Февраль в Пскове, да и в целом по Северо-Западу, совсем не то, к чему я привык на Северо-Востоке, а точнее в Республике Коми. Более мягкая и малоснежная зима. Снег хоть и держался, но днём становилось теплее, и он постепенно таял. Из-за повышенной влажности, при равных температурных значениях, холод был гораздо ощутимей на Псковщине, нежели на севере Коми.
Основной источник информации о поиске недвижимости в те времена - это газеты. И самая популярная, при ограниченном выборе, газета "Из рук в руки".
Игра слов, всего лишь.
Переночевав в Псковской гостинице, я сел на автобус и поехал в город Печоры. Куда настоятельно рекомендовали мои вагонные попутчики из вступительной части этого рассказа. В Коми, откуда я приехал, есть город Печора. А в Псковской области их вроде того, множество - Печоры. Ударение при произношении – у обоих городов, на букву О. Где Печоры, там должны быть Пещеры. Логика!
К обеду приехал в Печоры, посмотреть пару адресов в дачных районах. В первом случае дом был пустой, хозяева отсутствовали. Некому было показать и рассказать. Во втором, владельцы были, но стали набивать цену выше, чем в объявлении, уверяя что их место чуть ли не центр всемирного паломничества, и вскоре свободных для продажи домов там не останется на долгие года . В целом же, день вышел насмарку. Я вымок, так как почти всё время шёл мокрый снег. Вечером вернулся в гостиницу в Пскове. Много общался с разными людьми о достопримечательных районах Псковщины. Дали совет искать южнее.
Пушкиногорский район.
В Пскове рядом расположены Ж.Д. и автовокзал. Это очень удобно. Имея лишь вектор направления, с утра отправился рейсовым автобусом с автовокзала на юг области. Туда где Пушкин наш, Александр Сергеевич, жил в селе Михайловском, творил по юности свои нетленные произведения, и где его могила. Это Пушкиногорский район, с районным центром ПГТ - Пушкинские Горы, или ПушГоры.
Билет у меня был приобретён до села Велье, Пушкиногорского района. Старинное село в окружении озёр и сосновых лесов, с несколькими церквушками и сельсоветом. Местное, сарафанное радио, подсказало мне вариант дома в деревне Исса. Это километров 10 пешком. Ближе к вечеру, я был возле продаваемого дома. Поговорил с бабушкой, жившей напротив о владельцах. Она записала мне адрес хозяйки, тоже бабушки - лет за 70. Проживала она у внуков в Ленинграде.
Деревня Исса расположена на трассе М-20. При СССР это была дорога союзного значения Ленинград – Одесса. Поэтому проходящих автобусов до Питера было предостаточно. Вышел на остановку уже затемно. Тормознул проходящий автобус Витебск – Ленинград. Время в пути более 8 часов, так что переспал на сидении ночь, и рано утром приехал в город на Неве. Созвонился с телефона-автомата с хозяйкой деревенского дома. Договорились с ней о встрече на следующий день, и вместе выехали для оформления купли-продажи в село Велье. Покупка обошлась мне ровно в 1000 советских, ещё до инфляционных рублей, пары дней на утряску документов, и минимума нервов. Договор заключён, деньги уплачены.
Мой первый в жизни, личный дом.
И вот весной 1991 года я стал счастливым обладателем дачной недвижимости с участком в 6 соток, и возможностью прописки.
Дом представлял из себя пятистенок 8х4,5м - 1952 года постройки. Т.е., почти сорокалетний, но ещё достаточно крепкий и не покосившийся. Пятистенок - это потому что по периметру 4 стены. И ещё одна - 5ая, делит строение пополам. Фундамент – камни. Стены – брёвна. Кровля шиферная. В центре дома настоящая русская печь, с лежанкой. Туалет, а-ля сортир, на улице. Вода в колодце за 50 метров от дома, и также в небольшом прудике, в 15-ти метрах от дома, через огород. На шести сотках также росли яблони, сливы, крыжовник, вишня и малина. Садик был со старыми и очень запущенными деревьями.
Последние лет 8, я был городским жителем, вкусившим коммунальных благ. И в Киргизии и в Усинске я жил в благоустроенных общежитиях, где было центральное отопление, а в секциях на 4 комнаты - душ и туалет. И теперь я поселялся в спартанские условия. Самому делать тепло и нагревать воду.
Нет. Похожее уже было в моём детстве в городе Печора (это в Коми). В месте называемом Шанхай, возле Локомотивного депо "Печора".
Со времён ВОВ, там была зона, которую расформировали в 60-тых годах. Бараки сносить не стали, а отдали для проживания гражданским. Так что мы жили в "зоне" аж 8 лет. Также топили печку дровами и углём, ходили за водой на колодец, и переносили прочие прелести неустроенности быта. Жильё там было ... "ну почти аварийным", и потому жителей не расселяли. То есть лично я, к таким спартанским условиям был готов. Ведь у меня была цель, всё это победить и преодолеть, и зажить счастливо и свободно в своём доме и на своей земле. С максимальной автономностью от государства.
