Пролог ч.3
Вдруг! С той стороны атаковавших головорезов, на их же собственном судне, прозвучали характерные звуки, слышимые даже сквозь жуткий рёв бури; они означали, что абордажные кошки рубятся железными топорами, а подспо́рные лестницы падают в бурлящую чёрную воду. И разом, лишь на миг непродолжительно стихнув (пока недоумённые злодеи прислушивались), торжествующие крики «А-а-а!!!» преобразились в оттенок неистового отчаяния. Что же послужило действительной причиной неучтённой, неожиданно наступившей, развязки?
Оставшись вдвоём со старшиной Кедми, Хуляева справедливо порассудила, что плотское веселье на сегодня закончилось, и энергично засобиралась. В первую очередь она облачилась в джинсо́вую мини-юбку, затем в белоснежную блузку, а дальше в чёрную кожанку, чуть ранее положенные на лейтенантское ложе. Пока она одевалась, Билл наблюдал за неуверенными, но ненапуганными движениями; сам он предавался тревожным волнениям и пристально вслушивался в происходившие снаружи загадочные события. А! Они являлись страшными, жуткими, да просто ужасными. Об их истинной природе судилось по беспорядочным выстрелам, вою десятков остервенелых глоток, лязганью стального металла, прочной основой рассекавшего незащищённую мягкую плоть. Для более полной осведомлённости, молодой мужчина слега приоткрыл каютную дверцу и выставил наружу левое ухо. Через пару минут натужных исследований он сделал вполне очевидный вывод, напросившийся сам собой:
- Боюсь оказаться правым, но, кажется, на нас взаправду напали, и, по-моему, мы стремимся в уверенный проигрыш…
- Ты только сейчас это понял? - усмехнулась молодая путана, застегивая юркую молнию и машинально проверяя курточные карманы (всё ли находится на местах?). - Если не ошибаюсь, я сразу же озадачилась вероятной бедой… Что будем делать? - поставила она вопрос рациональный, не лишённый резонной логики. - Лично я предлагаю быстро бежать и громко кричать – плоская шутка. Ежели честно, я вовсе не представляю, куда можно спрятаться посредине бескрайнего моря? Ну, а ты?.. Что, Билл, думаешь по настоящему поводу – ты?
- Трудно сказать, - пожал старшина первого класса «сомнительными» плечами (он впервые попал в подобную ситуацию и не мог сориентироваться, как именно вести себя дальше), - ни с чем похожим я раньше не сталкивался. Возьмусь предположить, что ты сейчас абсолютно права.
- В чём, интересно?
- Из стальной душегубки необходимо по-быстрому выбираться. Разобраться же со всем наверху, на свежем воздухе, где и думается получше, да и мысли лезут совсем иные, сопоставимые с создавшейся обстановкой.
- Тогда чего скучаешь? - снова пошутила словоохотливая Валерия, никогда не «лезшая за словом в карман». - Пошли! - И засунув руки в карманы модной кожаной куртки, разукрашенной блестящими молниями да клёпками, уверенным шагом направилась к выходу.
Расторопный моряк последовал строго за ней. Не настолько убеждённый в собственных отваге и смелости, Кедми обнажил индивидуальное оружие, а выставив его прямо перед собой, принял меры к внезапному нападению; он приготовился выстрелить в любого, кто встанет у них на пути и кто попытается преградить дорогу к счастливому избавлению. Молодые люди спешили. Согласно здравого смысла, чем твёрже себя ведешь и меньше чураешься, тем больше шансов удачливо выжить. Не оставляя неписанную теорию без личного понимания, они пошли по узкому коридору, окружаемые спальными кубриками да различной вспомогательной корабельной инфраструктурой.
Сверху доносились беспрестанные выстрелы, громкие крики, как призывавшие в помощь, так и торжествующе радостные, так и злобные, предупреждавшие о яростном нападении. Пока им, и той и другому, везло: вся корабельная команда повыскакивала наружу, и основной бой происходил наверху, оставляя нижние палубы как бы неприкасаемыми. Однако ничто не продолжается бесконечно. Поэтому, осознавая опасность реальной угрозы, разносторонние компаньоны постепенно, по нарастающей, все более увеличивались в изначально выбранной скорости. Наконец они достигли железной лестницы, позволявшей подняться наверх. О чудо! Здесь, на выходе, не слышалось навязчивых звуков, хоть отдалённо напоминавших кровавую «мясорубку». Выстрелы и крики доносились значительно удалёнными, а значит, можно попробовать самоуверенно выбираться на воздух.
