Ольга долго сидела за столом в этот вечер, уронив голову в ладони, но так и не смогла собраться с мыслями, чтобы написать письмо в Сибирь тётке Анне и Виталику. В её воспоминаниях, которые она доверяла дневнику в те горькие дни, Ольга Деева напишет, что очень хотела встретиться с дядькой Игнатом, но муж ей не разрешил к нему выезжать и портить нервы, а ещё лучше, никому пока не писать про Игната и его новую семью. Потому как неизвестно ещё, что лучше в этой ситуации - погибший на войне, как герой муж и отец, или же семейный предатель, испугавшийся возвращения на Родину, малодушный человек, боящийся потерять своё новое благо, которое внезапно для себя обрёл на старости лет и теперь никак не хотел снова окунуться в трудности семейного быта у себя в деревне.
Ольга не спала всю ночь, она бродила мыслями по Соколовскому дому, общалась с Анной и Виталиком, задавала им неудобные вопросы и сама на них же отвечала. Нет, не решится она написать им, если Алёша сам не отважится сообщить в Шадринку о своей неожиданной встрече с Игнатом в Перемышле.
Завтра будет праздник, 7 ноября и Ольга уже знала, что сделает сегодня в первую очередь, и она, как только встала с постели, тут же полезла в дальний уголок письменного стола и достала оттуда старую папку с яркими открытками. Сегодня на работу было идти не нужно, у неё не было в школе уроков и она решила привести перед праздником в порядок квартиру. Ольга сняла со стены над письменным столом картинку с осенним пейзажем, и повесила на её место, закрепив на большие кнопки, открытку из найденной папки с цветной фотографией Владимира Ильича Ленина. Она отошла в сторону, посмотрела, ровно ли весит, и ещё раз с улыбкой взглянула на это фото. Вошёл Алексей, собиравшийся на работу, и тоже глянул на стенку:
- Что это ты? - спросил он.
- Я очень люблю дедушку Ленина, - тихим голосом ответила она. - Не повесила портрета Сталина, потому что он всюду, а про деда Ленина, как-то забыли... Это не честно, согласись! Пусть у нас будет его портрет на видном месте, я так хочу!
- Красивая открытка, - только всего и сказал Алексей, улыбнулся и повернувшись к выходу добавил: - Правильно сделала, я тоже хочу, чтобы этот портрет висел у нас дома. А перед праздником, тем более...
Березин был у себя в кабинете вместе с Луниным, когда к ним зашёл полковник Деев.
- Львовская оперативная группа прочесала леса вокруг Городищ, ничего они там не обнаружили... Только что звонили из центрального штаба, отчитались, - говорил Березин, сидя над картой местности с цветным карандашом в руке.
- Когда получаем груз? - спросил Алексей у задумчивого генерала.
- Рано утром 8 числа, после завтра, значит... Все маскировочные мероприятия соблюдены? Не будет никаких сюрпризов, полковник? - поднял он на Деева глаза.
- Всё в порядке. Антонову уже послали официальный вызов. Как только этот абверовский архив прибудет к нам из Польши, генерал-полковник сразу вылетит сюда незамедлительно, а мы за это время составим опись документов, - ответил Алексей. - Разместим их в опер-штабе в сейфе на втором этаже, там есть надёжные ячейки, не повреждаются даже от взрыва, бронебойные и непробиваемые... Специально изготовленные на такой случай.
- Значит, польская сторона согласилась нам передать найденный ими в мае месяце архив агентурной сети по Львовской области? - переспросил майор Лунин у Березина.
- Там не только по Львовской... Ладно, идите готовьтесь к завтрашнему параду, а я буду готовить документы на передачу архива польской стороне, как и договорились... Они нам, а мы - им, в свою очередь. Так сказать - обмен! И подготовьте заранее документы на сопровождение, полковник Деев!
- Будет исполнено! - Алексей козырнул и вышел из кабинета.