И вообще, это был мой первый, личный дом.
А как же на семейном?
Только вот моя молодая жена ... . Она была вообще против всего этого, моего «гениального плана» отъезда из города в деревню. Все свою жизнь она прожила в квартирах. И сама мысль о переезде из города в деревню её мучительно угнетала. Понятное дело, что выехал я из Усинска один. Искал и находил сам. Всё сам. На лето 1991-ого она приехала ко мне с годовалым сыном, посмотреть, оценить и отдохнуть.
Летом в деревне прекрасно. Тепло, зелень, птички поют. Но было видно, как её тяготит быт, и в целом жизнь в деревне. Стирка вручную, горячая вода только когда нагреешь бак на 30 литров. Дурно пахнущий туалет на улице. Хоть как-то но выручал баллонный газ и газовая плита. Вика буквально умоляла меня вернуться в город, но я был упёрт и неумолим, и считал что только мои идеи и свершения, сделают нас счастливыми.
Осенью, проездом с отдыха на юге, к нам приехали тесть с тёщей. Было видно, что и им деревня пришлась не по душе. Прожив неделю, они забрали Вику и Артура в Усинск, робко намекая мне бросить крестьянское прожектёрство, и ехать с ними.
Я пребывал в опустошении где-то месяц. Апатия и депрессия. Делать ничего не хотелось. Но позже пересилил, взял себя в руки. Что-то опять делал из заказов по рамам, но того первоначального энтузиазма, где я мог впахивать весь световой день, уже не было. Сладкая морковка уже не так притягивала ослика.
В то время я воспринимал отрицательное отношение жены к деревне, как предательство ко мне. Да, конечно, зона комфорта для девушки на одном из первых мест, и этого я ей предоставить не мог, пытаясь уверить её, что через пару лет, дискомфорт будет побеждён. Также в городе у неё остались подруги, и в деревне без них, ей было скучно. Её звал мир, к которому она привыкла, и который не хотела оставлять. Ждать с годовалым дитём, построения комфорта, также для её понимания было чрезвычайным. Не подмыть ребёнка нормально, не в туалет сходить. Тут я её понимал. И сильно терзался от бессилья предоставить весь спектр благ быстро и срочно. Взаимное непонимание и неумение договориться, привели к первой и очень серьёзной трещине в наших семейных взаимоотношениях. Было множество попыток и с её и с моей стороны, найти хоть какой-то компромисс, но никто не хотел уступить.
Немного о деревне Исса, где я поселился:
Это центральная усадьба совхоза "Исса". Находится на одноимённой реке Исса. По утверждениям местных, вода в ней целебная. Серебро и ещё какие-то заживляющие изотопы. Уверяли, что ускоряет сращивание костей, излечивает всякие хандрозы, и прочие заболевания суставов. В деревне была школа восьмилетка. Новый кирпичный 2-ух этажный клуб. Совхозное РММ и гараж разной сельхозтехники. Пилорама, разные фермы и поля. Несколько 2-ух и 3-этажных домов, под централизованным отоплением (от угольной котельной), и порядка трёх сотен частных подворий. Также были магазины, детсад, медпункт и прочее инфраструктурное.
До райцентра – Пушкинские горы - 30км. Город Опочка по трассе М-20 в двадцати километрах.
Проживало в деревне порядка 1000-1200-сот человек. Шёл небольшой, но постепенный отток сельского населения в города. Тогда уже стали появляться первые фермеры. Совхоз, как бы это назвать мягче, от отсутствия рабочих рук, начинал слегка стагнировать. Многие фермы становились заброшенными. Молочный скот шёл на забой и продажу. Часть полей не распахивали и не засевали.
Тем не менее, именно совхоз давал большинству взрослого населения работу, и пусть скудные, но всё же средства к существованию.
Деревенский люд, как выяснилось, оказался далёк от моих идеалистических представлений духовности, морали и прочего высоконравственного. Многие пьянствовали, жили одним днём. Почти повальное воровство совхозного имущества, и того что росло на фермах и полях. Девиз: “Всё вокруг колхозное – всё вокруг моё”, большинством принимался в качестве нормы. Были и совершенно отмороженные уголовные элементы.
Пришлось устроится на совхозную пилораму.
Как говорилось выше, с домом, мне достался участок в 6 соток. Небольшая часть пошла на разработку огорода. Посадил картошку, морковь, капусту, редис, укроп, лук, петрушку. Под парник огурцы и помидоры из рассады. И уже летом и до осени, когда ещё была жена с сыном, питались своей растительностью с огорода. Без пестицидов и гербицидов.
