Уж так снегом мело, что не увидать ничего. Уж такой силы ветер дул, что не вздохнуть. Да и можно было б дышать, желающих бы не нашлось, потому как такой мороз стоял, что враз всё нутро в лёд обернётся, и ты того, к Кондратию то отправишься.
В такие дни народ по хатам безвылазно сидит, печки топит жарко, да байки всяческие травит. Всё чаще эти байки про Остуду, да про то, что вот опять она в ярости на что-то, вот и желает деревню заморозить.
Ну а по правде, бывают такие морозы в Чёрном лесу. Не частые они, но случаются. А как отступят, так и находят потом люди птичек и мышек в лёд обратившихся, псин бесхозных, да бродяг всяческих. Все, как один, будто и живыми никогда небыли. Как мороз их застал, так они и застыли.
Больше всего таким морозам те нарадоваться не могут, кто в помоечной укрылся. Ещё бы, коль свезёт, так и все пять деньков можно беспробудно пить и не думать о ином. А коль дела какие неотложные, так вот и отговорка. Сам бы рад, да мороз….
Ну, а самый счастливый в такие дни, так это хозяин попоечной. Думаю, не нужно объяснять с чего вдруг?
Так вот, и в тот день такое всё было. И деревенские, и путники, и бандиты. Все, кто в попоечной укрылся, друг с другом не ссорились, приличия соблюдали и мутной выжирали столько, что вздумай кто помочиться на угли горячие, так пожар устроит. А не ссорились потому, что знали, в случае чего, зачинщика на мороз выкинут, а там больше двух вдохов воздуха морозного и не сделать. Застынешь изваянием до оттепели, а потом тебя на куски расколют. Не со зла, а чтоб легче утащить в яму.
Как уже сказал я, в такие морозы все дружат, и никто ссориться не желает, потому как, чревато. А в этой попоечной и вовсе, ссориться никому не хотелось. Хозяин в ней, на редкость, щедрый оказался. Нет, задарма никого не поил, но не хамел. Цены не поднимал в такие дни, как некоторые делают, выпивку не разбавлял, закуску не зажимал. Да и на выпивку его стыдно было жаловаться. Пьёшь, и глотка радуется, лицо не морщится, и брюхо не бурлит. В голове веселье одно, и никакого гула неприятного. Конечно, находились умельцы, кто и такой выпивкой умудрялся нажраться в сливу мочёную. Ну, таких бережно в сенях укладывали, в прохладе, любя тулупами и шкурами укрывая, да ушаты подставляя, на случай, как его ж, конфуза.
Так, о чём это я? Ах, да. Настроение в попоечной было самое, что ни есть, отличное. Всем весело, всем вкусно. А тут ещё и свезло народу с развлечением. Странник синеволосый, с бородой в косу причудливую заплетённой, глазами прищуренными, да не специально, и лицом желтоватым, причудливый инструмент при себе имел. То и дело начинал струны щипать, и уж такая музыка из-под пальцев его выходила, что заслушаешься. А как петь начинал, так народ и вовсе, забывал пить.
И про Ведагора песню спел, и про Ведьмину мельню, и про Колдуна, что в дуб превратился. А потом ещё и про дальние страны, про людей каких-то, которых никто и не знает. Интересно, в общем, всё.
А хозяин, знай себе, шутит, балагурит, а то, бывает, и простит кому, коль монеты не хватает. Работает мужик, как говорится, с удовольствием, а завсегдатаи и гости это подмечают и ценят. Некоторые, даже не стеснялись за собой со стола грязную посуду убирать. Только вот, один мужик хмурым был.
Сидел этот хмурый мужик в дальнем углу, за старой бочкой винной. Сутулился, всё на лицо свой балахон натягивал старый, будто людей не хотел видеть. Пил самое дешёвое, что было. А из еды и вовсе, попросил у работника принести только луковицу одну.
День тянулся неторопливо, и вот, подметил мужика и сам хозяин попоечной. Как время нашлось, подошёл к той бочке, за которой гость сидел нахмурившийся, пригляделся, да как сдёрнет с его головы капюшон балахона.
- Так и знал. Думал, ты ли это, или не ты? А смотрю, ты. Думал, вдруг обознался? А нет, не обознался? А ты, ты меня узнал? Вижу, что узнал, - радостно закричал хозяин, и незамедлительно велел работникам нести на стол кувшин самого лучшего вина, да пару жареных в овощах цыплят. Да и вовсе, по такому случаю велел всем гостям налить бесплатно.
- Обознался ты, - хмуро ответил мужик и глаза отвёл.
- Да, как же? И, откуда ты знаешь, что обознался я, коль я даже ещё не сказал, ничего? Да ведь, ты это. Не дури, - засмеялся хозяин. – Народ, давайте сюда, сдвигайте столы. С таким мужиком вас познакомлю…
Народ начал подтягиваться на такую суету, а хозяин, с горящими глазами велел принести ещё выпивки. Сам не постеснялся со всеми испить пивка пенного, холодненького, хотя среди тех, кто попоечные держит, так не принято. Недостойно, вроде как.
И вот, как сейчас помню, прямо рукавом усы пенные утёр хозяин и рассказывать начал.
Перо Летавца
Благодаря этому мужику, есть у меня всё это. Есть у меня все вы, друзья мои. А может, и жизнью я ему обязан. А было это так.
