— Алло, Галина Степановна? Наконец-то вы взяли трубку! — иронично усмехнулась Лиза. — Я тут грешным делом подумала, не случилось ли чего…
— Не дождешься! А трубку не беру, потому что слышать тебя не хочу! — прокричала Галина Степановна, хмуря брови.
— И вам доброе утро, любимая свекровь. Подскажите, вы вещи собирать начали?
— Что? Какие вещи? — искренно удивилась женщина.
— Да у нас с Пашей тут разговор про вашу квартиру зашел… Оказывается, не ваша она совсем, Галина Степановна!
По спине женщины пробежал холодок, а в голове начали зарождаться беспокойные мысли. Но в глубине души Галины Степановны все еще теплилась надежда на благоразумие сына.
— А тебе какое дело, Лиза? Я на тебя квартиру пока не оформляла.
— Но переписали ее на сына в том году. Получается, мы сейчас по съемным квартирам мотаемся, а вы чужие квадратные метры бесплатно занимаете…
— Да как ты смеешь! — возмутилась женщина. — Я в этой квартире 30 лет уже живу, получила еще в Союзе как почетный работник…
— И все же квартира Пашина. Поэтому мы бы хотели, чтобы вы оттуда съехали.
— Даже… Даже Паша этого хочет? — выдержав небольшую паузу, спросила Галина Степановна.
— Да! Или вы думали, он все такой же послушный маменькин мальчик? В общем, даем вам неделю. Если к тому времени квартира не будет свободна, встретимся в суде!
В трубке послышались гудки. Галина Степановна пару секунд стояла, сжимая в руке телефон. Неожиданно женщина бросила мобильный куда-то в стену и, не в силах больше сдерживать эмоции, заплакала.
— Паша, Пашенька! — причитала женщина. — Я же эту квартиру на тебя переписала, потому что думала, что не станет меня в этом году… Сыночек мой любимый, что же ты делаешь!
На глаза Галине Степановне попалась фотография, на которой она обнимает сына, выпускника экономического факультета. На заднем фоне радостные студенты: улыбаются, фотографируют друг друга, подбрасывают академические шапки… А Паша обнимает маму. В тот день Галина Степановна сидела с сыном за самым дальним столиком в одиночестве, да и у шли они с торжества раньше всех…
— Пашенька, что же я наделала! «Шило на мыло» променял ты, сынок… — схватилась Галина Степановна за сердце.
Тем временем Лиза, явно довольная результатом диалога, взглянула на стоящего позади Пашу.
— Ну, как я ее? Даже сказать ничего не успела, Паш!
— Да-да, ты молодец! — полненький мужчина нервно поправил очки на переносице. — Правда, грубо как-то получилось…
— Что, прости? — Лиза театрально захлопала нарощенными ресницами. — А то, что она тебя как экспонат в квартире 30 лет продержала — это нормально? Эх, где бы ты был, если не я…
— Да, Лизочка, ты права! Как всегда права! — затараторил мужчина, кивая головой.
— Вот именно, и не думай мне спорить! Я из семьи Зуевых, мы чужим никогда не уступали! — повысила голос женщина, направляясь в соседнюю комнату.
Паша покорно поплелся за женой, но Лиза резко остановилась у порога.
— Так, а ты куда собрался, «любимый»? — противно растянула последнее слово девушка. — Я же сказала, что пойду с подружками в ресторан.
— Ну как это, Лизочка! Ты сама говорила, что подруги придут с мужьями… Я даже приоделся, только галстук вот завязывать не умею…
— А я еще думаю, чего ты пиджак достал! — захохотала Лиза. — Нет уж, Паша, ты остаешься дома.
— Это… Это почему?! — возмутился мужчина.
— Да у меня подружки такие… Своеобразные. Начнут с расспросами приставать, про наше знакомство спрашивать. А ты им такого наговоришь…
— Это чего же?
— Что от мамкиной юбки только благодаря мне отлип! Хорошо, хоть я к 30 годам объяснила, что мама у тебя та еще… Боже, совсем из головы вылетело! Ты мне переведешь пару тысяч на карточку, а то я вчера в обувной заглянула, не удержалась, сапожки прикупила…
— Да, конечно, а что касается мамы…
— Спасибо, дорогой! Не скучай!
С этими словами Лиза хлопнула дверью, не дав Паше вставить и слово. По привычке поправив очки на переносице, мужчина повернулся к зеркалу в прихожей.
— Пиджак, что ли, не понравился… Так бы хоть у мамы узнал! Но Лизок же у меня психолог, говорит, что мама мной пользуется, да и только… Я жене верю!
Неожиданно в кармане пиджака завибрировал телефон.
