То о чём пойдёт речь в данной публикации, вероятно, окажется не слишком понятным без прочтения предыдущей. Суть же в мысленной реконструкции условий для жизни на Венере, – если бы таковые наличествовали. Таким образом, исходная посылка – условия для развития землеподобной биосферы на планете есть. Саму же планету приходится под эту вводную подгонять… Например, у Венеры альтернативной наличествуют радиационные пояса, тогда как у реальной Венеры магнитное поле на порядок слабее земного. Причём, неизвестно почему. Как и Земля, Венера имеет расплавленное железное ядро, связь же между скоростью вращения и напряжённостью магнитного поля, будто бы очевидная, в действительности не очевидна отнюдь. Как минимум, не очевидна планетологам.
Следовательно, о скорости вращения. Будучи по определению подходящей для того, что видно на заглавной картинке, – а там видно почти всё, большего правила не позволят, – планета, одновременно, сохраняет и максимум узнаваемых черт настоящей Венеры. В частности, «сезонность» имеющую вид длящихся по два земных месяца дня и ночи. Но настоящей сезонности нет (ось почти вертикальна), как нет и «месяцев», – то есть, естественного спутника. На планете жарко, – она ближе к светилу, чем Земля, – атмосфера состоит из азота и кислорода. С высокой, хотя и не опасной для жизни, примесью углекислоты… Всё-таки, Венера, на которой углекислого газа мало, – это за гранью разумных допущений.
Что же касается температуры, то ближе к полюсам она будет умеренной, – около +12, на экваторе же, на Земле Афродиты, после «полудня», в третьем из летних месяцев может подниматься до +80. Но растения способны приспособиться и к этому. Однако, о растениях было в прошлый раз. Сейчас же о нехарактерных для Земли проблемах, с которыми столкнутся морские животные. Тропические мелководья – единственная среда освоенная морскими организмами в палеозое, – окажутся не так уж комфортны.
Во-первых, вблизи экватора к концу дня вода на небольших глубинах, – там где свет поглощается дном, – может раскалиться выше смертельных 42 градусов. Фотосинтез до заката смогут взять на себя экстремофильные микроорганизмы, но животным придётся закапываться в грунт или отступать на глубины. Там где обладающая высокой теплоёмкостью и теплопроводностью вода будет прогреваться в слое 200 метров, Солнце особых неудобств не доставит. То есть, в тропических областях, мелководья будут бурно оживать на рассвете, – когда твари из щелей и относительных глубин полезут на них питаться и размножаться, и приходить в запустение к вечеру… Что, впрочем, означает лишь вдвое меньшую продуктивность угодий. Ведь днём, пока не стало слишком жарко, синтез идёт непрерывно.
В умеренных и высоких широтах проблемы перегрева не будет. Но в полную силу скажется «во-вторых», – ночь длится два месяца. В это время не происходит фотосинтез, а первичным ресурсом становится покрывающий дно детрит… Однако, его же не хватит. На закате диатомеи переходят в форму спор, зоопланктон погибает, так что, ближе к полуночи червями и членистоногими будет съеден даже ил, запасы органики в котором, в отличие от дна земных морей, не восполняются глубинным снегом… На общей продуктивности на единицу площади это не скажется вообще. Однако, экосистема будет работать с паузами, – как в земных северных, покрывающихся льдом на зиму озёрах.
...Даже в море крупным организмам придётся научиться впадать в анабиоз на период перегрева или тьмы. Но тут всё окажется не так уж тривиально. Океан Венеры будет работать в двух режимах. В светлое время картина жизни в нём подобны земным на аналогичных глубинах: обтекаемые серебристые рыбы, ориентируясь с помощью зрения, весело гоняются за зоопланктоном и друг за другом. В ночью же море, независимо от глубин, превращается в абиссаль. Резко падает содержание кислорода (его некому вырабатывать). Растёт концентрация углекислоты (её некому потреблять). И становится совершенно темно. В выигрыше оказываются те, у кого есть огромные глаза (жертву можно заметить как силуэт на фоне проникающего в воду свечения небосвода, или по свечению потревоженной движением воды), «габариты», на самом деле создающие ложное представление о размерах и форме, а также «фары». Притом, удельная мощность ночью не играет роли, – без окислителя высокую, всё-равно, не развить. Зато, решающее значение приобретает размер пасти.
Отличие венерианского моря от земного будет возрастать по мере развития биосферы. Пока речь о трилобитах, последствия «сезонности» заметить будет трудно: все едят детрит и кого-попало на ощупь. Но с появлением именно быстроходных рыб, деление на «дневную» и «ночную» смены скажется. Кто-то попытается дневные и ночные достоинства совмещать, – и таких будут безжалостно жрать независимо от времени суток. Чаще же, дневные рыбы, чтобы ночь пережить, будут приобретать некие формы защиты от хищников, правящих бал в темноте… Самое очевидное, как ни странно, – возможность дышать атмосферным воздухом, на Земле морским рыбам не очень нужная. Но у нас нет и «ночного» бескислородного периода в воде. Лёгкие позволят сохранять мощность и убегать от хищников, обнаруженных «на слух» – с помощью боковой линии.
...Менее очевидный метод, – миграция за солнцем. На экваторе косяку, чтобы удерживаться в зоне оптимальной освещённости придется в (земной) день преодолевать расстояние 320 километров. Что труднореализуемо. Но в высоких широтах быстроходные рыбы, теплокровные морские рептилии или китообразные просто не позволят ночи догнать себя…
Хотя, в случае китообразных – не факт, что за солнцем они пойдут. Некоторые же пойдут именно от солнца. Их интересы практически не затронуты суточными циклами. Скорее, прицеливаясь с помощью сонара, они будут выбивать крупных хищников «ночной смены», – чем, собственно, занимаются и на Земле.
Развивать эту тему можно бесконечно, но – слепых дельфинов (на ночной стороне глаза не нужны) пока достаточно. В следующей публикации можно будет перейти к животным суши.