Итак, и Райский, и Волохов в любви не оказываются достойными Веры. А есть ли в романе кто-то, на кого можно положиться?
«Когда у вас загремит гроза, Вера Васильевна, — спасайтесь за Волгу, в лес: там живёт медведь, который вам послужит... как в сказках сказывают». И говорит это вовсе не сказочный герой, а реальный, земной человек Иван Иванович Тушин, которого прозвали «лесничим», «потому, что он жил в самой чаще леса, в собственной усадьбе, сам занимался с любовью этим лесом, растил, холил, берёг его, с одной стороны, а с другой — рубил, продавал и сплавлял по Волге». Сравнение Ивана Ивановича с медведем не раз и не два появится в романе.
Этого героя романа многие читатели и критики недооценивают, руководствуясь, видимо, первым впечатлением Райского: «Молодец, красивый мужчина: но какая простота... чтоб не сказать больше... во взгляде, в манерах! Ужели он — герой Веры?..» Так, я с трудом нашла иллюстрации с его изображением и никак не могла выяснить, кто автор той, что поместила в начале статьи (по-моему, очень удачной). Автор охарактеризует его: «Эта простая фигура как будто вдруг вылилась в свою форму и так и осталась цельною, с крупными чертами лица, как и характера, с неразбавленным на тонкие оттенки складом ума, чувств».
Однако, на мой взгляд, «простая фигура» заслуживает самого пристального внимания, и не только потому, что, как неоднократно указывали критики, это уже не столько помещик, сколько предприниматель («Лесу было несколько тысяч десятин, и лесное хозяйство устроено и ведено было с редкою аккуратностью; у него одного в той стороне устроен был паровой сильный завод, и всем заведовал, над всем наблюдал сам Тушин»). Нет, если попытаться найти одно слово для определения сущности этого человека, я назвала бы надёжность.
Символично уже его первое появление на страницах романа (до этого было лишь упоминание о нём бабушкой, «её похвалы, намеки на "славную партию"»). Райский, отправившийся «на Волгу, грозу посмотреть», очень скоро «стал раскаиваться в своем артистическом намерении» («"Можно бы любоваться грозой из комнаты!" — сознавался он про себя») и с трудом находит дорогу, и здесь его настигает «экипаж, вроде крытой линейки или шарабана, запряжённого парой сытых и, как кажется, отличных коней». Это Тушин везёт домой Веру. Он очень спокойно объяснит: «Я только лишь узнал от Натальи Ивановны, что Вера Васильевна собираются домой, так и стал просить сделать мне это счастье...» А Вера на упрёки бабушки, что оправились в путь в такую погоду, ответит просто: «С Иваном Ивановичем как-то не страшно, бабушка». Да и как может быть страшно? Мы узнаем, как они переправились через Волгу («Ведь у меня свой крепкий паром, — сказал Тушин, — с крытой беседкой. Вера Васильевна были там, как в своей комнате: ни капли дождя не упало на них»), Райский сам видит, что в шарабане она защищена «кожаным фартуком», да ещё Тушин свой макинтош предлагает. Мы замечаем, что Иван Иванович в буквальном смысле носит Веру на руках: «Лесничий… бросился к Вере, встал на подножку экипажа, взял её на руки и, как драгоценную ношу, бережно и почтительно внёс на крыльцо, прошел мимо лакеев и девок, со свечами вышедших навстречу и выпучивших на них глаза, донёс до дивана в зале и тихо посадил её».
Вера позднее скажет: «Тушин — медведь, русский, честный, смышлёный медведь... Положи руку на его мохнатую голову, и спи: не изменит, не обманет... будет век служить...»
