Варька стояла у окна. Как-то так получилось, что тут образовалось ее любимое место. Она смотрела во двор сквозь листья сирени как сквозь маскировочную сетку. Видела двор, но со двора ее не было видно.
Где-то там… да везде… шла жизнь. Кто-то шел в поход и жарил шашлыки, или потел на работе, ехал к морю и входил в его плотные зеленоватые волны, дарующие счастье, пил пиво, умирал в больнице, рассматривал созвездия в звездном небе. А она, как собака, сидела на цепи длиной до ближайшего магазина.
Полчаса назад она позвонила Константину.
— Меня опять загнали в тьму-таракань, прикинь? — сказал он, как только услышал ее голос, — На неделю. В понедельник утром вернусь. Насчет номера не надумала?
Она подумала о другом – что у нее, может быть, еще есть эта неделя. Владислав же не назвал сроки. Константин приедет, и они что-то решат. Что-то придумают.
Дядя Миша? А что дядя Миша…Он приедет, только заикнись ему. Заберет ее к себе. Но у него семья и дети. Не хватало подвести под монастырь Аллу с малышами.
Варька почти никогда не спрашивала гитару о себе. Да и не такой была их связь, чтобы все оказалось просто: задал вопрос – получил ответ. Девушка никогда не знала, что покажет ей музыка. Какие картины, с чем они будут связаны. Иногда это касалось совершенно посторонних людей, которых она даже не знала. Только пару раз, когда желание узнать что-то было очень сильным, отчаянным – гитара пошла ей навстречу.
Спросить бы ей сейчас – куда пойти, что делать, и чем все это кончится? Но слишком страшно. Вдруг Варька увидит себя в гробу? Или – того хуже — просто прикопанной где-нибудь в лесу.
И все же родной голос хотелось услышать нестерпимо. Она набрала человека, который значился у нее под номером один.
— Дядя Миша…
— Варька, ты там вообще чего-нибудь ешь? Голос у тебя еле слышный. Приезжай сегодня к нам обедать.
Она слушала его, не особо вникая в слова, и почему-то плакала. Одной рукой держала телефон, другой ладонью стирала слезы.
— Заехать за тобой? — наконец, спросил он.
— Я не дома, дядя Миша, я в колледже. Увидимся… на днях. И она первая оборвала разговор.
Но он напомнил ей о том, что надо было бы поесть. До этой поры она выбралась только в аптеку. И только показала молодой аптекарше на свою многострадальную голову.
— Что-нибудь…
В аптеке было пусто, никаких других покупателей. Девушка в белом халате строго стала расспрашивать ее о том, что она обычно принимает, и даже о характере боли. Видно, она была начинающей и очень серьезно относилась к своей работе, боялась попасть впросак. Но потом всмотрелась в Варькино лицо и перешла «на ты».
— Постой, давай я тебе сперва давление померяю…
Смерила и принесла какую-то таблетку и воду в пластиковом стаканчик.
— Пей, а то еще чуть – и «скорую» вызывать придется.
Она же подобрала для Варьки лекарство, и девушка проспала несколько часов, забыв обо всем на время, просто блаженно отдыхая от боли.
Сейчас ей захотелось варить суп. Такой, каким кормила ее тетя Нина. Чтобы отвлечься от всего этого страха, стоять у стола, резать на дощечке красивыми кубиками картошку, морковку лук. Чтобы бульон пах петрушкой на всю квартиру. Чтобы раз за разом окунать ложку в янтарный дымящийся суп, и думать только о том, как это вкусно.
Продовольственный был – через двор. В том же доме, где и аптека. Варька уже подходила к нему, когда машина, выехавшая у нее из-за спины, обогнала ее и остановилась. Вышел тот самый охранник, что приезжал с Владиславом и кивнул ей:
— Садись.
Можно было попробовать убежать, хотя мало шансов. Догонят. Затеряться где-то во дворах.. Только теперь в голове у Варьки стали прокручиваться варианты спасения. Уехать к тете Нине на попутках…Но те секунды, когда она могла бы сделать что-то – были упущены.
Охранник – теперь она вспомнила его имя – Степан, крепко взял ее под локоть.
— Садись в машину, говорю. Не поняла?
За рулем был еще один амбал, с бритым затылком. Степан устроился рядом с девушкой на заднем сидении.
— Зачем я нужна? — спросила Варька. Нечего ей было уже терять, — Я никого не убивала, правда….
— Ты чего ссы…боишься? — к ее удивлению, тон у Степана был легким, почти дружелюбным, — Тебе, считай, повезло. Работу потеряла – работу нашла.
— Какую работу?
Парни переглянулись. Варька была настолько не готова к тому, что они приоткроют завесу тайны, что удивилась тому, что с ней вообще разговаривают.
— У хозяина есть друг, — сказал Степан, — Передачи наподобие «Шоу экстрасенсов" делает. Соберут этих... продвинутых…подставят перед ними какую-то задачу…Ну, народу ж интересно, кто победит. Народ же вообще падкий на ведьм, колдунов, ясновидящих. Ну а хозяин и его друзья…короче они спорят….ставят на кого-то, кто верно угадает, кто победит… и деньги там очень хорошие крутятся. Если благодаря тебе Влад выигрывать начнет – короче…такой доходной работы ты не найдешь, это верняк…
— Но я не могу! — Варька сказала это так убежденно, что он глянул на нее с удивлением, — Я ведь сама ничего не…
И осеклась. В их руки гитара не должна была попасть, это уж точно.
