобострастных чувств и расточением похвал государю.
Это все делается так слащаво и фальшиво, что у меня сложилось впечатление, как будто Жуковский царя на самом деле не уважает, а просто использует высочайшее имя для какой-то своей цели.
— Ты, Саша, не забывай, что мы сейчас имеем дело с нелегальной литературой. Многое из ходящего в списках в определенный
момент оказывается в поле зрения служб, призванных пресекать
действия, вредные для государственного строя, общественного спокойствия и нравственности. Если в таких бумагах находят что-либо
предосудительное, то у тех, кто их читает и распространяет, могут
быть серьезные неприятности. А этот документ вряд ли посчитают
вредоносным, потому что здесь всячески восхваляется государь,
а выдающийся поэт представлен его раболепным верноподданным.
— Хитер этот Жуковский, — усмехнулся Саша. — Хитер, но не умен, в его письме полно глупостей и несоответствий. Неужели люди принимают все это за правду?
— Не знаю, но, судя по всему, желающих знать правду и не желающих верить в ложь не так много, — ответил Алексей со вздохом.
Вернулась Лидия.
— Аркадий еще не спит, обещал прочесть.
— Отлично! Давайте читать дальше.
Алексей взял лежавший сверху одиночный лист, на котором
сверху было написано карандашом «Диплом рогоносца», и прочел
французский текст:
Перевод: Великие отцы-командиры и рыцари светлейшего ордена всех рогоносцев, собравшиеся в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единодушно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена всех рогоносцев и историографом ордена. Вечный секретарь: граф И. Борх.
— Вы что-нибудь поняли? — спросил, Алексей, глядя на недоумевающие лица Лидии и Саши.
— Когда Пушкина назвали cocu*, ему должно было стать обидно. А если он, в отличие от нас, при этом знал, кто такие эти Нарышкин** и Борх***, и понимал смысл всех слов и намеков, то обида, наверное, должна была быть просто ужасной. Так, полагаю, рассуждали те, кто это все сочинил, — предположил Саша.
*Cocu — рогоносец (франц.).
**Нарышкин Дмитрий Львович (1764–1838) — русский дворянин, обер-егермейстер, заведовал императорской охотой. В определенных кругах ходили слухи, что его жена долгое время была любовницей императора Александра I, поэтому его имя фигурирует в так называемом «Дипломе рогоносца».
*** Борх Иосиф Михайлович (1807–1881) — граф, чиновник Министерства иностранных дел. Был женат на дальней родственнице Н. Н. Пушкиной. В высшем обществе Петербурга считалось, что его успешная карьера случилась благодаря связи его жены с императором Николаем I. По этой причине граф Борх назван секретарем «ордена рогоносцев».
(Комментарий автора: сведения, порочащие Д. Л. Нарышкина и Борха И. М., взяты из вторичных источников. Считаю их сплетнями и привожу исключительно с целью пояснения принципа составления "Диплома рогоносца" для читателей.)
— Однако если Пушкин был уверен, что его жена — честная женщина, как это следует из письма Жуковского, то он не должен был обращать внимания на пасквили. Пушкин много лет жил под прессом ругательной критики, намного более жесткой, чем этот так называемый диплом. Алеша, читай дальше, быть может, мы сможем разобраться, какую роль эта непонятная бумажка играет в дуэльной истории, — сказала Лидия.
Алексей достал из папки следующий документ, на котором были цифра 1, обведенная в кружок, и карандашная надпись: «Письмо Пушкина, адресованное на имя графа Бенкендорфа*».