Уже в коридоре первого этажа он столкнулся с дежурным по штабу лейтенантом Ермиловым.
- Товарищ полковник, вас просили зайти в медсанчасть, врач просил, хирург, срочно, - доложился он Алексею, которого аж мурашки пробрали от такой просьбы. Он поморщился, но всё же пошёл, раз просили...
Он пришёл от доктора и сразу сел на стул у стены, прислонившись головой к сухой штукатурке. Ничего не шло на ум, после такого грозного диагноза, мысли пришли в порядок после того, как он вспомнил последнее наставление врача: "Поменьше нагрузок и никаких резких движений..."
- Может быть всё ещё обойдётся? - спрашивал у себя Алексей. - Не буду никому говорить, не стоит... даже жене! А повторную операцию могу и не выдержать... Вот он, во время не удалённый осколок!
Деев поднялся, походил немного по кабинету и вызвал майора Лунина для обсуждения проведения завтрашнего мероприятия в Яворове.
"Это был первый послевоенный парад посвящённый 28 годовщине Великой Октябрьской Революции, - вспоминал майор Лунин. - Мы прибыли в Яворов с заставы к восьми часам утра и до десяти готовились на плацу военного городка. Не могу описать того состояния, того ощущения торжественности во всём, что окружало в этот день. Небо было серым, его уже с утра заволокло белой поволокой, а на душе ярко светило солнце и мелодия играла! И когда всё началось и вперёд вышли знаменосцы с красными флагами, то я и мои товарищи ощутили невероятный душевный подъём, как в первый день Мира, после вражеской капитуляции... Ох как этот подъём мне пригодился в дальнейшем!.. Кто же знал, из здесь стоящих на этом торжественном мероприятии, что уже на следующий день нас ждут грозные испытания, что судьба ещё раз нас проверит на прочность, но уже в мирные дни?" (Из книги Альберта Стародубцева "Пиковый король", изд. Москва, 1968 год.)
Вечером того же дня произошло ещё одно незначительное событие, о котором всё-таки стоит упомянуть: через КПП Бурташ-Варнау проследовала комиссия из Москвы. Она остановилась у пункта пропуска седьмой заставы в половине восьмого вечера на двух автомобилях. Майор Лунин и старший лейтенант Богданов пригласили пассажиров выйти для проверки документов. Известный московский реставратор Корнеев Георгий Акимович с улыбкой подошёл к майору:
- Пожалуйста, - протянул он папку с документами и кивнул на своих товарищей, тоже постепенно выходивших из автомобилей к шлагбауму.
- Так, значит художники-реставраторы? - переспросил у него Лунин. - Нам сообщили, что вы проследуете через наш пост по дороге в Варшаву.
- Да, едем восстанавливать Музей истории города Варшавы, который был создан в 1936 году, но за войну сильно пострадал. Экспонаты ещё нужно по крупицам собирать, но то что там осталось, требует самого тщательного контроля и восстановления, - ответил Корнеев, тряхнув своей седой клинышком, бородкой. - Со мной отправились товарищи по реставрационному цеху, вот список имён и фамилий, - он ткнул пальцем в документ.
Там было указано, что в комиссию по реставрации музея Варшавы входят московские и прибалтийские художники, которые сейчас обступили майора Лунина и Богданова в ожидании пропуска - это: московские художники Гончаренко и Печников, художники-реставраторы Майский и Дудников, художник-реставратор из Прибалтики Рахманин Юрий Карлович с женой искусствоведом Нонной Николаевной. Корнеев Георгий Акимович возглавлял эту группу, как самый опытный и известный в широких реставрационных кругах.
Все они, улыбчивые и разговорчивые, любезные и активные, произвели на Лунина и Богданова приятное впечатление. После всех необходимых формальностей, они снова устроились в своих машинах. Подняли шлагбаум и делегация проследовала КПП Бурташ на мост через Сан.
