«Ребёнок, которого не обнимала
деревня, сожжёт её дотла,
чтобы почувствовать тепло»
(Африканская пословица)
Тусклый, еле мерцающий свет подъездной лампочки озарял входную дверь. Зайдя в прихожую родной квартиры, я отчетливо услышал запах пекущихся блинов. Кухонное окно, расположенное слева от меня, искрилось ярким уличным светом; слепящим, и вызывающим радостные эмоции. У старой плиты стояла бабушка Вера. Она подкидывала шипящий блин на сковородке, возвращая его в перевернутое положение.
- Привет Ба! – Крикнул я, однако мне не ответили. Слегка покосившись, она посмотрела на меня и жестом показала на стол, крытый зеленой клеенкой.
- Бааа? – Неуверенно повторил я полушепотом
- Садись и ешь, - сухо процедила женщина. Быстро!
Эйфория, вызванная солнечным светом, прошла и стало жутко. Мороз продрал до костей.
«Я сплю» - думалось мне. «Ты умерла. Тебя нет. Нет! Неееееет» – Заорал я и бросился обратно. Пролетев два лестничных пролета, и оказавшись на освещенной улице я посмотрел в окна нашей квартиры. Бабушка, умершая неделю назад стояла и махала мне из окна. Зловещая ухмылка на лице ее застыла кошмарной маской. Нет. Это была не маска. Лицо ее и вся голова превратилась в огромную голову совы, разинувшей клюв и пронзительно кричащей. Я проснулся…
Бабушка снилась часто. Спокойные ночи воспринимались мною оазисами, дававшими возможность отдохнуть и расслабиться перед грядущей встречей с родной, но уже не желанной гостьей. Веры Максимовны не стало двадцать лет назад. В двенадцать годков я отнесся к уходу жизни бабушки весьма пренебрежительно. Совместно с троюродными сестрами смеялся за поминальным столом, набивая рот апельсинами. В глубине детской души я понимал, что поступаю плохо, а хмурые лица родственников лишь подтверждали мое убеждение. МАМА убедила детей покинуть квартиру. Мы спустились во двор…
В конце декабря снег покрывал землю образуя огромные белые сугробы. Бетонные девятиэтажки светили окнами в наступающих холодных зимних сумерках. Взяв санки и снегокат, мы катались вниз с ледяной горки, расположенной с торцевой части дома. Уже во время этого увеселительного мероприятия я налетел на металлический штырь, раскромсавший мои новые джинсы. Расстроившись и приготовившись к наказанию, я хмуро направился в гости к сестрам, где мы слушали матерные песни и учились курить сигареты. Горький дым заставлял кашлять и вытирать слезы, вызванные воздействием тлеющего табака. Мои троюродные родственницы не стали меня провожать, сославшись на усталость и необходимость готовиться к завтрашним урокам. Обратная дорога из частного сектора заставила меня задуматься о своем поведении:
«Плохо так. Хуже некуда» - Думал я – «Папа грустил сидел. Родного человека потерял. Все плачут, а мы сели и смеемся как идиоты. Вот и джинсы порвал. Будто урок мне за невежество. Как и не было никогда штыря там того. Видит Бог не было!»
На улице стояла самая настоящая ночь, не смотря на то что на часах не было и девяти. Морозный воздух спального района образовывал пар при частом дыхании осознавшего свою вину школьника. На чистом небе яркими гроздями рассыпались звезды. Скользя сквозь дворы пятиэтажек мне удалось дойти до дома целым и невредимым, не уронив своего тела, чести и достоинства.
МАМА убрала со стола, и ей было не до разговоров. Папа спал, и я слышал, как он ворочается с боку на бок в родительской спальне. Выпив компота и съев пару бананов с киви, я направился в свою комнату. Близился год обезьяны, следовательно, на поминальный стол было приготовлено много фруктов. МАМА дотошно соблюдала все ритуалы и суеверия.
Лежа на спине и смотря в потолок мне грезились картины прошедших дней. Громко кашляющая бабушка и ночной вызов скорой помощи, взволнованная МАМА, суровый отец и томительные два дня ожидания. Не смотря на свои тяжелые отношения с Верой Максимовной, я все же немного проникся атмосферой всеобщей скорби и смирения.
