На туманном косогоре, поросшим мелким березняком в ночной мгле вдруг вспыхнул яркий костёр. Руденок быстро побежал к этому месту и на него, прямо на спуске с холма, где они с Рябинкиным вели свои наблюдения, выскочил весь взмыленный Макар Богданов в сбитой шапке набекрень. Он с разбега врезался в Бориса и они оба чуть не свалились в канаву.
- Ты что?! Откуда? - кинулся на него Борис. - Кто разжёг костёр и для чего, ты?!
- Ты что, сказился?! Какой костёр? - вытирая рукой мокрый лоб, выпалил Макар.
- Вот этот, не видишь? - и Борис, развернул Макара лицом к этому странному огоньку в туманной ночи. - Будто знак кто подаёт... Пошли, проверим!.. И всё же, откуда ты так бежишь-то?
- Я на дальней тропе заприметил неизвестных мне людей, они там кругами ходили, а потом исчезли куда-то... Меня прямо из сельсовета Ванька Гривый позвал, я и выскочил, а теперь вот бегу, чтоб предупредить, что там люди незнакомые по лесу шарятся.
- Понятно, а мы с Рябинкиным видели с холма, который над амбарами, огни в лесу... Надо думать, что это километров пять отсюда будет...
- Какие пять? С ума спятил? Тут хоть и скрадывают расстояния эти подъёмы, но всё-равно, не будет пяти, километра три, а то и два, - Макар снял шапку. - Позвали наших?
- Да, побежал Сеня в сельсовет... А вот и они!
На краю села у амбаров и столярных мастерских прибывал народ, он накапливался вокруг холма, куда забирался Рябинкин вместе с Моториным и другими активными членами правления колхоза. Борис и Макар побежали к ним и стали указывать рукой на зажжённый кем-то в потёмках костёр на косогоре.
- Огни погасли, нет их более, - говорил Рябинкин, стоя рядом с Моториным и вглядываясь в лесную даль. - А костёр, вон, появился...
- Нехорошо это... Валентина! - окрикнул председатель Богданову, которая тоже забиралась к ним и крутила головой по сторонам. - Пойди назад в правление и вызови заставу, позвони мужу-то... Он просил меня, если что-нибудь не так, с ним связаться. Потому как из Нестерова пока кого пришлют, это уж поздно будет... Давай, беги!
- Поздно для чего? - она округлила испуганные глаза.
- Поздно для отпора... И ещё спроси разрешение на применение оружия, если что случиться непредвиденное, - Моторин откашлялся.
- Какого оружия? У вас что, тут схрон имеется? - удивилась Валя ещё больше.
- Не твоя забота, а спросить должна, поняла?
Она утвердительно кивнула и побежала вниз к правлению колхоза.
Около часа ночи дежурный по седьмой заставе докладывал коменданту, поднятому с постели:
- Товарищ капитан, там в Городищах неспокойно. Звонит жена старшего лейтенанта Богданова, она сообщает, что по направлению к их селу из леса есть движение. Председатель колхоза запрашивает разрешение на применение оружия в крайней ситуации. Что ответить?
- Запросить штаб дивизии. Запросите о количестве частей, выведенных из лагерей на переформирование под Нестеров. Пусть отправят в Городищи стрелковую роту, если таковая имеется, а мы тут на месте будем решать, что делать, если они не смогут раньше подойти. Оголять погран-участки мы не имеем права, только на крайний случай сможем отправить свою охранную роту. Звоните моему заместителю Богданову, пусть подключается к делу.
Волынцов через несколько минут был уже у себя в комендатуре и названивал в опер-штаб майору Лунину.
Богданов Виктор Павлович, в чьём распоряжении были силы быстрого реагирования, сажал на машины первый взвод охранной роты и собирался выехать с ними сам на Городищи, но подошедший майор Лунин ему это запретил.
