Как тяжело было Вальке, словами не описать. Осунулась вся, почернела. Ходила, не поднимая глаз от пола, особенно после того, как родители Никиты устроили безобразную сцену, на похоронах, при толпе любопытных зевак.
Начало тут
- Сынок мой оттуда вернулся, девку твою подобрал, чтобы она его... Ни стыда у тебя, ни совести, явилась сюда!
Да много чего кричала несчастная мать, кидалась на Вальку в драку, а люди нет, чтобы заступиться, просто стояли и наблюдали.
Хорошо, что Иван рядом был. Быстро усмирил он бывших родственников, мол а что теперь кулаками махать? То ли вы не знали, какой ваш сын? Не просто так все вышло, оборонялась она!
И потекли для Вальки невеселые будни в ожидании суда. Адвокат сказал, что есть все шансы на условный срок.
Валька воспряла духом- а вдруг да правда отпустят Риту? Ведь не просто так всё вышло, не по прихоти, оборонялась она, вон, вся шея синяя, да хрипит до сих пор, еле разговаривает...
Не отпустили. Адвокат, который вселил надежду несчастной матери только руками разводил, мол ну а я что могу поделать? Тут всё индивидуально, по решению судьи... Вот если бы дочь ваша в больницу обращалась, другой разговор, а так- свидетелей нет, доказательств того, что избивал- тоже. А следы на шее- ну да, только кто же знает, что между ними произошло? Да и что переживать, 2 года- не такой великий срок, пролетит, и не заметите.
А судья попалась такая, что мама не горюй. Вредная, принципиальная, суровая женщина. Приняла во внимание то, что Никита был в Афгане, внимательно рассмотрела его награды, характеристики. Прошлое Риты тоже не осталось незамеченным.
2 года...Много это, или мало? А ведь это только кажется, что 2 года- очень мало. Это, опять же, смотря каких 2 года. Если 2 счастливых, безоблачно счастливых года- то да, это настолько мало, что и правда, можно не заметить, были ли они. А когда это 2 года ожидания, боли и слез, кажется, что время идет настолько медленно, что стрелки часов стоят на месте, и листы отрывного календаря приросли намертво.
Валька жила от посылки до посылки. Собирала заранее, знала все места, где подешевле, где получше выбор.
Как же радовалась она, когда ей разрешили свидание! Как на крыльях летела, еле несла неподъемную сумку, и плакала от обиды, когда больше половины содержимого не разрешили пронести. Потом, улыбнувшись, вытерла слезы.
-Да Бог с ними, с продуктами этими! Доченьку увижу, красавицу свою!
А как увидела она Риту, так и не смогла сдержать слез. Рита, Риточка, что же с тобой стало?
Худая, словно скелет, обтянутый кожей, вся какая-то желтая, с синяками под глазами, в казенной робе, совсем она была не похожа на себя прежнюю.
-Рита! Доченька! Что с тобой? тебя обижают?
Грустные, печальные глаза молодой женщины смотрели так глубоко, словно проникали в самую душу.
-Да что ты, мам! Все хорошо...Соседки хорошие, добрые, никто не обижает, мам. Потерпи, немного осталось, скоро выйду...
Так ждала Валька этого свидания, а вышла такая опустошенная, морально убитая. Вроде и увидела дочку, а только больнее стало от этой встречи. Словно и не Рита сидела перед ней, а одна оболочка. И не поговорили толком. Оказалось, что и говорить не о чем.
А Рита словно убивала сама себя. Отчего-то и кусок ей в горло не лез. Даже в редкие дни, когда у нее появлялся аппетит, и она испытывала чувство голода, едва еда попала ей в рот, женщину буквально выворачивало наизнанку. Перед глазами сразу вставала картинка, где Никита лежит посреди кухни в красной лужице, раскинув руки, а вокруг него валяются мамины пирожки.
Надька, сокамерница, которая начала было поначалу строить Ритку, сейчас едва ли не силой запихивала еду ей в рот.
-Ты это, жри давай, а то скопытишься тут. Давай- давай, глотай, не думай ни о чем! Это просто суп... Кому говорю, глотай!
И Ритка, морщась, сквозь подступающую тошноту глотала баланду, а спустя минуту ее выворачивало...