Как оказалось, опытный матрос просчитал всё правильно и привёл прекрасную спутницу в носовую часть корабля, в то время как основное сражение происходило на вертолётной площадке, располагавшейся сзади, а также в верхней части командного мостика. Опасливо озираясь, осторожные беглецы вначале осмотрительно высунулись. Внимательно осмотрелись: вроде бы никого. На мокрую палубу вылезали из специального люка, предусмотренного возле передней пушки. Валерия двигалась первой. Пройдя суровое испытание детским приютом, она чувствовала себя намного увереннее, что странно разнилось с той нервной дрожью, какая ни на секунду не отпускала американского военного мореплавателя, в обычных условиях достаточно бравого.
Едва оказались на ветреной улице, как с ужасом по́няли, что не только свирепые крики, автоматическая стрельба да рубящие звуки стального оружия повергали в лёгкий нервозный ступор… Огромные чёрные волны попеременно, одна за другой, накатывались на прочную стальную броню, свободно гулял бушующий ветер, плотной стеной стоял тропический дождь и беспрестанно сверкали ветвистые молнии. В какой-то момент, после того как схлынула очередная волна, молодые люди, прочно цеплявшие железные поручни (для того чтоб их не скинуло в море), прямо перед собою увидели кровожадного, по-зверски озлобленного, пирата. Он взялся неизвестно откуда и всем безобразным видом внушал им обоим панический, едва ли не сверхъестественный ужас. И действительно, здесь было чего испугаться! Бандит смотрелся, ну! просто огромным, имел оголённый торс, скрываемый лишь перехлёстнутой перевя́зью, выделялся обезображенной рожей, беззубым ртом и свёрнутым на бок морщинистым носом; а это… непривычное современному человеку боевое вооружение, представленное кре́мневым пистолетом да абордажной саблей, широким клинком. Хватило лишь пары мгновений, чтобы отпетый морской разбойник воспользовался растерянным замешательством, а далее, выбрав наиболее боеспособную цель, воткнул зазубренный меч в живот Билла Кедми. Прозвучавшие выстрелы (друг за другом шесть штук) отчётливо возвестили, что корабельный старшина не совсем был застигнут врасплох, то есть сумел воспользоваться индивидуальным оружием и вогнал в осатанелого противника смертельные пули.
- У-у-у! Я отправляюсь к морскому дьяволу Дэви Джонсу! - прокричал подстреленный выродок с охрипшими интонациями; он медленно, перегнувшись за поручни, завалился в бурлившую океаническую пучину (падая, оставил сабельное оружие внутри насквозь пронзённого неприятеля).
- Не вынимай её! - пытаясь переорать грохочущий ветер, прокричала молоденькая путана; она схватила запястье поражённого мореплавателя, пытавшегося вырвать убийственное орудие. - Давай переберёмся на ту корявую шхуну, - обозвала она двухмачтовый бриг, указывая на перекинутые неподалёку деревянные лестницы, - а там уже и посмотрим! Пошли! - крикнула она для дополнительной убедительности, подхватила товарища по несчастью под левую мышку и помогла ему продвигаться к пиратскому судну.
Словно по чьему-то неведомому желанию, Скупой и Бродяга перебра́лись на военный корабль именно в носовой его части; они скрылись в наружной двери, позволявшей вломиться в капитанскую рубку. Перекинутая лестница осталась без бдительного присмотра. Остальные абордажные принадлежности перебрасывались на основную, то есть заднюю, палубу, где предусматривалась вертолётная площадка и где происходили основные события. Будто вокруг не бушевала свирепая буря, а внизу не вздыбилось неспокойное море –другого выхода не было, да и в радужной перспективе вообще не предвиделось. Задумываться особо не приходилось. Поэтому обезумевшим беглецам снова пришлось бесстрашно рискнуть. Уф! Они без особенного труда (борта современного «плавсредства» оказались чуть выше), чисто на подсознательном уровне, проскользили по мокрому дереву вниз – благополучно переместились на вражеское, их же атаковавшее, судно. Валера, являясь натуральной блондинкой, принципиально ни на чём не зацикливалась; она основывалась, что основная часть команды осуществляет захват боевого ракетоносца и что на опустевшей палубе им будет значительно безопаснее. Однако! Не успели они перевалиться за деревянные поручни, как то́тчас же осознали, что, выбравшись из удобной каюты (хотя кто его знает, где она, спасительная удача и та самая правдивая истина?) и избавившись от смертельной опасности, возможно, совершили непоправимую, если ли роковую ошибку… Прямо пред возбужденными лицами, один за одним, возникли пять человек ожесточенных головорезов, оставшихся на охране пиратского брига. Видом разъярённым (а при созерцании очаровательной девушки в чём-то и похотливым) они не предвещали ни доброго ни хорошего.