- Я понимаю, вы волнуетесь, там живут ваши родные, жена... Но, чтобы не произошло за пределами заставы, несмотря ни на что, она должна охраняться всегда обычным порядком - патрулями и конными разъездами и вы должны иметь с ними постоянную связь. Ведь мы сейчас, получается, снимаем дополнительную охрану и выдвигаем свои силы на помощь этому селу, но из Нестерова подойдут быстрее.
- У них там сил недостаточно, - ответил Богданов. - Они отвели на переформирование своих мотострелков из лагерей ещё в августе, теперь спешно собирают все резервы и выдвигают на Броды. От них тоже поступают сигналы, один тревожнее другого. Кстати, из Перемышля из штаба дивизии доложили, что у них там тоже неспокойно, ещё со вчерашнего дня. Они не могут снять с той стороны свои охранения, только лишь на крайний случай.
- Что же это получается? Бандиты объединились и решились на выступление? - Лунин в волнении схватился за кузов полуторки, уходившей на Городищи. - А если, это отвлекающий манёвр и банды двинутся на Яворов? А мы тут снимем всех своих людей и пошлём их на помощь в село? - он огляделся по сторонам, интуиция его редко подводила.
- Я отдал распоряжение председателю Моторину использовать свой сохранённый резерв. Ещё когда в 1944 году воевали с местными бандами, засевшими в горах, мы разрешили крупным сёлам держать оружие наготове. Вот и Моторину выделили несколько десятков единиц боевого оружия вместе с запасами патронов разного калибра. Валентина, моя жена, там сейчас вооружает свои пятёрки комсомольцев, которые были в патрулировании села. Она у меня барышня боевая... Надо же, товарищ майор, - обратился Богданов к Лунину, - и это в тот самый момент, когда наши главные оперативники находятся во Львове. Думаете, что случайность?
- Насчёт этого не могу знать, а вот то, что похищение женщин и нападение на сёла совпало одновременно - это уже точно не может быть случайностью, потому, я и говорю про Яворов... Есть опасения, - и он, отправив машины со взводом охраны, побежал в оперативный штаб, чтобы срочно связаться со Львовом.
Через несколько минут из Центрального штаба Западного округа с майором Луниным связался дежурный военный комендант:
- Ваша погранохрана включает в себя и охранную дивизионную роту, которая входит штатно во второй погранотряд, и вы не имеете права отправлять её, несмотря ни на какие трудности и оперативные действия, с территории вашего участка. А если что-то случиться на самой заставе, кто будет за это отвечать? Вас оставили сейчас начальником по штабу, в отсутствии Деева и Березина. Вы имеете право отдавать соответствующие вашему статусу распоряжения, но они будут носить уже иной характер, если пострадает от ваших действий погран-участок в полосе вашей ответственности. Учтите это, майор!
Лунин повесил трубку, но ни сколько не усомнился в правильности своего решения, более того, он решил срочно выехать в Яворов и проверить на месте, всё ли в порядке в военном городке и его окрестностях. Ему не давало покоя совпадение действий банды и её согласованность, но ведь должны быть и причины и цели всего происходящего, а с этим было, как раз, не ясно. Комендант Волынцов остался на контроле погрангородка Бурташ, а Лунин выехал в Яворов. К тому же, не было никаких известий от группы захвата, отправившихся вместе с Тамарой Фоменко к ущелью Ляды, а там с этой группой были и Павел и сын Волынцова...
К четырём часам утра в Городищах шёл настоящий бой с отрядом бандеровцев, вышедших из леса и вооружившихся у болот на схронах с оружием. Со стороны Нестерова к ним подоспела оперативная группа работников угрозыска, которые постарались вмешаться во время в активную фазу этого нападения. К месту также подъезжал охранный взвод с седьмой заставы. Вооружённые селяне во главе с первым секретарём райкома и председателем Моториным встретили банду, подходившую к селу со стороны деревеньки Микитово, и тут же дали по выходившим из лесу, одетым в чёрные куртки и фуражки с трезубцем, автоматными очередями.