Шесть дачных соток. Этого мне казалось маловато. Так как у меня был небольшой стаж работы плотником, и корочки станочника по деревообработке, в середине весны, я устроился на пилораму в совхоз "Исса" за копеечную зарплату. Кстати, тогда уже пошла инфляция, а закупка продуктов шла на талоны. Они практиковались уже больше 2-ух лет. Перечень талонов на продукты и товары, всё возрастал. Выражаясь по киношному это был период: Инфляция в СССР - Начало.
Трудоустройство на совхозную пилораму, за копейки? После работы в нефтяной промышленности на севере, где платили от 300 до 600 рублей? Зачем? Спросите вы, и будете несомненно правы. Но отвечу, как могу. Дело в том, что поселился я в дачный дом на шести сотках. И имел статус прописанного в деревне дачника. А вот если человек устраивался в совхоз, то становился полноправным жителем деревни. И за это полагается возле дома иметь не 6 дачных соток, а все 20. Этот статус предоставлял возможность за недорого выписывать лес на строительство от сельсовета. Ну а дополнительные сотки земли, нарежут на полностью законных основаниях. Либо рядом с домом, либо где-то в отдалении. Да и другие плюсы были от работы на пилораме. Я заказал там кузов шести метровой доски и бруса разной толщины и ширины. Обошлось мне это, как работнику совхоза, по копеечным ценам. Из этого пиломатериала, я за месяц пристроил к стене дома мастерскую 6 х 3 метра, с двумя выходами (один непосредственно из дома).
Также я съездил в Усинск в начале марта 1991-ого. Собрал и отправил контейнер-трёхтонник в деревню. В контейнере шла мебель, одежда, некоторое оборудование и инструменты. Деревообрабатывающий, универсальный станок , с двигателем на 380 вольт. И много ещё чего, для моей мастерской. Станок был самодельный. Пилил, строгал, фрезеровал и сверлил.
Где-то через полтора месяца работы на пилораме, ко мне на подворье пришла женщина-агроном, с землемерным циркулем. Это такой угольник в форме буквы А, с шагом в 2 метра.
Вот им она и намеряла мне дополнительно 15 соток, к изначальным шести. На этой бесхозной земле, косил траву сосед пенсионер. Но примыкала она в аккурат к участку моего дома.
Так, благодаря работе в совхозе, я стал полноправным деревенским жителем с участком в 21-у сотку. Более смысла работать в совхозе не оставалось. Платили там всего 60 рублей в месяц. Помнящие зарплаты в СССР - ну вы поняли?
Предпринимательство.
Идеи, как зарабатывать в новой жизни, у меня были. Вообще, у молодых мысли и приспособляемость к реалиям предпринимательства, гораздо выше, нежели у пожилых. Кипучая мозговая активность, помноженная на лучшее понимание ситуации и бОльшая амбициозность :). Но для развития и воплощения идей, нужны инвестиции. Т.е. деньги. А их, увы, было мало.
В начале лета, я открыл ТОО (Товарищество с Ограниченной Ответственностью). И назвал его по-латински Aqua. Вода, то бишь. Дань моему проживанию в Киргизии. А в Средней Азии, как известно - вода это жизнь. Провёл трёхфазное электричество со всеми разрешениями в мастерскую. Запустил станок. И стал делать рамы, двери, табуретки и прочее стеклянно-деревянное. Бизнес однако, не давал развития, хотя материалы я приобретал очень недорого у односельчан и зачастую за жидкую волюту. В деревне, мало кому нужны были мои изделия. А в райцентр было накладно возить. Я больше проживал накопления, что оставались у меня ещё с Усинска. Денег, заработанных с мастерской прибывало мало. Заказы были редкими и платить за них сельчане хотели ... можно сказать не хотели. Да им и нечем было. А ведь мне нужно было что-то отсылать ещё и жене, и жить самому. И к этому, ещё и развивать своё дело. Да и инфляция из моей финансовой подушки вытряхивала всё больше перьев рублей. Так я прожил в деревне почти год. Результаты ниже среднего, но надежды на прорывы не покидали. Нужно было что-то предпринимать.
Предзакатная пора СССР
Страна медленно, по инерции набирая скорость, катилась в рыночные отношения. Которых, подавляющее большинство жителей СССР, не понимало. И тем более, не умело удачно распорядится возможностями подступающего капитализма, в силу советского менталитета и социалистического воспитания.
Громом средь ясного неба, но вполне ожидаемо, из-за тупиковых - неразрешимых проблем, СССР в конце года, а точнее 25 декабря, прекратил существование. Так бурно заканчивался 1991-ый год.
Нас ждал год надежд на лучшее.
Продолжение следует.
В предыдущей части