В ночь на восьмое число пошёл сильный дождь. Он барабанил по железным крышам и навесам крытого хозяйственного двора седьмой заставы, шумел под окнами, ударяя ливневой волной по опавшим листьям. Сквозь этот равномерный шум у ворот гарнизонного городка явно расслышали рёв мотора подъехавшей к заставе крытой грузовой машины. Человек в длинном плаще и накинутом на голову капюшоне, прошёл проверку, показав свои документы дежурному, и проследовал к зданию оперативного штаба через раскисший двор. Он быстро забежал на ступеньки и толкнул высокую дверь.
Деев с Березиным были ещё в кабинете, так как подготовка к получению документов, которое должно было состояться рано утром, ещё не была окончена. На шум в коридоре, а потом на скрип открываемой двери они вместе, как по команде, поняли головы. На пороге стоял крепкий, плечистый военный в форме капитана, только после того, как он откинул с головы капюшон, стало ясно, кто перед ними на самом деле. Под маскировочной одеждой, а так же за капитанскими погонами, которые были на нём в целях конспирации, скрывался генерал-полковник Антонов Кирилл Сергеевич.
Березин и Деев вскочили со своих мест, а генерал быстрым шагом прошёл по кабинету к столу с разложенными картами и схемами.
- Что же, приступим сразу к делу, - говорил он, снимая на ходу свой мокрый плащ. - Не ждали?!
- Прямо скажем, нет!.. Сегодня не ждали, - ответил Березин на генеральскую ухмылку. - Должны утром получить документы, составить их опись, а потом уже на следующий день и вас дожидаться.
- После получения, их нельзя оставлять тут не то чтобы на день, на один час!.. Я заберу с собой всё, что вы имеете у себя в сейфе на данный момент.
- Ещё по запросу изо Львова не всё получено, - возразил Деев.
- Ничего, я во Львов и еду. Загрузим бронемашину, немецкий трофей, и в путь, - Антонов явно был в хорошем настроении. - Из Равы-Русской мне нужно доставить документы в Москву по 4-й оперативной базе, к формированию которой я имею некоторое отношение, а пока с тем, что есть предстоит большая работа во Львове, в оперативном штабе НГБ. Я думаю, что там будут серьёзные данные, что передаст нам сегодня польская сторона. Обстоятельства таковы, что нужно срочно ликвидировать подпольное кольцо и есть опаска, после ваших донесений, что эти агентурные документы захотят выкрасть любой ценой, и на заставе их держать небезопасно, потому я и увезу их стразу, по получении...
- А как же опись? Мы не успеем её составить, - снова возразил полковник. - Тогда вы возьмите польских товарищей с собой, там уже во Львове вскройте архивы и проверьте всё по спискам в присутствии поляков.
- Вас интересует формальная сторона, я понимаю, но меня больше всего сейчас заботит сохранность этих документов, поэтому, по прибытии их в наше расположение, мы не будем вскрывать металлическую капсулу, а сразу отправимся с ними во Львов. Вы, полковник, как начальник оперштаба и ответственное за эти документы лицо, будете меня сопровождать, а вы, генерал Березин, срочно выезжайте в Раву-Русскую и беритесь за опись по четвёртой базе и не забудьте туда включить списки тех, кто погиб во время войны с подробными их биографиями. Об этом просили на Лубянке. Ну, а теперь приступим к проверке ваших подготовительных мероприятий... - генерал Антонов склонился над столом и раскрыл карту.
"Никто не предполагал тогда, - писал он в своих воспоминаниях, - что кто-то отважится на такой дерзкий налёт сюда, на заставу. Да, имелись некоторые сведения, что противник готовит возможную провокацию, но то что он будет действовать так грубо и авантюрно, мы не предполагали и, возможно, именно тайным изъятием секретных абверовских документов и спровоцировали его на такой неимоверный шаг... Только за один 1946 год на Яворов было совершено четыре налёта местных банд, чьи главари были связаны с польской стороной, так же изрядно от них пострадавшей, но эта первая вылазка ноября 1945 года, в памяти останется как самая кровавая и разрушительная..." (Из воспоминаний генерала Антонова К.С. опубликованных в книге Альберта Стародубцева "Пиковый король", изд. Москва, 1968 год).
