Такой насыщенный был день, столько событий в нём было, новых знакомств, дел, волнений… Вот только сон не идёт. Когда закрываю глаза в темноте своей спальни, в голове моей почему‑то крутится только вчерашнее воскресенье, а не сегодняшний понедельник.
Может, в этом виноват тонкий аромат чайных роз, пропитавший всю мою комнату, или то, что весь день не позволяла себе вспоминать, как Дар смотрел на меня, вручая этот букет. И внутри так тревожно‑тревожно… Тяжесть разливается и хочется плакать. Не знаю, почему. Просто, съедает тоска.
Он уже дома? Что он сейчас делает? Время – первый час…
Спит уже, наверное, крепким сном в отличие от меня.
И я тоже пытаюсь заснуть, ворочаюсь, злюсь на себя, но никак.
В какой‑то момент рука тянется к телефону. Я даже уже сжимаю его гладкий корпус в руке. Не знаю, чего хочу. Точно не позвонить, тем более, так поздно. Может быть, написать? Что? Да, просто спросить, как прошёл его день. Но я не решаюсь, так и лежу в темноте с телефоном, широко распахнув глаза. Пока он вдруг не оживает входящим. Подношу к глазам экран, на котором светится «Мой».
Секунда, две… Моргаю. И чувствую, как внутри, словно, снежная лавина сходит. И снова боль c возбуждением вперемешку. Невыносимые.
Ну, всё ведь уже, Салман! Оставь меня в покое, прошу! И зачем я только разблокировала вчера его контакт?! Ну, вот что он мне звонит, а?! Делаю вдох-выдох, вытираю потную ладонь о сорочку, и, всё‑таки, смахиваю зелёную трубку.
– Да…
– Привет, Лиль, – его низкий голос вибрирует в трубке, а у меня мурашки по телу бегут.
Щёлкаю пультом, выключая телевизор, встаю с постели, не в силах лежать, и отхожу к окну. Салман всё это время молчит, словно, знает, что я сейчас делаю, и ждёт, когда замру, чтобы его выслушать.
– Зачем звонишь? – обнимаю себя за предплечье, уставившись невидящим взглядом на горящую ночными огнями Москву за окном.
Сейчас так отчётливо ощущаю, что он где‑то невероятно далеко.
– Хм-м-м…– Салман глухо откашливается.
Я прикрываю глаза, прижимаясь лбом к холодному оконному стеклу.
– Бисяй, мы так и не поговорили, пока я был в Москве…
– Говори, – выходит немного грубо.
Зажимаю пальцами переносицу и отхожу от окна, стараясь игнорировать тонкий болезненный укол разочарования.
И у Салмана моментально меняется голос, звуча более напряжённо.
– Прилетай ко мне… Вот, смотрю рейсы на пятницу. В восемь вечера из Шереметьево сможешь же вылететь?! Я тебя тут встречу! Поговорим по-человечески, глаза в глаза…
Потихоньку мужской голос обволакивает меня, и я утопаю в этом разговоре, переставая нервничать и очень чётко представляя собеседника прямо перед собой. Салман как будто в этой же комнате, если закрыть глаза…
– Некому приголубить, Саитов? – выдаю после паузы дрогнувшим голосом, – А как же Алсу? Надоела уже?
Я замолкаю. Он тоже молчит. Я слышу, как он дышит и, кажется, печатает.
– Нет у нас никаких отношений, – Салман говорит это уверенно и ровно, словно, увещевает раскапризничавшегося ребёнка.
Чем только бесит меня!
– И я должна в это верить?!
– Да, потому что я правду говорю. Ничего между нами не было, с тех пор, как у меня появилась ты!
– Ещё скажи, что собираешься и дальше соблюдать целибат! – фыркаю едко.
Какая мне разница, вообще?!
Если хочет с ней спать, то пусть спит! Мы не вместе. Всё!
– Если ты скажешь, что у меня есть, хотя бы, один шанс тебя вернуть, то я буду ждать. У меня есть этот шанс, Лиль? – прерывает мои размышления Салман глухим голосом.
– Лиля, прилетай! Просто, скажи "Да!" – добавляет тихо и хрипло.
Как обухом по голове. Забываю тут же, о чём думала. Молчим оба, учащённо дыша в трубку. Мысли мечутся испуганными птицами.
– Скажи, ты с ней был после… того… как… вы улетели? Был? – у меня голос скатывается на рваный шёпот.