Валентина Богданова вместе с комсомольцами залегла у опушки леса на гребне невысокого холма, с которого просматривалась хорошо вся округа, несмотря на темноту, и когда люди в чёрных куртках вынырнули из оврага и устремились к амбарам с факелами в руках, она первой открыла стрельбу из автомата и дала сигнал на атаку из ручного пулёмёта своему помощнику Руденку. Она искала глазами Макара в этой сумятице, но не могла его найти, ей доложили, что он раненый лежит в избе Полюхи, но проверить это не могла, было не до того, Валентина решила всё оставить на потом, а сейчас главное было - не допустить банду в село и на колхозный двор, куда они по видимому стремились. Их целью было, как приказал им Доротный, разжечь большой пожар на всю округу, но этого было им сделать не суждено. Затормозили машины на большаке, и на дальние выстрелы из кузовов полуторок сразу ринулись на помощь селянам прибывшие с заставы солдаты охранного взвода, до зубов вооружённые и тренированные ребята.
Пока так бурно развивались события в Городищах, к посёлку Юшки группа вооружённых людей подходила тихо и незаметно. Они вынырнули из распадка с опушки леса и окружили деревню со всех сторон. В тишине предрассветных сумерек, вокруг поселковых домов, слившихся с деревней, в которых проживали семьи пограничников, собрались группы вооружённых людей. Первым запылал дом коменданта с шестой заставы Свиридова. Он праздничные дни, сразу после парада 7 ноября, решил провести у себя дома с семьёй. Были все в хате кроме старшей дочери Ганки, которая решила остаться в Бурташе на выходные и подучить уроки перед сочинением. Так получилось, что Свиридов в этот раз остался ночевать в ночь на девятое число и не уехал на заставу, оставив там вместо себя заместителя Бражникова. Дверь его одноэтажного небольшого дома подпёрли бревном и, облив бензином, как и было приказано, подожгли.
Безуглый стоял у окон и ждал наготове с автоматом в руках, когда кто-нибудь полезет, чтобы спастись, наружу, но пламя занималось очень быстро, дом окутало едким дымом, но никто не подходил к окнам и дверям, только лишь издалека раздался детский тихий плач, видимо, все крепко спали под утро, и только один ребёнок, проснувшись, от страха заплакал, но выбраться из пламени уже не смог. (В эту ночь Ганка осталась круглой сиротой).
Информация о том, что горит деревня Юшки поступила на шестой погран-участок около пяти часов утра. С оставшимися людьми из охранной роты, взяв с собой оружие и боеприпасы, выехал на место происшествия старший лейтенант Богданов, прежде отзвонившийся в Яворов и доложивший майору Лунину, который был уже в военном городке, о своём решении. Так получилось, что на погранзаставе номер семь остался старшим лишь комендант Волынцов.
Старший лейтенант Назаров, дежурный по заставе, кричал в трубку, вызывая Центральный оперштаб:
- К погранзаставе Бурташ на большой скорости приближаются машины со стороны Петровой балки. Дежурный на вышке докладывает, что видит огни фар автомобилей и слышит стрельбу у подвесного моста. К железнодорожному мосту мы послали подкрепление и ждём помощи с той стороны. Штаб дивизии уже предупреждён. Какие будут указания?
- На той стороне в Перемышле все подняты по тревоге, в дивизии собирают к вам на помощь усиленную группу боевого охранения... Ждите помощи, к вам выехали уже. Не пропускайте на территорию никаких посторонних, держитесь! - был ответ дежурному из Центрального штаба в Раве-Русской.
Студебеккер, крытый зелёным тентом, остановился у строящегося моста на переправе Бурташ - Варнау. Из кабины выскочил высокого роста крепкий мужик в форме пограничника и стал ждать прибытия остальных на трёх полуторках, которые до времени бандиты скрывали в горных ущельях на дальних хуторах. Рассвет высветил долину реки и пограничные вышки, в казармах погрангородка ещё спали, кроме боевого охранения, которое уже зашевелилось и выдвигалось небольшими группами к переправе.