На одном из горных хуторов между Самбором и Городком(Лабутаны), в четыре утра 8 ноября тоже не спали. В большом бревенчатом доме с покатой крышей был сбор у Миколы Доротного. Он сидел в центре стола, как полководец перед разостланной картой и отдавал срочные распоряжения:
- Тамара Фоменко, - обратился он к стоявшей в дверях и уже одетой по дорожному девушке, - едешь сейчас же в Яворов, Коровец тебя отвезёт... Там исполняй всё, как условлено. На обед выведешь Елену в столовую. Сядете вместе у окна. Как только увидишь наш автомобиль на стоянке возле дороги, сразу выходите... и побольше шуму! Поняла?
Девушка кивнула головой, натянула толстый клетчатый платок, потуже затянула его под подбородком и быстро вышла в сени. Как только за ней захлопнулась со скрипом дверь, Доротный повернулся к старшему сыну Сидора Колодия, Ивану. Сам Сидр сегодня остался дома для конспирации под Бориславом, чтобы на него не упала никакая тень перед выборами председателя сельсовета.
- Иван и Клим, вместе прибудете в посёлок под Яворовом Бурташ к полудню, а там, как решили... Водителем возьмёте Савчика, он знает все тропы вокруг ущелья. Привезёте девок в Болотную Ямь, как и договорились... Теперь про Городищи, - он повернулся к Безуглому. - В Нестеров уже посланы люди для сбора отрядов. Когда в Бурташе всё закрутиться, не когда погранцам будет проверять каждый сигнал и люди из посёлков вокруг Городищ начнут собираться к распадку. Из Нестерова будут координировать все действия.
- Самый большой отряд базируется в Бродах не лучше ли им сразу выдать оружие? - спросил Безуглый, низкого роста коренастый бородатый мужик с узким лицом и глазами разного цвета.
- Ты, чего такое сейчас спросил? - зло сверкнул на него глазами Микола. - Как они, нагруженные оружием, пойдут по посёлкам в лес? Там на месте, когда подойдут, их на болотах и вооружат, как остальных... За пащенка своего пекёшься, не бойся!.. Он, твоей крали сынок, на таких вот вылазках уже бывал не раз, не оплошает и в этот... К тому же, парень из Городищь сообщает, что всё там тихо, и не догадывается никто о схронах.
- Я понял, прости...
- То-то же, что понял... Дальше, в полночь на девятое число все отряды собираются в известной точке, вооружаются и делятся на заранее указанные группы. Ты, Никита, - Доротный снова взглянул на Безуглого, - ведёшь своих к Юшкам, где живут гарнизонные, в обход ихних лагерей которые сейчас уже пустуют... Там у дороги на пригорке рядом со школой стоит только один дом, не перепутаешь, живёт в нём комендант с шестой заставы, Свиридов. Будет ли он дома сам, или только семья, но его дом первым закрыть и в керосин... Понятно? Так как он имеет, что сказать про нашего Колодия и возможно подпортить ему биографию. Теперь Берсеньев... Твоя задача не позднее трёх часов утра устроить шум в Городищах, для этого сводный отряд из ребят покрепче соберёшь в низине и с проводником Макаром, двинетесь туда короткой дорогой... Да так всё устроить, чтобы зарево было видно на десяток вёрст, чтобы уж у погранцов не было возможности туда не прибыть... Когда к шести утра отсюда уберутся последние оперативные группы и пойдут на захват, вот тогда и в Яворов, а там на заставу в Бурташ. Цель - документы в здании оперштаба! Сам поведу эту группу, так как документы большую ценность имеют.
- А, если их там нет? - спросил Безуглый.