*Бенкендорф Александр Христофорович (1782–1844) — российский государственный деятель, военачальник, генерал от кавалерии; шеф жандармов и одновременно Главный начальник Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
"Я считаю себя вправе и вижу необходимость сообщить Вашему Превосходительству о том, что недавно произошло в моей семье. Утром 4 ноября я получил три копии возмутительного анонимного письма, порочащего мою честь и честь моей жены. По виду бумаги и стилю написания я сразу понял, что неизвестный отправитель является человеком из высшего общества, дипломатом. Я занялся поисками. Я узнал, что семь или восемь человек получили послания, где во вложенном конверте были точно такие же письма на мое имя. Большинство из этих людей, решив, что речь идет о какой-то подлости, не стали мне их пересылать. Мы ничем не заслужили такого низкого и необоснованного оскорбления, поведение моей жены было безупречно, а поводом для клеветы явилось слишком настойчивое ухаживание за ней господина Дантеса. Меня не устраивает, что имя моей жены связывается подобным образом с именем кого бы то ни было. Об этом было сказано г-ну Дантесу. Барон де Геккерн является ко мне домой и принимает вызов на дуэль за г-на Дантеса, прося отсрочить поединок на 15 дней. Оказалось, что в это время г-н Дантес влюбился в мою свояченицу мадемуазель Гончарову и попросил ее руки. Узнав об этом из толков в обществе, я попросил г-на д’Аршиака, секунданта г-на Дантеса, считать мой вызов несостоятельным. Между тем я уверен, что анонимное письмо было от г-на Геккерна, и считаю своим долгом предупредить правительство и общество. Будучи единственным судьей и хранителем своей чести и чести моей жены и, следовательно, не требуя справедливости или мести, я не могу и не буду никому приводить доказательств того, что я утверждаю.
В любом случае, я надеюсь, г-н Граф, что это письмо является доказательством уважения и доверия, которые я испытываю к вашей особе.
С чувством истинного почтения имею честь быть, господин Граф, вашим нижайшим и покорнейшим слугой,
А. Пушкин. 21 ноября 1836 г.*
*Перевод сделан мной с французского оригинала, представленного выше.
Прочитав письмо, Алексей не мог сдержать эмоций.
— Послушайте, это полная ерунда. Можно, конечно, предположить, что этим письмом Пушкин пытался уведомить le gouvernement et la sociate*
об общественной опасности голландского посланника барона Геккерна.
*Le gouvernement et la sociate — правительство и общество (франц.)
Но он это сделал без всяких доказательств и еще донес на самого себя, что хотел дуэль устроить. Что Бенкендорфу следовало сделать при получении этого письма? Организовать за Геккерном слежку, чтобы схватить иностранного дипломата за руку при написании очередного пасквиля? Это абсурд. Не думаю, что это письмо действительно побывало на столе у начальника III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Да и французский здесь, на мой взгляд, не очень: глаголы то в прошедшем, то в настоящем времени употребляются. Не думаю, что выдающийся писатель Пушкин мог допустить в своем письме подобную оплошность.
— Письмо подложное, это ясно, — сказал Саша. — Если бы оно не было подложным, то никак не могло бы попасть в эту папку.
Лидия утвердительно покачала головой.
— Саша, ты прав, однако обратите внимание вот на что. В письме Жуковского к отцу Пушкина есть редкая по своей отвратительности сцена, когда государь император якобы приказывает Жуковскому опечатать после смерти Пушкина его бумаги, а сам Пушкин в это время еще жив. Думаю, это все написано не просто так. Сейчас Жуковский может считаться распорядителем архива покойного, причем не по своему произволению, а по высочайшему повелению. Поэтому он может публиковать от имени Пушкина любые письма, даже самые нелепые и абсурдные, и все поверят, что они настоящие.
— К сожалению, так оно и есть, — сказал Алексей. — Я продолжу?
В ответ на молчаливое согласие он достал из папки документ с номером 2 и надписью «Письмо Пушкина к барону Геккерну».
«Господин барон! Позвольте мне подвести итог тому, что только что произошло. Поведение вашего сына было известно мне давно и не могло оставить меня равнодушным. Я довольствовался ролью наблюдателя, чтобы вмешаться, когда сочту нужным.
Случай, который в любой другой ситуации был бы очень неприятным, оказался для меня весьма кстати. Я получил анонимные письма. Я понял, это самый подходящий момент, чтобы начать действовать. Остальное вы знаете: я заставил вашего сына сыграть такую жалкую роль, что моя жена, пораженная пошлостью его поведения, не могла удержаться от смеха, и чувство, которое, возможно, она принимала за возвышенную страсть, теперь вызывает у нее глубокое и вполне заслуженное презрение.
Однако позвольте мне сказать, господин барон, что вы играли в этом деле далеко не самую приличную роль. Вы, представитель коронованной особы, выступали как отец-сводник для своего приемного сына, который, быть может, только слывет за такового. Это вы управляли его бестактным поведением, диктуя ему убогие комплименты и прочие глупости, которые он говорил и писал. Вы походили на непристойную старуху, когда преследовали мою жену по всем углам с разговорами о любви к ней вашего сына и даже бормотали ей «верни мне сына моего…», когда он болел сифилисом и не мог выходить из дома из-за принимаемых лекарств.