- Никого не пускать на мост с той стороны, держать до моего сигнала, - низким голосом приказал Доротный своему подручному Берсеньеву. - Всех, кто с тобой прибыл, сюда на мост, чтобы залегли по берегу и заняли все подходы. А мы сейчас газуем к заставе в оперштаб. Поняли все?! Держите мост!..Отходить только по моему сигналу, чтобы не случилось... Они уже должны были отвести отсюда свою роту, остались патрули и разъездные конные. Всё, исполняйте!
Он постоял немного, наблюдая, как выскакивают из кабин одетые в пограничную форму его люди и занимают места, согласно его указаниям, а потом снова забрался в кабину рядом с водителем Стасом Савчиком, которому доверял и, кто был близким другом Тамары Фоменко. Тот, надвинув на глаза козырёк фуражки, рванул с места и стал подниматься на пригорок к заставе Бурташ, петляя на поворотах. Когда они подъехали к высоким железным воротам заставы, на месте уже находилась крытая полуторка с активными бойцами, кому предстояло вместе с Миколой проникнуть на территорию. Студебеккер остановился метра в двадцати от ворот, Доротный, открыв кабину, грузно спустился вниз. К воротам по мокрому асфальту, после прошедшего ночью дождя, подбежали вместе с дежурным два молоденьких сержанта от комендантского домика и вступили в будку с узким, но высоким окном, через которое можно было разглядеть тех, кто находился за воротами. Доротный постучал в полосатую дверцу и окликнул:
- Эй, охрана, есть кто живой?
В окошке появился дежурный и попросил:
- Предъявите документы!
Доротный просунулся в окно вместе с пропуском, оформленном в Перемышле, на имя старшего лейтенанта Головко и прохрипел низким басом:
- Поднимай шлагбаум, нас на помощь вам прислали из дивизии по запросу с вашей заставы вместо боевого охранения, которое теперь в дальних посёлках сражается... Или вызови старшего сюда, пусть укажет, где нам занять оборону... Расположиться, спрашиваю, где? И давай быстрее, а то у меня полвзвода в полуторке загорает.
Из будки охранник тут же связался с комендантом гарнизона капитаном Волынцовым. Тот в срочном порядке вместе с дежурным по штабу лейтенантом Назаровым прибежал на пункт пропуска к воротам и шлагбауму. Он высунулся в окошко, проверил ещё раз документы у прибывшего из дивизии страшего лейтенанта и ответил:
- Нам ещё не сообщали о выезде из Перемышля подкрепления. Ждём их оповещения, нам было сказано лишь, что они собирались к нам выезжать, - соврал он, видя что-то неладное в появлении неизвестной машины и уже получивший сигнал, что ехали они не через переправу, а со стороны гор. - Но не было пояснений, насчёт того, кто это будет. Мы не можем пропустить вас не имея на то специальных указаний.
- Что же подождём, - проговорил Микола, а сам понял, что сейчас капитан будет в срочном порядке запрашивать штаб дивизии, и тогда время будет потеряно, и шансы пробраться на территорию заставы и добраться до оперштаба у него будут невелики. Он не мог растерять инициативу, которая пока была в его руках, на заставе не было специальных бригад прикрытия, все дозорные находились на приграничной полосе и служили по обычному распорядку.
Он медленно прошёлся вдоль высокого бетонного забора, посмотрел спокойным взором на стоявшего рядом с будкой молоденького парня в форме и с винтовкой в руках, который был на посту и... бросился рывком к грузовику. Он вытащил из кабины Савчика, отбросил его в сторону, сам забрался туда, и не успел солдатик из охраны вскинуть свою винтовку, (в испуге и от неожиданности он только округлил глаза и продолжал наблюдать за действиями этого незнакомца из дивизии), как машина взревела и дав задний ход, отъехала назад на несколько метров. Через секунду крытый грузовик, развернув колёса в сторону заставы, дёрнулся вперёд и на полной скорости налетел на высокие железные ворота, выбивая и круша всё на своём пути. Машина с рёвом въехала на территорию погрангородка, проехала площадь и рванула к низким штабным постройкам. В брешь, образованную взломавшим оборону студебекером, ринулись из полуторки, стоявшей у ворот, хлопцы Доротного, тоже одетые в форму пограничников. Им навстречу уже бежали солдаты взвода охраны, единственного оставшегося на территории и явно недостаточного для этой кровавой стычки. Завязалась перестрелка...
