Как внимательный читатель мог уже заметить, основным критерием для меня в поиске работы (если я не был в этот момент в совсем стеснённых обстоятельствах, а чаще так и было), основным, на что я обращал всегда внимание, был интерес к работе, да-да, если мне было интересно, я даже не спрашивал про зарплату, её могло и не быть.
Я часто работал не за деньги!
Непонятно сейчас, да?! ))) Мне тоже было.
Я всегда интересовался и любил кино. Именно не театр, с ним с детства сразу не задалось, три «Поросёнка Чока» в кукольном исполнении на билеты, выданные профсоюзом, нет, лучше так — три ежегодных предновогодних «Поросёнка Чока», несмотря на три попытки, не привили любви к театру мальчику Алёше.))) Любовь эта пришла уже зрелой.
В одном из крайне стеснённых обстоятельств я по объявлению пришёл на киностудию и сфоткался для анкеты, улыбаясь с прищуром на главные роли. Мой расчёт оказался верным, меня взяли, я стал актёром массовки.
Время от времени мне звонили и приглашали на роли, я соглашался только при одном условии — оплата сразу, в конце съёмочного дня.
Так я появился в нескольких картинах и стал знаком с немногими звёздами экранов тех лет, грелся вместе с ними в лучах софитов и перенимал мастерство прямо на подмостках киносцен.
Ну, например, я играл вместе с молодым Домогаровым. Для съёмок двух из сцен художественного фильма был приглашено целый автобус актёров массовки, я был в их числе. Автобус припарковали прямо у Московского вокзала, съёмка была на перроне.
В первой сцене Домогаров солировал, он подходил к телефонной будке (были такие, это когда громоздкий телефонный аппарат прикручен к стене, сама трубка (в которую говорить и слушать) была сцеплена с аппаратом железным тросом, номер набирался накручиванием диска по цифрам, а чтобы позвонить кому-то, надо было в аппарат металлические деньги бросить, в прорезь сверху, и всё это в специальной железной будке со стёклами!))), так вот, актёр Домогаров подходил к такой телефонной будке и очень натурально имитировал разговор по телефону. Редкие прохожие изо всех сил старались не обращать на него внимания, их немедленно заменили массовкой, а будку оцепили по периметру. Сцену сняли быстро, часа за два. Больше всего мне понравилась тётка-мороженщица, узнав Домогарова, она бросила свой ларёк и с эскимо наперевес сквозь ограждение кинулась его целовать, еле успокоили её, в сторону оттащили.)
Отсняв эту знаковую сцену, мы перешли ко второй. В ней герой Домогарова просто шёл вдоль перрона по краю, в одном месте останавливался и что-то спрашивал у прохожего, затем шёл дальше. Перрон был не пустой (! Это важно!), на перроне была массовка, все 4 часа съёмки мы были рядом с актёром, держались в кадре.)
В конце нас всех покормили в автобусе и раздали деньги, приличные! Много лет спустя я вспомнил о фильме, нашёл его и посмотрел, сцен на вокзале в картине не оказалось.
Это был мой дебют. Потом я сыграл в нескольких менее значительных картинах и пару раз в сериале «Агент национальной безопасности», я, как и все наши, обожал этот сериал, там всё снимали очень быстро, чуть ли не одним дублем, и больше всего платили!
А потом как-то летом раздался звонок... Я был не дома, я уже давно не был дома, но мама меня нашла. Она очень любила телешоу «Окна» с Дмитрием Нагиевым, оно помогало ей немного отвлечься от жизни. Каждый вечер из телевизора простые обычные люди со своими родными и друзьями делились в студии Нагиева историями из своей жизни, было живенько, иногда доходило до драк.
Мне мама сообщила, что второй день звонит Нагиев и зовёт меня на съёмки в Москву. Я всё понял и перезвонил на киностудию.
— Беликов?! — раздалось на том конце провода (внимание, проводные телефоны, технологии прошлого!).
— Беликов?! Ах да-да, не могли до Вас дозвониться, Вы отобраны на съёмки в передаче «Окна», выехать нужно сегодня, через час, Вас встретит наш менеджер на Московском вокзале, при себе иметь паспорт и деньги на билет в один конец, билет сохраняйте, в бухгалтерии телеканала Вам компенсируют проезд туда-обратно и оплатят по ставке съёмочный день или несколько, в зависимости от Вашей вовлечённости в проект. Точка.
Я вытащил из кармана все деньги, что были, и пересчитал, хватало на билет и ещё немного оставалось, и я тут же, никуда не заезжая, и в чём был, поехал на Московский вокзал.
На вокзале меня ждали ещё двое актёров и менеджер, сомнительного вида молодой человек, который тут же начал клянчить у нас деньги на проезд, обещал в Москве вернуть, мы скинулись, я взял на оставшиеся газировки в ларьке и ночным плацкартом поехали покорять столицу.
Мы с ребятами щедро угощали своего менеджера в пути, ближе к утру все заснули и почти сразу оказались в Москве. До этой поездки я ни разу не был в столице и видел её с Красной площадью только по телевизору. Поэтому я уговорил ребят поехать в центр и прогуляться, тем более что до съёмок в студии оставалось ещё четыре часа.
Красная площадь оказалась на удивление маленькой по сравнению с такой же по телевизору, мавзолей был закрыт, но фонтаны у Охотного ряда работали, немногие полупьяные компании завершали свои ночные прогулки. Чем-то я привлёк ребят у фонтанов, разговорились:
— Ты только посмотри, брат, на это безобразие! — кричал один, протягивая мне московский жетон для проезда в метро, а они тогда пластиковые у них стали, полупрозрачные, как бутылочное стекло.
