Подходило к концу наше летнее путешествие по странам Западной Европы. Всё изменилось там за это время, прежде всего для нас.
Тот восторг, с которым я туда приехал, Лена больше не разделяла его со мной, разделять было нечего, он пропал. Нам обоим стало скучно.
Настолько скучно, что последние две недели мы практически не выходили из дома, лежали в кровати, в перерывах смотрели фильмы и ждали обратный самолёт.
Я хотел поменять билет на «пораньше», но дешёвых не было. За два евро, как у нас, точно не было.
Мы заскучали настолько, что я, чтобы развеяться, купил поездку в город из фильма «Брюгге», там красиво необычайно, и мы туда просто не поехали, остались в этот день в кровати.
Раз в день, ближе к вечеру, мы с Леной выходили на центральную площадь попить кофе с булочками, а чаще никуда не ходили, я просто в булочную шёл и домой с пирожными возвращался.
Когда выбирались из этой тоски, пришлось ещё несколько часов провести на вокзале в Дюссельдорфе.
Лена дремала на скамейке, я часто выходил курить и общаться на своём, выученном в школе, немецком. Посреди ночи общаться было особо не с кем.
Мигрантов напротив вокзала «ни за что» крутила полиция, прижав их дубинками к асфальту, с окон дома напротив улыбались на это всё недорогие проститутки под неоновой вывеской, неуверенные люди пересекали дорогу, покачиваясь при ходьбе. Город жил обычной ночной жизнью.
Я зевнул, оставил докурить бомжу, стоящему просительно рядом, перекинулся с ним парой фраз, всем, что знал, и, не дослушав его, вернулся на вокзал.
Лена оживлённо болтала с какой-то девушкой с ребёнком в ногах. По-русски.
Перед моим уходом она уже была, я ещё обсудил её вслух, тоже по-русски, в полной уверенности, что нас никто не понимает, когда она присела с нами рядом.
Оказалось, что она из России и не обидчивая, почти из России, из Прибалтики. Десять лет назад вышла за немца, переехала и тут уже родила, жила здесь, в Вуппертале (это где зоопарк огромный, размером с Купчино).
Целый год в Вуппертале она ждала, она ждала лето, потому что летом муж на месяц отпускал её домой. Потом она всегда возвращалась и сразу начинала ждать лето, чтобы съездить домой, этой поездкой она жила целый год, муж её во время ожидания содержал, а ей было просто невыносимо от этой лёгкости бытия.
- Вупперталь! У вас же там такой прекрасный зоопарк! - сказал я.
- Я была там около тридцати раз в первый год, - ответила она и прослезилась.
- Я тупо жду, жду, когда снова смогу съездить домой, только там я живу, потом возвращаюсь сюда ждать.
- Да-а-а... - сказал я, а что тут ещё скажешь, мне было жаль её. Мне тоже не терпелось уехать домой. - Да-а-а...
По возвращению я вернулся на работу «в теплицы», немного их попродавал в сентябре, но теперь уже в статусе логистика, обещанного мне.
Потом заменил директора Семёна в нашем представительстве в Минске, вернувшись из которого я и попал в ситуацию.
А ситуация была такая. В то утро на работу никто не вышел. Никто, кроме меня и начальника склада Серёги, бывшего одноклассника Семёна по совместительству. С Семёном и Сергеем мы были ровесниками, отличало нас лишь отношение к деньгам, мы с Серёгой к деньгам особого отношения не имели и были наёмными. Семён был в чём-то умнее нас. В то утро, довольно спокойное даже для начала октября, мы с Серёгой сидели на складе и гадали, куда же делись все наши грузчики и сборщики теплиц вместе с водителями. Оказалось, что Семён всех их отправил сдавать кровь!!! Да-да, послал сдать кровь для кого-то, кого он знал, а мы все — нет. Лёшка, продавец, позвонил мне и рассказал. Я удивился, что меня не позвали, и спросил, а в какой день мы идём сдавать почки?
