Расскажем о превратностях судьбы московского дворца, стены которого видели Петра I! Боярин, князь Иван Борисович Троекуров был свояком молодого царя (они женились на родных сестрах). Когда Петр сверг сестру Софью и принял реальную власть, Троекуров возглавил Стрелецкий приказ, то есть командовал стрельцами — старомосковским войском, склонным к мятежу. Что свидетельствует о весьма высоком доверии со стороны монарха.
В 1691 году Троекуров надстроил третьим этажом старинные палаты XVI-XVII веков на Моховой (нынешний адрес — Георгиевский переулок, 4). Получился один из самых богатых особняков Москвы.
Подробнее об этом чуде я писал в недавней статье:
А теперь я расскажу о том приключениях этих палат в течение последних 200 лет!
Серые корпуса
История барской усадьбы кончилась в огненном смерче 1812 года, когда рухнула часть сводов и стен. Во время ремонта срубили декор, и памятник, видевший Петра Великого, преобразился в рядовое здание в стиле ампир. Чаша сия не миновала и соседние палаты Голицына.
Столетие спустя, как вспоминает очевидец, эти здания представляли собою «унылые серые корпуса», которые «даже своей безликостью запомниться не могли».
Время не пощадило даже память о боярских дворцах.
От бар к пропойцам
С 1816 года и до самой революции хозяином тут было Московское мещанское общество, которое сдавало дом внаем гостинице «Лондон». Сводчатые палаты разделили новыми перегородками на нумера, а рядом сделали пристройку с лестницей. Известно, что здесь останавливался бригадир Дмитрий Вольховский — отец лицейского однокашника Пушкина. А в 1840-х в том же здании жил под секретным надзором декабрист Павел Алексеевич Голицын.
Помещики приезжали сюда из провинции на собственных лошадях. Со временем двор стал коновязью для извозчиков, да и сама гостиница, если верить Гиляровскому,
«превратилась в грязнейший извозчичий трактир, до самой революции служивший притоном шулеров, налетчиков, барышников и всякого уголовного люда».
Пять метров на жильца
После революции палаты Голицына и Троекурова открыл и изучил наш легендарный реставратор Барановский. В 1920-х Петр Дмитриевич отреставрировал Голицынский дворец и взялся за дом Троекурова (который на тот момент из трактира превратился в коммуналку). Остатки древнего декора были раскрыты и окрашены в белый цвет, стены же стали красными.
Впрочем, ученый не имел возможности завершить этот труд. Над Охотным рядом сгущались тучи. В начале 1930-х церковь Параскевы Пятницы и только что отреставрированный дворец Голицына пошли на слом. На этом месте варвары воздвигли здание Совета Труда и Обороны (теперь Госдума). Палаты Троекурова сохранились, но уже не видны с улицы.
В 1952 году дворец был вновь исследован архитектором-реставратором Гали Алферовой, которая сделала важные открытия — например, обнаружила гульбище. В те времена (1956 год) в не очень большой дом каким-то образом вмещалось 89 семей и 268 человек. На одного жильца — пять с половиной метров общей площади (включая лестницы, сортиры, коридоры и т. п.).
Из музея — в холодильник
Все эти коммуналки скоро отселили, и в конце 50-х — начале 60-х Гали Алферова отреставрировала здание, восстановив фасад, историческую планировку и своды. С 1964 по 1981 год палаты занимал Музей музыкальной культуры им. М. И. Глинки. В этот период москвичи могли взглянуть на здание изнутри.
Когда музей переехал на улицу Фадеева, палаты Троекурова передали соседнему Госплану. А с 90-х древний дом, вместе с советскими высотками, принадлежал Госдуме… и четверть века простоял заброшенным.
Вот что писал очевидец в 2008 году:
«Я бы сказала, как здесь принято говорить, палаты "выморачиваются". Слуховые окна на крыше зияют черной пустотой. Окна второго этажа покрыты льдом, т.е., вероятно, температура в помещении чуть выше той, что на улице. Одно окно первого этажа (из тех, что можно видеть) — тоже черная дыра».
И эту красоту Госдума лицерзела у себя под окнами… Речь, на минуточку, идет о памятнике федерального значения.
Приспособленцы к современности
Представьте себе, вы — русские парламентарии, и вам в руки попал средневековый дворец. Что можно сделать с этим чудом? Например, устроить дом приемов, удивляя статусных гостей, как в Грановитой палате.
Но депутатов интересовали только площади для комитетов по международным делам и по делам СНГ (как будто в двух высотках места не было)Увы, у князя Троекурова не было 24 рабочих кабинетов! Пришлось прорубать новые двери, разворачивать всевозможный «улучшайзинг».
«Далее по списку: площадь дома увеличивается на 800 кв. метров, новые лестницы, новые перегородки, лифт, монолитное перекрытие третьего этажа (это на прославленном-то памятнике XVII века!), мансардный этаж c железобетонными (!) стенами под высокой «боярской» кровлей (как она выглядела в XVII веке, могут быть только гипотезы). И как вишенка на торте – мансардные окна Velux для освещения новых кабинетов и некая застекленная терраса.
Простите, но у боярина Троекурова не было окон Velux и застекленных террас!»
Таков результат реставрации «с приспособлением к современным условиям» (2018-19 годы). Конечно, были тут и собственно реставрационные работы. Например, воссоздали белокаменный декор на третьем этаже. И все же дополнительный этаж, стеклянная терраса и мансардные окошки в стиле провинциального мотеля — это позорище.
Архнадзор отмечает: реставрация, переходящая в реконструкцию федерального памятника, проведена с юридическими нарушениями. Парламент, плохо исполняющий законы, которые сам же создал — это нонсенс!
Объект победил в конкурсе «Московская реставрация-2020», номинация — «высокое качество ремонтно-реставрационных работ».