Ольга Деева не слышала приближающихся выстрелов, в этот ранний час она ещё спала. Их жилой двухэтажный барак для семейных офицеров седьмой заставы находился на самом конце погрангородка. В окна уже пробился серый рассвет и на его фоне вдруг с грохотом вылетела дверь в квартиру полковника и его жены. Сапоги на каблуках прогрохотали по коридору и кто-то ворвался в её комнату. Этот кто-то стал грубо толкать её за плечо, повторяя одно и тоже:
- Фрау, прошу вас, вставайте быстрее!.. Фрау!.. Ольга, поднимайтесь же!
Она с просонок не понимала, что от неё хотят и кто так грубо нарушил её утренний, такой сладкий сон. Ольга прищуренными глазами стала приглядываться в эту голубую полутьму, а когда поняла, кто стоял перед ней, женщину тут же охватила паника:
- Кто, зачем вы здесь? - она схватила одеяло и, приподнявшись, натянула его до подбородка.
- Скорее, у нас нет времени, - Кампински стоял над ней и пытался ухватить за локоть.
Она со страхом отшатнулась от него на край кровати, а потом с криком выскочила из-под одеяла, схватила на бегу халатик, висевший на спинке стула, и забилась за высокий бельевой шкаф, с ужасом в глазах выглядывая оттуда. Она не могла поверить до конца, что этот ужасный человек пришёл к ней в комнату в отстутствии мужа и что-то требует от неё. Но вот он уже снова подходит и вытаскивает её из-за шкафа со словами:
- Быстрее, у нас нет времени!
И тут она закричала и стала звать на помощь, мешая русские слова с немецкими от растерянности и происходящего кошмара:
- Найн!.. Нет!.. Не трогайте меня, не хватайте!.. Найн! - она отпихивала его от себя и кричала всё громче. - Не надо, не трогайте!.. А-а-а-а!.. Помогите!..
- Не стоит так кричать, Ольга, вам нельзя, - Генрих вытащил её из-за шкафа, подхватил на руки и потащил по деревянной лестнице на первый этаж и, только тут она расслышала сквозь свой громкий крик автоматные очереди где-то совсем близко от дома.
- Что?! Что это?! - выкрикивала она, продолжая упираться.
- Напали на заставу... Люди с гор... а больше я сам ничего не пойму, - отвечал он, вытаскивая женщину из дома. - Вам нельзя тут дольше оставаться, вы одна... Они могут добраться и сюда, если там их не остановят... Сейчас, я вам помогу!
Он снова подхватил обессилевшую от страха и окончательно проснувшуюся Ольгу на руки, поддерживая её за располневшую широкую талию и отнёс к пологому берегу реки Сан. Там он прошёлся по незаметной тропке и опустил женщину на землю. Низко наклонился, захватил какой-то крючок и откинул в сторону вместе с землёй крышку лаза.
- Тут узко, но... спускайтесь! - приказал он. - Одна поместитесь совершенно и громко не кричите!
- Нет-нет, я не могу, - отбрыкивалась она. - Что это?
- Это щель, в ней прятались от налёта авиации пограничники в 1941 году, а потом она использовалась, как хранилище для лекарств вместо холодильника. Тут рядом был военный госпиталь. Теперь стала не нужна, но... вот пригодилась. Вас тут не найдут, она хорошо замаскирована землёй, эта щель... Залазьте, я помогу вам!