И она совершенно права: верность Тушина беспредельна. Ему безмерно тяжело узнать о «падении» Веры («А я думал... — сказал он с странной улыбкой, будто стыдясь своей слабости и вставая медленно и тяжело со скамьи, — что меня только медведь свалит с ног!»), но он ни на один миг не осудит её: «Тушин не лжёт… Я кланяюсь вам по-прежнему, а люблю — извините, к слову пришлось, — ещё больше прежнего, потому что... вы несчастливы. У вас большое горе, такое же, как у меня! Вы потеряли надежду на счастье... Напрасно только вы сказали мне вашу тайну... — прибавил он с унынием, почти с отчаянием. — Если б я узнал её и не от вас, я бы уважать вас не перестал. Этой тайны вы не обязаны поверять никому. Она принадлежит вам одной, и никто не смеет судить вас». Отметим это «большое горе». Вспомним, что, обращаясь к ней, «он едва говорил, перемогая с медвежьей силой внутреннюю муку, чтоб она не заметила, что было в нём самом».
Ярость прорвётся в самом начале (потом он с горечью заметит: «Думал, что пришла пора медведю "сослужить службу", и чуть было не оказал вам в самом деле "медвежьей услуги"»), когда Тушин готов буквально растерзать обидчика: «Он остолбенел на минуту. Потом вдруг схватил свой бич за рукоятку обеими руками и с треском изломал его в одну минуту о колено в мелкие куски, с яростью бросив на землю щепки дерева и куски серебра. "То же будет и с ним!" — прорычал он, нагибаясь к её лицу, трясясь и ощетинясь, как зверь, готовый скакнуть на врага».
Но, укрощённый признанием Веры, он так и останется её верным рыцарем (Марк назовёт его так с насмешкой, но скажет истинную правду: Тушин готов служить своей Прекрасной Даме до конца дней).
И он согласится идти на встречу с Марком, чтобы передать ему её прощальные слова («Я не была — и не буду счастлива с вами и после венчанья, я не увижу вас никогда. Прощайте!»), хотя Вера боится, что своей просьбой наносит ему новое оскорбление. Он скажет: «Да, мне тяжело бы было, если б вы послали меня с масличной ветвью к нему, помочь ему выбраться из обрыва сюда... Эта голубиная роль мне была бы точно не к лицу — но я пошел бы мирить вас, если б знал, что вы будете счастливы...» И ответит на её слова «Но я не послала бы вас...»: «Знаю, что не послали бы, и дурно сделали бы. А теперь мне не надо и выходить из роли медведя. Видеть его — чтобы передать ему эти две строки, которых вы не могли написать: ведь это — счастье, Вера Васильевна!»
И на этом свидании он будет держаться удивительно сдержанно, не поддаваясь ни на какие провокации (Вера же попросила: «Вашего бича с собой не берите!..») - а ведь Марк станет говорить «запальчиво, как будто напрашиваясь на дерзость», и его «молчаливое спокойствие» будет «бесить» Волохова. А причину такого поведения Гончаров укажет очень точно: «Тушин… входил в положение Марка и понимал, какое чувство горечи или бешенства должно волновать его, и потому не отвечал злым чувством на злобные выходки, сдерживая себя, а только тревожился тем, что Марк, из гордого упрямства, чтоб не быть принуждену уйти, или по остатку раздраженной страсти, еще сделает попытку написать или видеться и потревожит Веру. Ему хотелось положить совсем конец этим покушениям». И добьётся желаемого результата.
И он сам исчерпывающе выразит своё отношение к ней, свои чувства: «Ведь если лес мешает идти вперёд, его вырубают, море переплывают, а теперь вон прорывают и горы насквозь, и всё идут смелые люди вперёд! А здесь ни леса, ни моря, ни гор — ничего нет: были стены и упали, был обрыв и нет его! Я бросаю мост чрез него и иду, ноги у меня не трясутся... Дайте же мне Веру Васильевну, дайте мне её! я перенесу её через этот обрыв и мост — и никакой чёрт не помешает моему счастью и её покою — хоть живи она сто лет! Она будет моей царицей и укроется в моих лесах, под моей защитой, от всяких гроз и забудет всякие обрывы, хоть бы их были тысячи!!»
Что ждёт его впереди? Поговорим в следующий раз!
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
"Оглавление" по циклу здесь
Навигатор по всему каналу здесь
