Я присел на некоторое подобие лавочки и закурил, наблюдая за тем, как Малыгина подбадривает своего мохнатого друга. Тот даже пробовал играть с ней. Подпрыгивал на трех здоровых лапах, вилял хвостом и заглядывал Алисе в лицо своим серым глазом.
Девушка звонко смеялась, глядя на эти попытки живого существа вести нормальную жизнь, несмотря на трагическое прошлое. Пес, очевидно, был еще совсем молодой, хотя вид у него был изрядно потрепанный. В нем чувствовались юношеский пыл и непосредственность. Когда Алиса присела рядом со мной, он пристроился неподалеку и преданно уставился на нее.
— Еще один сраженный твоим обаянием парень, — усмехнулся я, осторожно запуская руку в собачью шерсть.
— Мне с ним так хорошо, — выдохнула Малыгина. — Как бы я хотела взять его к себе.
— А что мешает? — спросил я, почесывая пса по спине.
— Ну… Я не знаю, как родители отнесутся. И сестры. Они у меня не такие. Не очень любят животных.
Пес будто понял, что речь шла о нем и начал издавать негромкое тявканье, как бы участвуя в разговоре.
— Я думал, у большинства людей, живущих в частных домах, есть собаки, — заметил я.
— Ну вообще да. Действительно, почему у нас никогда не было пса? — задумалась Алиса. — Наверное, потому что в детстве мы с сестрами никогда не просили домашнее животное. Нам хватало друг друга.
На самом деле все это время язык так и чесался спросить Малыгину об ее отношениях с тем мальчиком-с-иголочки, который увез ее сегодня из школы. Но я сдерживался. Не хотел, чтобы она поняла, насколько сильно меня это задело.
— Как ты считаешь, что является первым признаком цивилизации? — вдруг спросила Алиса.
— Эм… Орудие труда? Заточенные для охоты камни? Глиняная посуда? — немного подумав, принялся гадать я.
— Нет, — она покачала головой. — Хотя, признаться честно, я тоже так вначале думала. Но потом прочитала статью, в которой говорилось, что первым признаком цивилизации была бедренная кость.
— Не понял, — нахмурился я.
— Бедренная кость человека, которая была сломана, а потом срослась. Если животное ломает ногу в дикой природе, оно обречено на смерть, так как не может передвигаться, охотиться, добраться до воды. Ведь процесс выздоровления довольно долгий. А вот сросшаяся кость человека является доказательством того, что его кто-то оттащил в укрытие, кормил, ухаживал, защищал от хищников. То есть помощь ближнему — это то, с чего начинается цивилизация, понимаешь?
— Угу, — отозвался я, крепко задумавшись над ее словами.
Алиса и правда слишком хороша для меня. И не только из-за денег ее отца. Ее душа чиста, как слеза младенца. Помыслы лишены корысти. Намерения исключительно благие. И вот, сидя рядом со мной и рассуждая о взаимопомощи, она не подозревала, что я воплощение жестокости, подлости и злобы. […] Вся моя биография была сплошь в этих позорных пятнах. Что бы сказала Алиса, узнай все это? Как бы отреагировала?
— Знаешь, — неожиданно Малыгина вскочила на ноги, и вид у нее сделался очень решительный. — Я возьму его к себе! Я никогда ничего не просила у родителей, они не должны отказать!
— Ого, ты серьезно? — ее боевой настрой умилял меня.
— Еще как! Она быстрым шагом направилась в кирпичное здание. Видимо, решила уведомить рыжеволосую женщину, что забирает пса.
Через пять минут Алиса показалась на пороге с довольным лицом. — Завтра он станет моим! — радостно сообщила она.
— Поздравляю! Как назовешь?
– Не знаю, давай придумаем ему кличку! — предложила она. — На кого он похож?
— На пирата, — рассмеялся я.
— Да, действительно. А что, недурно звучит! Пират, — Алиса потрепала пса по морде. — Как тебе, нравится имечко?
Тот кивнул. Я не шучу. Взял и прочертил носом вертикаль в воздухе.
— Ты это видел? — захохотала Малыгина. — Значит, решено.
Ты теперь Пират. Еще через полчаса мы с Алисой покинули приют и пошли к остановке. Вечер полностью вступил в свои права: стемнело, немного похолодало, зажглись уличные фонари. Алиса поежилась и потуже завернулась в свое персиковое пальто.
— Замерзла? — спросил я, снимая кожанку.
— Нет-нет, что ты, — запротестовала она. — Надень обратно! Простудишься!
— Знаешь, за провинности нас иногда зимой выводили в трусах на улицу и пихали в снег. И даже после этого я не простужался, так что на, накинь, — ответил я.
— Что?! — Алиса замерла, а в глазах застыл ужас.
Вот я дебил! Нашел, кому такие истории рассказывать!
— Шучу, конечно, — улыбнувшись, соврал я. Малыгина с подозрением посмотрела на меня, но куртку все же взяла.
— А ты, выходит, не блефовала, когда говорила, что у тебя есть парень? — не выдержав, спросил я.
— Вроде того, — Алиса вмиг скисла. — Правда, я не уверена, что мы все еще встречаемся.
— В смысле? — наверное, чересчур заинтересованно выдал я.
— У тебя бывало такое, что знаешь человека много лет, а потом в какой-то момент резко понимаешь, что он не тот, каким ты его считал?
Я отрицательно покачал головой. Такого у меня не было.
— В общем все сложно, Калашников, — вздохнула она. — Жизнь не банка оливок, в ней есть и разочарования.
— Любишь оливки? — усмехнулся я.
— Обожаю, — призналась Алиса. — Но, по-моему, я единственная, кому они нравятся.
— Не единственная.
[…]
Мы с Малыгиной сели в один автобус, и я вновь проводил ее до поворота в коттеджный поселок. Вечер, проведенный с ней, был прекрасен. И в последующие дни, несмотря на то, что у Алисы вроде как был парень, я не переставал думать о ней ни на минуту.
Вот дурак.
Продолжение истории читайте в книге Татьяны Никандровы «Люблю тебя врагам на зло» (16+): https://go.ast.ru/a00d165