Кампински помог Ольге спуститься вниз на несколько ступенек, а сам хотел было вернуться к своему корпусу офицерского общежития, откуда он выскочил несколько минут назад, услышав шум боя. Он вспомнил, что Деев и Березин уехали во Львов и ещё не вернулись, бежавший из корпуса комендант, бросил ему на ходу одну лишь фразу, которая вогнала его в ступор: " На заставу напали, постарайтесь не даваться им в руки живым... Это банда с гор!" И он тут же бросился к жилым баракам на окраине городка, потому что знал, что в этой суматохе никто не поможет беременной жене полковника... И вот он тут, а она на ступеньках в подвале! Он сперва захлопнул крышку погреба, и попросил её не кричать, но потом открыл её снова и спросил в волнении:
- У вашего мужа в кабинете дома есть что-то из служебных бумаг? Ну, такое, что я приносил вам в тот вечер?.. Списки, записи какие-нибудь по работе, имеются?
- Не знаю, он всё держит в сейфе на работе, но... кажется - да! - она всхлипнула и посмотрела на Кампински.
- О, мой Бог! - он снова прикрыл створку подвала и побежал обратно в жилой барак под шум приближающихся выстрелов.
Там на втором этаже в кабинете Деева он выкидывал все ящики из письменного стола полковника. Генрих выбрасывал всё их содержимое на пол: это были в основном служебные письма, с которыми работал полковник по ночам. Всё это - папки, блокноты, записки и сами письма в конвертах, Кампински сгрёб в одну кучу и подтащил её волоком по полу к печке-голандке, отапливающий это помещение. Он открыл заслонку и стал запихивать туда весь этот "служебный мусор", боясь оставить документы, возможно секретные и важные, налётчикам, у которых были намерения, ещё непонятные, но может быть имевшие отношение к захвату секретных документов. Это, по мнению Кампински, было не исключено.
Ольга сидела в темноте и с ужасом слушала эту вакханалию, происходившую на верху, с перестрелками и взрывами гранат. Всё это казалось ей каким-то кошмарным сном, а самое ужасное было, что этот человек, которого она страшно боялась, снова может вернуться за ней и тогда... А что тогда? Она поёжилась от этого дикого предчувствия. Как это, что это могло быть и, что всё это значило? Как эти бандиты могли до них добраться и, тем более напасть? Всё это не укладывалось в голове. Как это, чтобы после окончания войны ещё раз испытать на себе всю силу и коварство вражеских вылазок?! Ужасно!.. Но ещё ужаснее - это Кампински! Хоть бы он пришёл за ней, как всё это кончиться, не один... А кончиться ли?! А вдруг никто не успеет к ним на помощь и бандиты доберутся сюда, найдут её, беременную, и похитят, так же как и Елену? Бедная, что сейчас с ней происходит? Где она может быть? Ольга зажималась от страха и всё больше чувствовала, как у неё всё опускается вниз и клокочет в груди. Она сильно закашляла и упала на бок на земляных ступенях этой неглубокой щели.
А в это время, приехавший с подкреплением из Яворова майор Лунин сбивал замки с оружейного склада, не дожидаясь разрешения высшего командования.
- Быстрее, ребята, быстрее!.. Афанасов, давай дуй к баракам с пленными немцами, в стройбат!.. Поднимай тамошнюю охрану, - кричал он своему помощнику из Яворова, лейтенанту, приехавшему с ним вместе с ротой подкрепления из военного городка. - Пусть бегут сюда за патронами. Здесь недалеко, - он прислушался к треску автоматных очередей с той стороны. - Стоп! Кажется поздно, оттуда доносится шум боя... Афанасов, за мной с первым взводом... Второй и третий взвод с командиром роты капитаном Пульниковым - к заставе! Быстро, вперёд!.. Разбираем, ребята автоматы, берём запаски с собой навешиваем на плечи, сколько унесём! - кричал Лунин.