Вы хорошо понимаете, что после всего этого я не допущу, чтобы между моей семьей и вашей существовали какие-либо отношения. Только при этом условии я согласен закрыть глаза на это грязное дело и отказаться от имеющегося у меня намерения обесчестить вас в глазах обоих дворов. Мне не важно, что моя жена все еще слушает ваши отеческие увещевания. Я не могу допустить, чтобы ваш сын после своего отвратительного поведения осмеливался говорить с ней, тем более волочиться за ней и отпускать казарменные каламбуры, изображая преданность и возвышенную страсть, будучи просто негодяем и мерзавцем. И потому я требую, господин барон, прекратить все уловки, если хотите избежать скандала, от которого я, конечно же, не откажусь.
Имею честь быть и проч. А. Пушкин».*
*Перевод сделан мной с французского оригинала, представленного выше.
Когда Алексей дошел до того места, где говорилось о заболевании Дантеса-Геккерна сифилисом, Лидия не выдержала:
— Не могу себе представить, чтобы сестра жены Пушкина вышла замуж за человека, болевшего венерической болезнью, а тот, уже будучи женатым, продолжал приставать к женщине, которая стала его свояченицей.
— Ах, маменька, если бы это была единственная нелепость во всем этом письме, — произнес Саша.
Алексей еще раз пробежал глазами письмо и сказал задумчиво:
— Здесь очень неуклюже обосновывается повод для дуэли, которого на самом деле нет и быть не может. Ведь Пушкин и Геккерн-младший друг другу приходятся так же, как у нас Аркадий и Илларион: они женаты на родных сестрах. Ссылку на иностранного дипломата используют, полагаю, для того, чтобы придать хоть какое-то правдоподобие несуществующему конфликту.
— Да, папенька с дядей Илларионом, насколько я знаю, ни когда не ссорились. Но даже если бы это вдруг произошло, все бы ограничилось личным объяснением, не было бы никакой переписки с обращением к третьей стороне, — заметил Саша.
— Действительно, вот пробую представить себе Иллариона и Аркадия с пистолетами и никак не могу, — улыбнулась Лидия.
Но потом лицо ее стало серьезным, и она предположила: — Наверное, в том, что в качестве оппонента для дуэли Пушкину выбрали члена его семьи, есть определенный смысл.
— Точно, маменька, точно. Иначе никак не объяснить столь туманный повод для дуэли, который я, если честно, так до конца и не понял. Быть может, потом поймем. Алеша, читай дальше.
Алексей прочел документ с номером 3 под названием «Письмо барона Геккерна к Пушкину»:
«Милостивый государь!
Не зная ни вашего почерка, ни вашей подписи, я обратился к виконту д’Аршиаку, который передаст вам это письмо, чтобы удостовериться, что письмо, на которое я отвечаю, действительно от вас. Его содержание настолько выходит за границы допустимого, что я отказываюсь отвечать на его детали. Вы, кажется, забыли, милостивый государь, что сами отказались от вызова, который принял от вас барон Жорж Геккерн. У секундантов есть тому доказательство, писанное вашей рукой. Мне остается только сказать, что виконт д’Аршиак едет к вам, чтобы условиться о месте встречи с бароном Жоржем Геккерном, и добавить, что встреча не терпит отлагательств.
Впоследствии, милостивый государь, я найду средства научить вас уважению к званию, в которое я облечен и которое не может оскорбить никакая выходка с вашей стороны.
Ваш покорнейший слуга Барон Геккерн.
Прочитано и одобрено мной. Барон Жорж Геккерн»*
*Перевод сделан мной с французского оригинала, представленного выше.
— Занятный вызов на дуэль, — сказал Саша. — Выглядит все так, как будто Пушкин ни с того ни с сего нахамил иностранному дипломату, а тот оскорбился и послал своего приемного сына с ним стреляться. То ли отношения у отца с сыном не сложились, то ли Дантесу-Геккерну жизнь не мила…
— …то ли кому-то надо избавиться от Пушкина и свалить все на
Геккернов, — закончил Алексей.
— Но к чему эта длинная переписка? — задалась вопросом Лидия. — Мне это все уже начинает надоедать как плохой роман.
Здесь можно прочесть ознакомительный фрагмент и купить электронную версию.
Если вам понравился этот материал, подписывайтесь на канал Смотри в Корень. Здесь публикуются материалы из первоисточников о Пушкине и других значительных личностях и событиях.