- Они там будут до десятого числа. Сегодня их получат, и мне сообщили об этом, привезут на заставу в Бурташ, потому мы так активизируем свои действия. Погранцы с ними будут производить свою нужную канцелярию, а потом, как мне сообщили верные люди, 10 числа к ним из Прибалтики вылетает генерал за документами и везёт их в Москву... Наша задача, этого не допустить. Всё то, что мы предпримем ранее, будет служить только этой одной цели - документы, и ещё раз документы... Ну и ещё попутно, нужно по приказу наших друзей, уничтожить бараки с пленными немцами. Что за этим стоит и какие задачи там на той стороне преследуются в результате этих действий, мне неизвестно, да и не нужно знать, мы выполняем приказ и всё!.. Ясно?! - он обвёл своим страшным взглядом присутствующих, которые притихшие и покорные, не смели больше перечить и что-то переспросить у своего грозного покровителя и "господина".
Алексей куда-то сорвался и рано утром, не сказавшись, покинул гарнизон вместе с Сергеем Андреевичем. Теперь Лунин остался "на хозяйстве" за всех отдуваться. Ольга зашла к нему перед обедом, но он отвечал очень уклончиво на её вопросы и она, так и не узнав истинную причину отъезда мужа во Львов, вышла через ворота мимо будки дежурного и отправилась в Бурташ. Там она пришла в местную столовую недалеко от переезда, очень хотелось кислого молока. Ольга протиснулась с бидоном к стойке и продавщица тётя Фёкла, узнав её, тут же подошла с расспросами и дельными советами.
- Дык оно всегда кислого хочется или же солёненького, - с улыбкой на круглом, полненьком лице, говорила розовощёкая Фёкла. - Счас я тебя обслужу, седай пока туточки, - она выдвинула стул возле стойки рядом с низеньким столом, на котором стояли пустые, только что помытые чашки и кружки, а сама пошла в подсобку за кислым молоком и простоквашей.
Ольга сквозь сутолоку и громкие голоса рабочих, пришедших в столовую на обед, расслышала знакомую речь и обернулась. В уголке возле окошка пристроились Сашка Глушков и Ганка, они весело о чём-то разговаривали, перекрывая своим громким смехом все посторонние шумы. Ольга прислушалась и тоже улыбнулась при этом.
- Гань, а сегодня же второй выходной в честь праздника, а что ты домой-то к бате с маткой не пошла в Юшки? - спрашивал Глушков.
- Не-а! Не хочу, там малыши не дадут как следует отдохнуть и подготовиться к сочинению. Марья Дмитриевна сочинение серьёзное даёт на понедельник по Достоевскому. Надо ещё раз прочесть...
- Как один придурок старуху топором зарубил, это что ли?
Ганка закатилась громким смехом, и тут к ним подсели за столик, пришедшие из медпункта Елена и Тамара.
- Ты дежуришь сегодня? - спросил у врача Глушков и стал что-то шептать ей на ушко, а Ганка с Тамарой уже смеялись о чём-то своём.
Ольга покрутила головой по сторонам и взгляд её остановился на кучке пленных немцев, сидящих за столом у выхода, один из них, что уже почти лежал на этом самом столе, привлёк её особое внимание. Он стонал и хохотал одновременно, его пыльная, пожелтевшая от дождей и зноя, прожжённая и просоленная телогрейка была расстёгнута нараспашку, а рыжая пилотка скатилась на самый лоб и закрыла глаза. Он был сильно пьян и его без труда можно было опознать. Ольга медленно поднялась со стула и, пока Фёкла ходила за молоком, двинулась к этому столу.
Она подошла и остановилась возле повалившегося на стол пьяницы.
- Господин Руммель, - позвала Ольга, наклонилась и взяла его за локоть. - Пойдёмте отсюда, господин Руммель!.. Вам нельзя тут долго оставаться, - она продолжала его тянуть на себя.
- О, Грета! Крошка... - он щёлкнул себя по лбу и поправил пилотку. - А я знаю, что ты тут делаешь! - он погрозил ей пальцем. - Следишь за мной... Все теперь за мной следят.