— Нет, ты только глянь! Разве это жетон?! Вот жетон!!! — и второй рукой он демонстрировал наш, питерский, из металла.
— Так в этом и есть вся разница, браток! — ответил я ему.
Он глубоко задумался и улыбнулся.
— Ты откуда?
— Из Питера.
— Дай я тебя обниму!!!)))
Мои ребята дёрнули меня дальше, уже понимая, что я сейчас мог легко влиться в компанию у фонтана, мы двинули в сторону Арбата.
Арбат ещё только просыпался в летней прохладе раннего утра, редкие люди встречались по пути, было удивительно тихо и спокойно.
Я признался своим спутникам, что единственный человек, которого я знаю в Москве, и то, если он сейчас тут, это мой старый знакомый Паломник. Именно под таким прозвищем я знал его, я ему его сам придумал, когда друг Коля привёл его как-то в квартиру, где мы в ту панковскую юность жили более-менее постоянным разнополым составом, и... Пожалуй, нет, это приберегу для отдельной книги, если решусь про такое написать когда-нибудь. Даже Лена моя всего не знает, а уж от неё-то у меня секретов нет.)
Паломник был скитальцем по городам и прекрасным скульптором. Когда он жил у нас, то каждое утро куда-то уходил, возвращался вечером всегда с едой, бутылкой и куском глины, из которой до утра лепил на кухне фантастические фигуры. Утром, когда я просыпался, он обычно сидел в клубах зелёного дыма и любовался тем, что сделал. «Беликов, ну скажи, что это прекрасно, я только тебе верю, ты стихи пишешь». «Паломник, дружище, это даже лучше, чем вчерашняя!» Так же ему легко давалась резьба по дереву, именно с этим ремеслом, как я слышал, он перебрался из Питера на Арбат и сидел там, резал ложки из ножек от стульев, которые находил на свалках, и тем и жил. Всё это я рассказывал ребятам, когда двери одного из баров, мимо которого мы шли, распахнулись, и оттуда, покачиваясь, вышел... Паломник! Я аж ***ел! Слов других не было! «Паломник!!!» — радостно закричал я, бросившись к нему. «Ты кто?!» — отстранил он меня рукой. «Беликов». Пауза. «У Беликова татуировка была на ноге». Я задрал штанину. «Беликов, ты мой дорогой!» — он заключил меня в объятиях. Когда мы немного пришли в себя и утёрли слёзы после многолетней разлуки, Паломник тут же предложил сходить за коньяком. Я отказался, сославшись на съёмки, и представил ему своих спутников. «Я всегда знал, что ты далеко пойдёшь», — сказал Паломник и стал показывать своё место на Арбате, где он режет ложки на публику и где теперь всегда будет меня ждать с коньяком. Студия телеканала оказалась двумя этажами в какой-то «путяге» на окраине Москвы. Из-за Паломника мы немного опоздали, но это ничего не меняло, мы сразу затерялись при входе среди толпы актёров и актрис, съехавшихся с разных уголков нашей обширной родины. Стоял гул, и в нём голоса. «Мужчина, вот Вы, Вы такой импозантный, Вы кто?!» «Я — зрительный зал!» — басил крепыш в розовом пиджаке. «Ну нет, с такой внешностью я бы Вас на роль пробовала, Вы как?!» «Я — зрительный зал!» — повторял он, не понимая, что от него хотят. Меня самого вызвали на готовый сюжет, коих там хватало. В одном из залов стояли крутящиеся стойки с ворохом готовых сценариев на все случаи из жизни. Сами сценаристы (почему-то больше неопределённого пола))) ещё и постоянно прибегали и подкидывали новые. Мой герой по сценарию был прост и незамысловат. Брошенный женой отец двух детей. Сначала в студию выходила моя нынешняя подруга, жаловалась, что я жениться не хочу и много времени уделяю своим детям вместо неё, а она тоже детей любит. Потом выходил я и тоже говорил, и с моих слов выходило, что я её люблю, но бывшую больше, хотя я прямо этого не произносил. Потом, неожиданно так, выходила моя бывшая, и мы с ней сначала ругались, потом ругались втроём, а потом я с бывшей мирился. Такая вот жизненная ситуация!))))) Отрепетировали хорошо, мне понравились обе партнёрши, и бывшая, и нынешняя. Первый прогон тоже прошёл успешно, но Паломник с Арбатом не выходили у меня из головы, я впервые был в Москве, за окном били солнечные лучи, а на съёмках можно было прилипнуть на сутки или даже больше. Сам Нагиев приезжал в студию по возможности, когда такое случалось, могли сразу начать снимать несколько выпусков шоу, до его приезда все его ждали, сидели, учили роли. В общем, в третьем, последнем прогоне всё у меня пошло не так, голос дрожал, текст путал, терялся, и меня не утвердили. «Ну что ж ты, Беликов?! Нормально же всё было», — спросила меня моя бывшая. «Ты москвичка?» «Да». «А я первый раз в Москве, мне её посмотреть хочется». «Я тебе потом, после съёмок покажу». «Потом будет поздно, Паломник уйдёт».
Я нашёл своих ребят, пожелал им удачи, получил деньги в кассе и помчался на Арбат.
*****
Вечером этого дня мои друзья-актёры с трудом узнали меня на вокзале и помогли сесть в поезд.
На съёмки они не прошли, хотя исправно учили текст весь день.
Больше всех сокрушался менеджер, он был на проценте от наших гонораров.
Продолжение по ссылке
Предыдущая глава
Оглавление.