Вместе с Афанасовым и первым взводом они рванули через дорогу к огороженным баракам для строителей и пленных немцев, там рядом с воротами и забором тоже шла немалая потасовка. Группа вооружённых людей в формах пограничников обстреливала позиции охраны этих бараков с пленными немцами, пытаясь проникнуть во двор. Охранники отстреливались, но силы были не равны, их было только двенадцать человек. Стоявшие у забора со стороны дороги нападавшие, завидев приближающийся взвод солдат, стали спешно забрасывать территорию лагеря бутылками с зажигательной смесью. Деревянные бараки начали вспыхивать один за другим, пленные выбегали из них кто в чём, утренний налёт застал врасплох строителей и их начальников. Один с немецкой руганью в подштанниках и гимнастёрке перепрыгнул через повалившийся забор и впился в глотку нападавшему, не дав ему снова размахнуться и кинуть бутылку.
- И чего они даром хлеб жрут? - закричал Афанасов на ухо майору Лунину. - Ну, эти ваши немцы?! Здесь же ведь их считай, до батальона пехоты... Раздать им оружие и вперёд!.. За Советскую Родину!
- Ты что, спятил? - гаркнул на него Лунин, но тут же остыл: - А что?
Вместе со взводом солдат они ворвались на территорию лагеря для военнопленных, оттеснили бандитов и погнали их в Петрову балку. Из горящих домов продолжали выскакивать солдаты-военнопленные, одеваясь на ходу, кто что мог ухватить в этой сумятице, многие возвращались и вытаскивали своих спящих товарищей, которые могли задохнуться в дыму.
- Вставай, пьяная скотина!.. - толкал в бок худенький немецкий сержант бывшего коменданта Руммеля. - Вставай, сгоришь! - он подхватил Руммеля под мышки но ему не хватило сил его вытащить из горящего барака.
Тот, что-то прошептал ему пьяным голосом и опять улёгся на бок прямо на полу, подложив себе под щеку ладонь. Сержант выскочил из барака, у которого уже прогорала крыша и кинулся за помощью.
- Человек там, сейчас сгорит!.. - кричал он у Лунина над ухом.
Майор вместе с лейтенантиком, притащившим сюда ящики с патронами, бросились в барак и спустя пару минут выволокли, дымившегося от прогоревшей одежды, пьяного Руммеля и положили его у забора на землю остывать, облив водой из ведра. Он быстро протрезвел от холода и стал громко и смачно ругаться на всех подряд, не понимая всей сути происходящего.
Когда отбились от банды у бараков и вернулись из погони от Петровой балки солдаты во главе с капитаном Пульниковым, майор Лунин приказал в спешном порядке выдвигаться к заставе, где ещё шла перестрелка с бандой, главарь которой находился в здании оперштаба и, перевернув шкафы вверх дном и взорвав два сейфа, вытаскивал оттуда документы и складывал их вместе со своими помощниками в мешок, выгребая всё, что попалось на глаза. Ему не было известно, что нужные его "хозяевам" документы, были уже отсюда далеко и ему не доступны.
В самый разгар сражения, когда подошли солдаты из Яворова во главе с майором Луниным и капитаном Пульниковым, Микола Доротный спешно покинул здание опер-штаба, куда ворвался полчаса назад, перебив всю охрану. Они вместе с Тасиком и ещё парой "бойцов" спускались к реке за строениями, находившимися вокруг штаба. Они тащили с собой тяжёлые мешки с бумагами. Одному Миколе был известен подземный ход с территории городка на ту сторону, проходивший под дном Сана. Они вчетвером спустились туда в этот проход, зажгли приготовленные заранее фонарики и перешли границу незамеченными. (Забегая вперёд скажу, что они перебрались через польскую границу и направились в Жешув, где их ожидал с документами, так называемый "хозяин" Кузьменко.)
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
(Данная глава публикуется в сокращении из-за цензуры. Но основная канва сюжета сохранена, думаю, что и без подробностей тут всё понятно.)