Открываю глаза, внутри всё сжимается от волны слабости, прокатывающейся по телу. Комната перед глазами начинает плыть – не могу взгляд сфокусировать. Столько эмоций сразу накрывает, что всё внимание обращено внутрь, а не вовне. Молчание в трубке пару невыносимо долгих секунд.
Салман не отвечает. Так долго, что я роняю лицо на ладони и чувствую, как слёзы собираются на ресницах. Постепенно понимаю ответ. Это не похоже на удар острым кинжалом, нет. Меня медленно и ритмично трут наждачной бумагой. Жжётся, мучительно противно и больно…
– Вчера мы чуть… Я был очень пьян, и… – Саитов сглатывает, его голос хрипло вибрирует у меня в черепной коробке.
Всхлипываю, вытирая тыльной стороной ладони влагу под носом и на щеках.
– И что? Не получилось? – хмыкаю с сарказмом.
– Я устоял и выставил её голую за дверь, а наутро Алсу от соседа вышла, и я почувствовал себя полным идиотом, – Салман невесело смеётся в трубку, и его тон такой до боли знакомый.
Как часто он, именно так, рассказывал мне о своих проблемах, ждал, что я посоветую. Сама не замечаю, как снова укладываюсь в постель и рассеянно глажу пальцами телефон.
– Прости, что говорю тебе всё это, Лиль. Смешно, но мне больше некому на такое жаловаться, – добавляет, и я почти вижу, как он по привычке трёт лоб, прикрыв глаза и качая головой.
– Ну, знаешь, ты у нас теперь свободный, мог бы и к ним присоединиться – истерически хихикаю.
– Смешно, да, – ржёт мне в тон, – Тут главное - с тоски на соседа не переключиться…
Прыскаю, представив Саитова, кругами ходящего вокруг какого-нибудь араба. И опять замолкаем. У меня внутри всё горит и одновременно отпускает, какой‑то невероятно откровенный разговор.
– Прилетай, пожалуйста! Бисяй! – опять начинает через пару секунд, – Зря я послушал твоего отца, и перенёс свадьбу, чтобы ты доучилась спокойно. Всё равно, на заочку перевелась. Прости меня! Прочитаем тут никах в Соборной мечети Абу-Даби, распишемся в консульстве, будешь летать на сессии в Москву.
– Я не приеду, Салман…
– Из-за жида своего? Фаршмак манит? – взрывается тут же.
– Знаешь, после того, что ты сейчас рассказал про Алсу, такие твои вопросы – это, просто, смешно.
– Мне плевать, смешно или нет, – огрызается, – Я не могу тебя не ревновать.
– Придётся учиться…
Опять молчим. Салман сопит в трубку, злится. А я слушаю и слушаю его. Это, всё равно, такое моё, родное. И я кормлю свою ненасытную тоску новыми моментами, которые можно бережно сохранить и потом вспоминать.
– Лиль, тогда я сам прилечу на выходные, – давит тоном.
– Ладно, но учти, что ко мне врываться без предупреждения больше нельзя. Я не шучу, Салман.
– Боишься, что не устоишь? – хмыкает хрипло.
– В том числе, – бормочу обречённо.
– И что в этом плохого?! – тихо, – Или изменять своему жиду не хочешь?!
– Он тут ни при чём. Просто, мне было очень плохо потом, – признаюсь почти шёпотом.
Салман шумно выдыхает и, наверное, снова трёт свой многострадальный лоб.
– Хорошо, Лиль, только других планов, пожалуйста, не строй.
– Пока, Салман!
Провожу по своим щекам, а они мокрые. Влажная даже подушка, на которой я лежу. Судорожно всхлипываю, прекращая разговор, и отбрасываю от себя телефон. Странно, но после этого сразу засыпаю.
Казалось, бывший жених уже всё сломал, но он, всё равно, умудряется доламывать меня, погружая на какие-то неизведанные глубины разобранного состояния. И вот я снова, просто, кучка разбросанного LEGO с потерянной инструкцией, и, кажется, что моё место теперь на помойке. Только-только научилась жить без него, но снова на что-то надеюсь, подсознательно жду выходные и окончательного выяснения наших отношений.
Два дня была сама не своя и чувствовала себя совершенно разбитой, Дар отсутствовал, никак не беспокоя меня, но в среду вечером мы прекрасно сходили в Большой театр. С ним я смеялась во время антракта и живо обсуждала постановку. А после мы отправились в ресторан, хотя уже был двенадцатый час, но расставаться не хотелось, мы заболтались, и на диванчике за уединённым столиком я позволила себя целовать. Именно, позволила - я не знаю, как ещё точнее назвать это.