Вышла Ритка в то время, когда вся страна перевернулась с ног на голову.
Болезненно худая, похожая на тень, она сидела в своей комнате и смотрела в одну точку. Как жить? На что жить? Мать с Иваном из кожи вон лезут, чтобы хоть как-то выжить, а она как балласт, висит и висит у них на шее.
Совсем отчаялась Ритка. На работу не берут, соседи едва ли не пальцем тычут, да шушукаются за спиной. И ведь какие лицемеры! В глаза сюсюкают, мол Риточка, освободилась? Хорошо- то как, вот счастье для Валюши!
А едва отойдут на шаг, так начинают кости перемывать.
Да что про соседей говорить, когда тетка родная, тетя Валя, и та смотрит свысока, мол вот моя Лида то, моя Лида сё...
Да, Лидка молодец, ничего не скажешь. Хорошо живут, дружно. Девочка у них большая уже, умненькая, на Лиду сильно похожа. Забралась на колени к Рите, обняла ее за шею, посмотрела так серьезно, и по взрослому спросила:
-Ты болеешь, да? А у доктора была? Надо лечиться, таблетки пить...
Такая волна нежности захлестнула Ритку, что не выдержала она, впервые за долгое время дала волю слезам.
Лида, глядя на Ритку, предложила:
-Тетя Валя сказала, что ты работу найти не можешь?
-Да кто же меня где ждет, Лида? Тут и без судимости не особо на работу берут, а на меня и вовсе с презрением смотрят!
-Вот же люди, а! Что за время такое, Риточка? Ведь не специально ты его, случайно вышло, ты ведь защищалась!
-А кто разбираться будет? И не спрашивают, за что сидела. Есть срок- до свидания, даже и не слушают.
-Рит, а ты давай к нам, в деревню. У нас в колхозе работы много, и доярки требуются, и поярки... Ты подумай, а я если что, к председателю подойду, замолвлю за тебя словечко. Первое время у нас поживешь, дом большой, а там и тебе жилье дадут...Председатель мужик нормальный, понятливый...
-Да прям, Рита! Не выдумывай. Тебе спокойная жизнь надоела? Ты только представь, что будет, если я сюда жить приеду! Тут не только меня, и тебя пересудами замучают, живьём съедят, и косточек не оставят. Спасибо, но я сама...Взрослая девочка, справлюсь...Где наша не пропадала, Лидок? В Москву поеду, там проще устроиться...
Валька, как услышала, что дочь в Москву собралась, аж руками всплеснула от удивления.
-Да какая Москва, Рита? Тут нас, в регионах вон как баламутит, а там совсем не пойми что творится! Сиди, прижми @опу, уж не последний кусок доедаем, а там глядишь, все наладится.
Ритка, грустно усмехнувшись, посмотрела на мать своим грустным, пронзительным взглядом, и спросила:
-А что наладится, мам? Судимость с меня не снимут, люди ничего не забудут. А там, в Москве, затеряться легче. Сколько там таких, как я? Меня Надька звала, работа есть, деньги будут. Не пропаду, мам. Только это, на первое время бы денег немного, а там уж я сама.
И плакала Валька, и ревела, и уговаривала дочку, и ругалась- все бесполезно. Уперлась рогом, поеду, и все тут.
-Да куда ты поедешь, Рита? Сколько не бегай, а от себя не убежишь!
-Дядь Вань, хоть ты ей скажи! Ну что я, маленькая?
-А мать- то права, Рита. Не то время, чтобы ехать куда- то. Сидела бы дома, Рита!
-Ай, да ну вас!
Валя, посовещавшись с Иваном, решили дать Рите денег. А куда деваться? Ведь взрослая, не удержишь теперь, все равно уедет, раз решила. Так пусть хоть копейка какая за душой будет, чем совсем пустая поедет.
Провожая Риту, обнявшись, стояла маленькая семья на перроне. Валька, прижимая к себе дочку, плакала и шептала:
-Ты там аккуратнее, дочка! Только береги себя, я ведь не переживу, если с тобой что случится...