— Да?
— Алло, Паша, здравствуй! Это тетя Тамара беспокоит, — в трубке послышался голос подруги Галины Степановны. — Мама трубку не берет, телефон забыла?
— А я не знаю! — гордо произнес Паша. — Я с ней больше не живу! Мы с Лизочкой расписались!
— Господи! — в трубке послышались ругательства. — С этой нахалкой, с ума сошел?
— Зато она меня любит! А мама себе хотела богатую пенсию за мой счет сделать, да только теперь обойдется!
— Ох, Паша-Паша… — запричитала тетя Тамара. — Жениться-то ты женился, а головой все еще ребенок! Мама тебе только добра желает. Говорила я Гальке, дай ему из гнездышка выпорхнуть…
— Так, тетя Тамара, слушать я вас больше не хочу, до свидания!
Паша сбросил звонок. Он показал этой тете Тамаре, что больше не «маменькин сынок»! Так почему на душе было так тяжело?..
Телефон вновь завибрировал в руке.
— Ну что вам опять от меня надо?! — повысил голос Паша, когда вновь увидел звонок от тети Тамары.
— Паша, мама в реанимации! Скорее, приезжай!
По телу мужчина прокатилась волна мурашек. Нисколько не раздумывая, Паша узнал у женщины адрес и сразу же вызвал такси до больницы.
По приезде Паша увидел тетю Тамару, сидящую рядом с палатой Галины Степановны. Глаза женщины были красными от слез, а в руках она сжимала платок. Как зачарованный, Паша вошел в палату и увидел бледную, слабую женщину. Ее правая рука лежала на животе, а грудь еле-еле поднималась.
— М-мама?.. — тихо спросил мужчина, чувствуя, как слезы подступают к горлу.
Галина Степановна медленно приоткрыла глаза. Увидев сына, она попыталась подняться, но тут же рухнула обратно в кровать.
— Не вставай, прошу тебя… Как ты?
— Паша, все обошлось… Ох, я не верю, что ты приехал! Так резко забрал вещи и расписался с этой Лизой, ничего мне не сказав! Я ведь волнуюсь, сынок! — Галина Степановна начала плакать. — Прости ты меня, непутевую! Когда твой папа меня бросил, с ума сходила, вот и боялась тебя отпустить… Да, видно, сделала себе только хуже.
Паша посмотрел в мокрые от слез глаза матери. Такая слабая, беззащитная. Это он должен был просить прощение за свой поступок, ведь повел себя хуже подростка…
— И ты меня прости, мам. Я не оставлю тебя.
Выйдя из палаты, Паша увидел жену, медленно шагающую в его сторону.
— Ну что, врачи остановили ее «приступ хитрости»? — рассмеялась Лиза. — Я могу возвращаться к друзьям?
— Можешь, — холодно ответил Паша. — Но прежде я должен тебе кое о чем сказать.
— Ого, какие мы строгие… — Лиза игриво поправила воротник пиджака мужа. — Ну и что же это? Сам вызовешь мне такси?
— Квартира останется маме.
— Что?! — завопила женщина, привлекая внимания посетителей в коридоре больницы. — Вот … , решила здоровьем манипулировать…
— А ну-ка закрой рот! — неожиданно громко перебил девушку Паша.
Пару секунд Лиза стояла в недоумении и удивленно хлопала глазками, ожидая, что будет дальше.
— Да как ты смеешь со мной так разговаривать, если бы не я…
— Если бы не ты, моя мать сейчас не лежала бы в этой палате! Что, думаешь, я тряпка последняя, раз тебе во всем потакаю?! Не бывать этому, отныне я мужчина в доме!
— Ладно, не заводись… — нервно улыбнулась Лиза. — Сейчас домой приедешь, остынешь…
— Ты едешь вместе со мной, «женушка»!
Паша взял женщину за руку и направился к выходу. С этого дня правила в семье Зуевых-Викторовых сильно изменились, ведь Паша больше не позволял Лизе собой потакать.
Мужчина понял, что из-за выходок жадной женушки мог потерять единственного родного человека. Ведь Галина Степановна и правда любила его, но страх остаться одной слишком глубоко поселился в материнском сердце… Через несколько недель Галину Степановну выписали и женщина вернулась в свою квартиру, из которой ее больше никто не выселит!
Положив трубку после разговора с Лизой, Паша погрузился в тяжелые размышления о своих отношениях с матерью. Он вспомнил, как когда-то его друг Михаил жаловался ему на проблемы со свекровью. "Вот уж не повезло Мишке", - думал Паша, и перед его глазами разворачивалась печальная история Натальи и Марии Семеновны.