Не тянулась сама, особо не проявляла инициативу, но мне было приятно, чуть эротично и спокойно неимоверно. Мы находились в общественном месте, а Даниил умел целовать ласково и не торопясь, когда это предполагали обстоятельства. Словно, нежил меня. Мы тихо переговаривались между поцелуями, смотрели друг другу в глаза. Выпитые пара бокалов вина слегка подогревали кровь, а потом...
Телефон пиликнул сообщением Салмана: «Ты спишь?»
И всё! Как отрубило!
Нет, я не ответила и даже не открыла его. «Мой» не знал, что я прочла, благодаря всплывающему экрану, и больше не написал ничего. Но теперь в том же духе продолжать общаться с Даниилом я, просто, не могла. Настроение неуловимо изменилось. Невольно стала думать, чего Салман хотел, что сейчас делает, он... один?
Не выдержала неизвестности и отлучилась в дамскую комнату, но там обнаружила, что клатч с собой взяла, но оставила смартфон на столе. Попыталась успокоиться, ополоснула прохладной водой лихорадочно горящее лицо, вышла на улицу, подышать свежим воздухом, постоять в ночной тишине, прийти в себя, и только минут через двадцать вернулась к своему спутнику.
Дальше Дар что-то говорил мне, обнимая за плечи, а я пропускала мимо ушей, и это его раздражало. В итоге минут ещё через двадцать мы попросили счёт, и он повёз меня домой в гробовом молчании.
Только, когда я уже выходила из машины у своего подъезда, Родин бросил мне в спину:
– Давно мне никто так не трахал мозги, как ты, Лиля.
От неожиданности я рассмеялась:
– Трахать - слово не из твоего лексикона, Даниил. О-о-очень странно звучит.
На что он сощурился и криво улыбнулся:
– Я привык называть вещи своими именами. Могу и жёстче, если попросишь.
– О-о-о, не стоит! Вообще, прости меня, просто, я устала, уже поздно, не бери в голову, – пожимаю плечами и отступаю от машины на шаг, – И спасибо за вечер, всё было чудесно!
Окидывает меня цепким взглядом, почёсывая идеально выбритый подбородок.
– Чудесно, да... Лиля, я завтра уезжаю в Самару и вернусь только в пятницу. Что ты делаешь на выходных?
– Не знаю… До них ещё нужно дожить…
– Пока меня нет, ты подумаешь, нужен ли я тебе. И если да, то мы уедем куда‑нибудь на все выходные. И я больше не услышу твоё ужасное «Не могу!» Куда хочешь. Можем в другую страну, на море, в горы, без разницы.
Он рассмеялся, как будто сам не веря, что это говорит.
Абсурд какой‑то. Он, правда, думает, что я на это пойду?!
– Куда хочу?
– Напиши накануне, – немного хищно, хоть и очаровательно скалится, – Если нет, то больше я тебя сам не побеспокою…
– Ты так уверен в себе?
– Скорее уверен в тебе, – пробормотал Дар.
– Я подумаю над твоим предложением, – кокетничаю, склонив голову набок.
– Лиля, – тихо рычит.
– Пока, Даниил, – наклоняюсь в салон машины и быстро целую его в щёку.
Успевает перехватить мою голову, находит губы, жёстко сминает их, толкаясь языком и удерживая меня за затылок. Мне неудобно так стоять, с задницей, торчащей из салона, и я, мыча, вырываюсь.
Родин засмеялся, отстраняясь, разглядывая моё опешившее раскрасневшееся лицо. Опять игра. Так даже лучше! Уйду с чистой совестью, и, может быть, найду в себе силы всё это прекратить. Мы ведь так ни о чём и не договорились.
– Ты ведь согласишься, Лиль?! Не заставляй меня жалеть о своём обещании, – он вроде бы улыбался, но голос чуть звенел.
И взгляд пристальный. Хотел сейчас знать. Не отпускать, просто так.
– Не уверена! – отстранилась, хитро улыбнувшись, и выпорхнула из салона прежде, чем он успел что‑то добавить.
– Всё, пока! – оглядываюсь через плечо на прощание.
– Пока, – потемневшим взглядом провожает меня.
Я не знала ещё, соглашусь или нет. И, в любом случае, пусть помучается. Дару не помешает. Удержалась, чтобы не побежать к дому вприпрыжку. Удивительно! Ещё две недели назад у меня не было никого, а сейчас - сразу два претендента на мои руку и сердце!