- Пошли отсюда, вам нельзя тут...
- Почему? - он громко икнул и отпрянул от неё в сторону.
- Потому что я помню вас ещё по Пскову. Как только вы добирались до ресторана или казино, то увести вас оттуда уже было невозможно, до тех пор, пока вы не опустошали все винные погреба в этих заведениях!
После её слов, он громко расхохотался:
- Помнишь, да?! Моя ты незабудка! - он потянулся к ней руками и... упал со стула.
Его кинулись поднимать сидевшие рядом с ним солдаты, когда они его усалили за стол снова, он уже захмелел совершенно и нёс околесицу.
- Помогите его вывести отсюда, - попросила пленных солдат Ольга на немецком языке, сама же снова ухватила Руммеля за локоть.
Когда его подняли под руки солдаты и повели вслед за Ольгой к стойке, где уже её поджидала тётушка Фёкла с наполненным бидоном вкусной простоквашей, он кряхтел и упирался:
- Ты все... вы все за мной следите... - орал он на весь зал. - А я... я не очень-то и боюсь! Русский водка... дай мне русский водка!
Ольга взяла бидон в руки и подхватила под локоть Руммеля, который опирался другой рукой на тощего солдата, в такой же как и у него рыжей пилотке.
- Вам и так хватило уже сегодня, - упрекала она его и вела к выходу сквозь многоголосую толпу. - Вам только дай волю тут засидеться и опять скандал и драка! Не стыдно? Ведь бывший шеф полиции, а до чего себя довели!
- Зато ты в порядке, белочка моя! - шепелявил пьяным голосом Руммель. - Вышла замуж за русского полковника, хорошо устроилась в жизни... А кстати, где твой длинный жених, высокий парень Дёнитц? Бросил тебя? Почему ты не с ним? Хотя.. за русского полковника, это лучше... одобряю, не прогадала. А где всё-таки тот, первый твой? Или не первый?
- Ну что, гадость хотите сказать, да, гадость? - она тащила его уже по дороге мимо стоянки автомобилей на противоположную сторону к прибитым грязью от проезжающих машин кустам. - Он мне был только другом, Дёнитц...
- А этот, раз полковник, то старше тебя должно быть... ему уж за сорок наверное? - Руммель остановился на обочине и схватился за тоненький осиновый ствол.
- Угадали! - ответила она и поудобнее взялась за свой бидон.
- Помогу... помогу нести, - он кивнул на её отяжелевшую фигуру и взял из рук ношу с простоквашей.
- Не уроните, - она снова поддержала его за свободный локоть.
- Но, если так... старше он, то надо было тебе оставаться тогда с дядей Вилли в Пскове, всё по обоюдному согласию, - и он закатился громким смехом. - Он тоже старик, а ты я вижу, на них очень падкая!.. Не обижайся, девочка, я тоже старый дурак... А где, кстати, твой уважаемый отец, господин Миллер?
- Погиб при бомбёжке в 1944 году в Прибалтике, - она говорила правду. Ульрих Миллер, который принимал участие в разработке легенды для Ольги в тот 1942 год, погиб при взрыве на кирпичном заводе под Кёнигсбергом.
- Мой Бог!.. Прости, прости меня девочка, я не знал, что ты осиротела... Ну и как этот полковник, не обижает тебя?
С разговорами они двинулись в сторону строительных бараков, но не успели пройти вдоль дороги и нескольких метров, как увидели странную картину: из дверей столовой, которую они только что покинули, вышли Тамара и Елена Григорьева, весело болтая они направились в их сторону, но не успели перейти дорогу и до середины, как к ним подъехала бежевая "Эмка". Водитель просунул голову из кабины в открытую дверцу и что-то у них спросил. Тамара ответила и показала вдоль дороги рукой, тут же из задних дверей выскочили двое парней, схватили за руки обеих женщин и силой затолкали в машину. Тамара громко закричала на всю улицу, пытаясь вырваться, но её грубо впихнули обратно в салон. Руммель при этом открыл рот от удивления и стал в страхе отгораживать своим телом Ольгу, задвигая её за спину и толкая к кустам. Машина хлопнула дверьми и покатила к спуску на равнину по узенькой дорожке.