Ближе к обеду пришла машина, доверху груженная металлическими каркасами теплиц от партнёров. Серёга сориентировался и предложил водителю помочь, помочь нам разгрузить, мы ведь без доноров вдвоём остались. Да и разгрузка — не наше дело. Водитель агрессивно отказался и вскоре спешно уехал вместе с грузом и нашими напутствиями вслед. Вот и вся история. Через час позвонил Семён и часть напутствий оттянул на себя. Я пытался остановить Серёгу, ему нужна была работа больше, чем мне, он был в чужом городе, приехал к однокласснику заработать. Но он меня не слушал, а уже складывал свои вещи в машину. Я поднялся в офис, узнал, что зарплата мне теперь не положена, и уехал домой.
А потом мы с Леной купили новую квартиру, и я перебил себе руку, пока делал в ней ремонт. Месяца через три, когда рука стала чуть лучше, но продолжала висеть ниже кисти, я стал подыскивать себе работу.
Первым делом я перешёл через дорогу от своего дома и рассказал о себе и своих навыках в садово-огородном бизнесе директору небольшой компании по продаже теплиц. Тот с интересом меня выслушал, спросил зачем-то про Семёна и обещал перезвонить мне, сообщить о своём решении.
На следующий день мне перезвонил сам Семён. Ну, не сам, через свою жену. Я вернулся и до сих пор чувствую предательство по отношению к Серёге со склада, он же тогда прежде всего за меня вступился. Оправдывал себя своим положением с отсутствием руки. Мне так и было сказано: «Ну куда ты сейчас ещё можешь пойти с одной рукой?» «А у нас перспективно, в Москве филиал открыли, поедешь туда, на выставке поработаешь». «Понравиться, в Москве останешься, мы там сейчас развиваем своё направление, по ценам всех перебиваем».
И я уехал в Москву, жил за разрушенным Черкизоном в хрущёвке и работал на ВДНХ на сельскохозяйственной выставке.
Каждый вечер после работы я ходил по театрам и так и не смог полностью насытиться ими в столице, погрузившись в премьерные спектакли и репертуарную классику.
Я признавался уже, люблю столицу, её суету и суматоху будней, насыщенность столичной жизни и безграничный выбор ночной Москвы. Мне всё это нравится.
Возможно, если бы Лена моя согласилась, я жил бы там.
А когда я вернулся, то не сразу произошло со мной что-то незаметное для глаз, как будто лопнул стеклянный аквариум с рыбками внутри моего океана, и мне стало необычайно легко.
Сложное объяснить.
Легко во всём. Потом я не находил иногда в себе это чувство, но мне удавалось его возвращать.
Всю свою бессознательную долгую жизнь я боялся потерять работу, я терял её бесчисленное количество раз и продолжал этого бояться.
Всегда у меня был кто-то рядом, о ком я заботился, так было всегда.
И, может, поэтому из чувства долга перед ними, своими родными, я боялся остаться без работы.
Ровно до этого момента.
В тот день ничто не предвещало, как сказано не мной, я просто ехал с работы и смотрел в окно.
После переезда на Васильевский остров эти поездки стали одним удовольствием, вернее, двумя, туда и обратно!) Я стал ездить исключительно наземным транспортом.
Представляете себе маршрут через Васильевский остров, выйдя из Гавани, по проспектам, по набережным, через мосты, на Техноложку?!
Бегущие за автобусом в окне архитектурные ансамбли, 3D-открытки с видами города, мостами, парапетами, арками, памятниками, оградами, проспектами, Невой.
Они сопровождали меня в наушниках под The Doors.
Я, бывает, и сейчас просто так катаюсь каким-нибудь маршрутом, просто любуюсь за окно и слушаю The Doors или The Cure.
И так же в тот день я ехал домой.
Только я тогда вышел на остановку раньше, у «Гаванского» универсама, позвонил Семёну и сказал, что больше не приду.
Зашёл в магазин, купил цветы, торт, бутылку шампанского и пришёл с ними домой, с порога объявив Лене, что я решил больше в жизни на работу не ходить.
— Обещаю, — добавил я.
Лена обрадовалась и призналась, что ей всегда больше нравилось, когда я дома. И мы открыли шампанское.
И лет 10, а может, больше, я своё обещание сдержал, за что получил в зажившие руки своё творчество.
Держал его, пока изменившаяся вокруг жизнь всё-таки не прижала меня к бетону в отделе «Технологий строительства и ремонта железобетонных сооружений» в одном НИИ.
Обо всём этом знала лишь моя свобода.
Продолжение по ссылке
Предыдущая глава
Оглавление.