— Да ладно…, — сказал Степан снисходительно, — Мы все видели, что ты можешь. Это круто, правда. Такого и на шоу не было. Зрелище еще то, уж поверь…Лариску и клиента ее в закрытых гробах хоронить будут. И это….Проигрывать я тебе не советую. У Влада хвост из девяностых тянется. Простой такой мужик. Если из-за тебя на деньги попадет – в бетон закатает, да и все.
Степан хохотнул, довольный шуткой. Варька сжалась в комочек. Ехали молча.
— Мы прямо сейчас…туда? — спросила она, наконец.
— Не-а, там завтра все будет. Тебя велели привезти, во-первых, чтобы под рукой была, чтобы в последний момент искать не пришлось. Во-вторых, видок тебе надо придать, вот такой, как там у всех… Ты ж пока на гардеробщицу тянешь, а на ведьму нет. Погодь-ка…
Он как будто еще что-то вспомнил.
— Что еще нужно? — спросила Варька, — Вы у меня уже всё отобрали. Работу. Паспорт… Саму вон везете, не знаю куда…
— Телефон! — потребовал Степан, — Мобильник мне отдай. При тебе он?
Телефон Варька с собой не взяла. Она же выбралась – до магазина и обратно. Даже не подумала взять что-то кроме кошелька. А если этот…начнет ее обыскивать? Впрочем, и тут она поделать ничего не могла.
— Дома остался, — сказала она, — Хочешь, не верь… твое дело.
Степан хмыкнул:
— Поверю. Все равно, если звякнет – отберу. Делов-то….
Эту ночь Варька провела в клубе, запертой в комнате со всяким хламом. Только в туалет выпускали. Никто не позаботился о том, чтобы устроить ей какое-то подобие постели или накормить ужином. Ей приходилось очень громко и долго стучать в дверь. Наконец, приходил охранник, и провожал ее в конец коридора, в уборную. Там она могла хотя бы попить воды из крана.
Утром за ней зашел сам Владислав, усадил в машину и повез…От усталости, полубессонной ночи – попробуй поспи на полу – от сосущего голода, соображала Варька уже не очень. То ли это был салон красоты, то ли какой-то дамский клуб. Черненькая девушка, похожая на японку, стала мыть Варьке голову, потом обернула ее яркой душистой накидкой и усадила в кресло.
— Стрижка, покраска, маникюр…, — щебетала она, — Сделаем из вас настоящую ведьму из Блэр.
— Дай мне телефон, позвонить на минутку, — попросила Варька.
Девушка растерялась, но у Варьки были глаза человека, который на войне. Только что окончился один бой, в котором он чудом выжил, и вот-вот начнется другой. Усталые и все на свете видевшие были глаза.
Японка достала из розового пушистого чехольчика свой мобильник, тоже розовый, будто кукольный. Варька цапнула его и, ничего не спрашивая, отошла в маленькую комнату, где в ряд стояли фены.
— Костечка, — сказала она, едва он откликнулся, — Я влипла по-крупному, Костечка… Не срывайся с места ко мне, ты все равно не успеешь. Мне нужна моя гитара. Дубль ключей от квартиры есть у дяди Миши. Он гитару вынесет, а только дальше пусть не он сам.... Он ввяжется, и тогда совсем плохо будет. Найди, кто ее мне передаст, хоть на минуточку - мне в руки Я тебе сейчас адрес скажу, где все будет. Только срочняк, понимаешь? Потому что иначе это всё… Хана мне.
Варька вернула телефон японке и попросила:
— Только никому не говори, ладно?
Девушка медленно кивнула. Она, кажется, до сих пор была напугана.
Варька сидела перед зеркалом и смотрела, как преображается ее лицо. Прежде русые, невнятного цвета волосы, теперь лились с плеч золотистым шелком, запавшие измученные глаза, обрамленные гримом, казались темными и какими-то абсолютно бездонными.
Японка замешкалась – румянить Варьку или наоборот, сделать бледной.
— Можно добавить зеленого, — сказала Варька, — Труп есть труп.
…Другая девушка очень долго возилась с ее ногтями. Они были обрезаны под корень, и сейчас приходилось наращивать. Потом их красили черным лаком, разрисовывали серебряными узорами. И платье Варьке тоже дали черное с серебром, длинное, до полу. Оно оказалось велико, и девушки, хлопотавшие вокруг нее, где-то закололи его, а в талии подвязали поясом.
Владислав заглянул:
— Вы долго с ней возитесь… Что, все так плохо?
— Сейчас, — откликнулась японка, почему-то проникшаяся к Варьке сочувствием, — Мы же хотим, чтобы она там лучше всех была.
— Так я ее не на конкурс красоты везу. Заканчивайте.
— Сколько вы на меня поставили? — спросила Варька у Владислава.
Окончание следует