- Что, что это было?! - закричала Ольга, Руммель в это время неловко качнулся и опрокинул на себя бидон с простоквашей, которая потекла по его заправленным в сапоги широким штанам и разлилась белыми лужицами под ногами. - Что это? - она ухватила немца за отвороты телогрейки.
- К будке... надо к будке! - орал он в растерянности и толкал Ольгу впереди себя.
Они подбежали к будке охранника у моста и сообщили ему об увиденном.
После сообщения о том, что в районе столовой были похищены две женщины - одна жена оперативника Павла Григорьева, врач Елена Леонидовна, а вторая её молодая подруга, невеста сына коменданта Волынцова, Тамара, по тревоге были подняты все оперативные части гарнизона и высланы на дорогу в сторону Петровой балки и на посёлок Введенский. Но возле ущелья Ляды похитители провели некоторый манёвр, который сразу усложнил поиски. Шофёр гнал машину в горы на подъём, на заднем сиденье Иван Колодий зажимал рот и держал крепко жену оперативника, рядом сидевшая Тамара притворилась недвижимой и в глубоком обмороке. Впереди сидящий рядом с шофёром Клим, держал наган наготове. Они въехали на тропу к заброшенному хутору и углубились в ущелье, в это же время от Введенского выехала похожая машина и помчалась по прямой дороге в горы. Её то и остановил патруль пограничников для досмотра по приметам схожим с теми, которые описали Ольга и Руммель.
Иван прижимал Елену локтем к спинке автомобиля и женщина начинала уже задыхаться, но собрав последние силы от отчаяния вырвалась и освободила правую руку, вскинула её на уровне головы похитителя и ткнула с силой, на которую была только способна, двумя пальцами этому парню в глаза, надавив на веки. Колодий закричал от боли и впился в шею женщины двумя руками, но она не отпускала его, а продолжала удерживать с ещё большим остервенением.
- Сука, гадина! - вопил на неё сидевший впереди Клим. - Отпусти его, ну, застрелю!
- Я вам живая нужна! - кричала Елена. - Не пристрелишь, а если так, то всё лучше.
Клим повернулся к заднему сиденью и попробовал разжать руки женщины, но она опрокинулась головой к двери, оттолкнулась ногами в бок Ивана, нажала на дверную ручку и со всей силой дёрнулась спиной, упав на стекло. Дверца машины на ходу резко распахнулась и Григорьева вылетела на ухабистую, каменистую дорогу и скатилась с неё в низ на откос к ущелью. Она покатилась по сыпучему грунту в пропасть, но корни орешника задержали её падение, женщина несколько секунд повисела над пропастью, а потом всё же сорвалась туда и с грохотом упала на дно глубокого ущелья, разбивая лицо, разрывая пуговицы на пальто, корябая руки и ноги. И всё же этой задержки на корнях хватило, чтобы остаться живой...
Машина тормознула на повороте, и два брата выскочили из салона, подбежали на склон и Клим, так как Иван не мог ещё ничего видеть из-за давления на глаза, рассмотрел на дне пропасти фигуру неподвижной женщины.
- Всё, разбилась, - тихо проговорил он. - Так и доложим Доротному, что... разбилась.
- Нужно спуститься и проверить, - говорил Иван. - Не убедившись не можем уехать... Тамара! - громко позвал он.
Она медленно подошла и глянула вниз в густеющую темноту:
- Ты что, дурак?! Нас уже ищут на всех дорогах, сейчас сюда подъедет скоро их патруль. Нужно тикать, пока не поздно... В машину! - скомандовала она.
Все трое бросились к автомобилю и приказали водителю ехать на Самбор.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