На время подготовки похорон меня отправили жить к друзьям семьи. Тетя Ира приняла меня радостно и гостеприимно. Кормила пять раз в день и позволяла всю ночь играть в компьютер, о мощности которого в то время мне приходилось лишь мечтать. Приближались зимние каникулы, следовательно, моя гостевая поездка к другой бабушке, с которой у меня сложились более добрые и доверительные отношения, нежели с МАМОЙ отца. Запутавшись в размышлениях, я провалился в глубокий сон…
Я смеялся, пиная мяч параллельно передавая пас своему другу Ване. Вовсю дышала весна. Распускались цветы и мне не хватало жадности вдохнуть в себя дух времени года, по которому я безумно истосковался за долгую, полную мучительных ограничений зиму. Чирикали воробьи. Они слетали с металлических крыш гаражей, что-то склевывали с земли и мигом оказывались на своих возвышенных смотровых площадках. Хотелось обнять весь мир, поблагодарив его за буйство красок, дарующих возможность жить, любить и радоваться. Голос друга эхом доносился до моих ушей:
- Пасуй Роберт! - Весело подставляя ногу просил меня друг детства.
- Держи! – Я легонько пнул мячик приятелю.
- Смотри как я умею! – Ваня с разбегу дал мне пас, однако мяч пролетел выше моей головы. Шлепая по земле, он откатился к одному из гаражей, скрывшись во мраке приоткрытой железной двери.
- Вот это ты пасанул! - С досадой посмотрев на друга, я понял, что теперь моя очередь идти за мячиком. Ваня же стоял и ждал, приподнявшись почему-то на цыпочки.
- Давай быстрее! – Командным голосом диктовал Иван свою просьбу. – Если не заберем, меня родители дома прибьют за него. Он новый, только что из магазина!
Подойдя к гаражной двери, я почувствовал неладное. Отчетливо слышался запах подвала и гнилых овощей. Веяло холодом. По коже пошли мурашки от нехороших предчувствий.
- Неси уже этот долбанный мяч! – К звонкому голосу друга прибавились рычащие нотки.
В ту же секунду воробьи дружной командой покинули крыши гаражей. Подул ветер, в одно мгновенье лишивший деревья молодых зеленых листьев. Падая вниз, они становились сухими и сморщенными. Листопад шуршал, несясь вихрем по безлюдным улицам. Я повернулся к Ивану и закричал:
- Да иду я! Не ори!
- Бегом! – Ванек продолжал настойчивые вопли. Выпучив глаза из орбит, он стучал ногами по асфальту прижав локти к дергающемуся туловищу.
Вобрав в грудь воздуха для храбрости, я шагнул внутрь. Ветер сразу же стих. Голос друга растворился в тишине, продолжающей отсчитывать удары моего трепещущегося сердца. Поняв, что во тьме мне ни разобрать ни дюйма пространства, я решил выйти обратно. Перенеся одну ногу за порог, я увидел мяч, оказавшийся совсем рядом и почему-то ускользнувший от моих дотошных детских глаз. Обрадовавшись находке, я потянул к нему руки. И тут я увидел ее. Вера Максимовна стояла передо мной как живая. Облаченная в свое старое пальто, она смотрела на меня улыбаясь. Ком в горле разросся до размеров булыжника. Хотелось кричать, но мне не удавалось перебороть в себе ужас, возникший от очередной встречи с покойницей. Дверь гаража, закрывшись громко хлопнула. Снаружи лязгнули невидимые ключи. Продолжая ехидно посмеиваться, Вера Максимовна стала приближаться.
- Отче наш! Отче наш! – Вторил я пытаясь заорать.
- Твой Отче, твой, - сипло крикнула старуха, схватив меня пальцами за ребра. Вокруг меня все закружилось и заходило ходуном. Последнее что удалось запомнить так это острый совиный клюв, вонзившийся мне в шею.
Продолжение здесь: https://dzen.ru/a/ZgFsZpJV-DlCdfTK
Дорогие друзья! Ставьте лайк и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить продолжение. Спасибо за просмотр!)