Чуть только раненый мужчина и юная девушка спрыгнули на скользкую палубу, вперёд выдвинулся омерзительный незнакомец, отличавшийся неприятной наружностью. Достигнув тридцатипятилетнего возраста, он обладал отвратительной внешностью и, как оказалось, исполнял обязанность пиратского квартирмейстера, заведовавшего разбойничьей хозяйственной частью. Соответствуя значимой должности, холёный бандит выглядел гораздо лучше всех остальных. Респектабельный вид существенно портился, во-первых, зверским выражением продолговатой физиономии, морщинистой и шершавой, изборождённой безобразными шрамами, во-вторых, всклокоченной, давненько не чёсанной, бородой, в-третьих, голубыми глазами, блестевшими неистовым гневом, и кровожадным и плотоядным.
- Ага, халявная добыча сама прибежала к нам в «хищные руки»! - воскликнул он под жуткий вой могучего ветра, выставляя эффектную шпагу, по-видимому захваченную у какого-то богатого офицера; одновременно скривился в зловещей усмешке: - Сейчас мы с ней позабавимся!
Ужасное изречение, немногословное, но похотливо ёмкое, зловредный бандит заканчивал, вонзая остроконечный клинок в корабельного старшину; он нанёс ему вторую смертельную рану. Для хорошенькой девушки им избрала́сь не менее прискорбная участь. Какая? Стало известно из грубой команды:
- Давайте, почтенные джентльмены, натешимся с маленькой шлюшкой, пока она, смазливая сучка, под нами не сдохнет!
Той же секундой к ней потянулись грязные, обтекавшие слюнями, довольные рожи, немытые руки, противно вонявшие телеса. Сначала её тихонько поглаживали, нерешительно и опасливо, а после, переходя ко всё более активным инсинуациям, разорвали отнюдь не скромное одеяние. Когда слетела короткая юбка, а бесподобная грудь заманчиво оголилась, остервенелые нелюди, довольные доставшимся им «лёгким уловом», повалили оравшую девушку, бившуюся в страшной истерике, на склизкую палубу. Как полагается, первым навалился мерзопакостный квартирмейстер. Его конечная цель всецело понятна – в полной мере насладиться непревзойдённо восхитительным телом.
- На помощь! Спасите! Хоть кто-нибудь помогите! - до того момента, как грязная ладонь накрыла изумительную мордашку, проголосила обезволенная путана; непроизвольно она пыталась искать подмоги простым, давно проверенным, способом (пронзительным верещанием, сумасшедшим, ни с чем не сравнимым, криком).
В следующую секунду на Лере порвались непрочные кружевные трусики. Сорванный бюстгальтер валялся неподалеку; он возлежал на мокрой палубе вместе со стянутой курткой и беленькой блузкой. Обливаясь горестными слезами, насилуемая проститутка извиваясь в безумной истерике и готовилась сопротивляться до полного окончания. Чего бы не стоило! Тем более что дальнейшая судьба предопределялась пиратским безжалостным изречением. Основной его смысл сводился, что ей «покуда не сдохнет» предстоит ублажать всю многочисленную разбойничью братию, смердящую омерзительным запахом, сравнимым с вонючими животинами.
Её невольный напарник, дважды пронзённый в брюшную область, оставался пока живой, но медленно, изрядно пошатываясь, опустился на палубное покрытие; он истекал багровой жидкостью, периодически закатывал измученные глаза и, выставляя безжизненные белки, лишь отчасти созерцал то аморальное, насильственно развратное, зрелище. Военный старшина умирал и, безвольно прислонившись к древесному бо́рту, был уж не в силах кому-либо чем-то помочь. Испуская матросский дух, он лишь ненавязчиво, беспомощно да страдальчески ёкал.