Рита, отодвигая от себя плачущую мать заглянула ей в глаза:
-Да что со мной случится? Я у тебя сильная, мам. Ты не переживай...
Поезд неспеша тронулся, а Валька все бежала и бежала по перрону, кричала, мол ты звони, доченька, обязательно звони...Когда поняла она, что Рита ее уже не слышит, приложила руку к уху, жестом показав, мол звони, Рита!
Первое время Рита исправно звонила, рассказывала, что устроилась хорошо, на рынке работает, Надька помогла по старой памяти, а потом всё реже и реже стали эти звонки.
Валька места себе не находила, переживала, плакала ночами. Жить стало совсем трудно, перебивались, как могли. Зарплату задерживали, не платили месяцами. Пришлось ей по старой памяти бегать по домам, ставить уколы да капельницы, чтобы хоть копейка в руках появилась.
И ведь странное дело! Так удивительно было Вале смотреть на разных людей!
Одни перебивались с хлеба на воду, делали котлеты из геркулеса да бульонного кубика, и радовались, что хоть этой непонятной смесью удалось накормить семью, а другие покупали машины, завтракали, обедали, и ужинали в ресторанах и раскидывались деньгами направо и налево.
Живут же люди! И где только деньги берут? Тут копейкам рады, уж не до жиру, а эти шикуют!
Иван, глядя на жену, всегда говорил:
- Ты не завидуй, Валечка. Не честные это деньги, нет в них счастья. Как пришли, так и уйдут.
- Да разве же я завидую, Вань? Удивляюсь просто. Людям есть нечего, горстке муки радуемся, как дети, оттого и обидно, что кто-то шикует.
- Ничего, Валя, ничего. Переживем, то ли мы шиковать привыкли?
Валюша сестру поддерживала, как могла. То картошки ведро даст, мол приди, Валя, мама картошки передала, да огурцов с помидорами.
А Валя в ответ ей то крупы какой, то масла подсолнечного, мол мне тут клиентка дала, ты бери, бери, не отказывайся. Так и жили.
За каждую работу хватались, ни от чего не отказывались. У Вальки аж мурашки по коже пошли, когда Валюша пришла в ней в гости, и предложила подработку.
-Валь, ты как, со мной?
-А что делать надо? Если все по закону, то конечно с тобой.
Ритуалка, что у нас на углу, работников ищет, венки вязать.
-В каком смысле венки вязать, Валюша?
-Да в таком! Берешь и делаешь, а потом деньги получаешь. Я хозяйке как- то уколы делала, так она подошла ко мне, предложила подработать.
-А с чего же их вязать, Валя?
-Металлический каркас, на него пихтовые лапки вяжешь, да цветочки из бумаги гофрированной лепишь для красоты. Там не сложно, Валь. Я уже штук 50 связала, первое время у них, в подсобке вязала, а потом договорилась, мне теперь прям в квартиру и лапник приносят, и каркасы. А что, сидишь себе вечером, телевизор смотришь, а руки делают. Зато живые деньги, Валь, и бегать никуда не надо. Ты если что приди ко мне, посмотри, что да как, сама попробуй. Им все равно еще люди нужны, я одна много не сделаю, а так и им хорошо, и тебе копеечка.
Так неприятно стало Вальке, когда зашла она в квартиру к сестре. Словно на кладбище попала, кругом эти ветки еловые, да венки готовые в уголке стоят, и запах...Такой спертый, неприятный...
-Валь, ты хоть проветривай почаще, что-ли, а то аж голова болит!
-Ничего, привыкнешь.
-Жутко-то как, Валь! Ну неужели все так плохо у тебя, что ты за такое взялась?
-Да какая разница, плохо или хорошо? Идет копеечка, вот и делаю. Мне какая разница, Валь?
-У тебя ребенок, Валь, подросток.
-А что ребенок? Он, когда за стол садится, не спрашивает, откуда что берется. Ничего, переживет, не маленький. Он ведь прекрасно знает, что людям свойственно умирать.
-Ну не знаю, Валь... Я наверное не смогу...
Валюша, пожав плечами посмотрела на сестру, как на полоумную.
-Дело твое, я больше заработаю...
Продолжение ниже
Спасибо за внимание. С вами как всегда, Язва Алтайская