Зим так с десяток назад, коль кто помнит, в очередной раз корча по лесу нашему прошлась, а за ней жабья чума. Я тогда был простым торговцем пряников. Да даже и не сам их делал, а покупал у хлебопёков, да продавал. А как зараза по лесу разгулялась, так кому там эти пряники нужны. И, проще говоря, вот так, в одной из попоечных, на какой-то дороге, забухал я страшно, толь со скуки, толь с горя. Пил беспробудно я уж столько, что и себя забывать начал. И разок так набрался, что не понимая как, оказался в канаве. И, чего уж таить, обмочился, и обделался там. Таким и проснулся.
Выбрался я, пить хочу страшно. По карманам пошарил, а у меня пара монет ещё завалялась. Ну, обрадовался. А тут он, мой спаситель, благодетель. Вон, смущается как, глаза отводит. Скромный.
Подошёл он ко мне, и в морду мне дал. Я то, сперва рассвирепел. Говорю мол, ты чего творишь, шлепня слобнева. А он мне опять в рожу.
- Это тебе, наука, - говорит он. – Пока бесплатная, потому как первая.
Я чего-то возразить попытался, и опять в рожу схлопотал.
- Как свинья живёшь, как свинья и помрёшь, - говорит мне он. – На последние деньги опохмеляться собрался. А ну, дай сюда, - вот так взял, и отобрал всё до последней монеты.
- Эй, - кричу я, - а ты не припух? Ты по что моё отбираешь? Это, знаешь ли, воровство. За такое я мужикам пожалуюсь, тебя к столбу мерзавскому привяжут.
- Какое ж это воровство. Это плата за покупку, что ты совершил, - отвечает благодетель мой.
- Какую ещё покупку? Не покупал я ничего, - возмутился я.
- Как же? А Перо Летавца, что удачу приносит, - отвечает человечище этот и вынимает перо, с виду обычное, птичье. – Вот, как по носу этим пером кого щёлкнешь, так что он скажет, то и делай. И будет жизнь твоя счастливой.
Вот, сунул мне то перо, и был таков. А я, как обхезанный, без денег, с мордой битой, да с пером этим остался сидеть. Хотя, почему, как обхезанный. Говорю ж, обделался я тогда с пьяна.
И вот вроде стыдное такое хозяин попоечной рассказал, а сам смеётся. И все мы тогда засмеялись так, что кто-то со смеха слезу пустил, а кто-то и воздух подпортил чуток. А как отсмеялись, велел хозяин ещё еды подать, да и самим работникам велел передохнуть чуток и со всеми, за столом, посидеть.
Вот так, мужики. Остался я с этим пером и последним дураком себя чувствовал. Ну, шутка ли, перо Летавца там какого-то. Ну ведь, ерунда. Кто в тех Летавцев верит то? Бабы несчастные, и не более.
Побрёл я по округе в надежде деньжат где отыскать, опохмелиться. Да никто не даёт. Смотрю, старик дряхлый вязанку дров тащит. Я к нему, мол, подсобить, за денежку. А он нос зажимает, ругается на меня. Я со зла, тем пером, что в руке так и держал, лязгнул его по носу. Старик побагровел, да как закричит на меня, - Иди утопись, пьянь подзаборная.
Потом он ещё взял и дрыном в меня бросил, по спине попал. Обругал меня словами некрасивыми, до самой обиды. И подумал я, что и взаправду, пойду, да утоплюсь. Дошёл я до реки, кажись, то река Дед была. Выбрал место поприятнее, разделся, чтоб одёжей своей грязной жижака не обидеть, на случай, коль он там живёт. Перо это ещё воткнул в землю рядом, не знаю зачем, да и прыгнул в воду.
Закрутило меня, понесло, а потом как приложило о корягу. Спину ободрал, больно… Аж топиться расхотелось сразу. Выбрался я на берег, зубами от холода стучу. Трясусь весь и думаю, что дальше делать. И как-то глаз мой на реку так упал, что показалось, будто в воде, на мелководье, чего-то такое есть интересное, необычное. Чего в воде не должно быть.
Вновь в холодную воду залез по самые запортки, присмотрелся, и правда, есть чего-то. Дальше прошёл, нырнул. А там, телега утопленная, туша борова, что тянул её, раками изъедена, а в телеге сундук. Больших трудов мне стоило его вытащить, да сумел. Огромных трудов мне стоило замок разбить, да умудрился.
И что ж я внутри вижу? Одёжа купеческая, серебра три кошеля на десяток больших каждый, бутыль вина сладкого, и бутыль мутной, а ещё всяческие побрякушки.
Ну, думал я, пока мутную для сугрева пил, свезло мне. Не подвело перо Летавца. Про перо то я в шутку, вроде подумал, но меня осенило. Взаправду оно Летавцево. Мне старик сказал топиться, я пошёл топиться и вот, разбогател невзначай. Всё как мой благодетель мне сказал.
Порадовался я, повеселился. Шмотьё из сундука вынул, сушиться развесил. Промокло оно знатно, но ил в сундук не нанесло. Чистое всё. Сижу, отогреваюсь, бутыль вина откупорил. Ум, мужики, такого вина я больше никогда не пил, да и прежде не пробовал. Мой поставщик как-то сказал мне, что такое вино только бесы могут готовить. Ну, не в этом суть.
Наслаждаюсь я, радуюсь. И тут меня как дрыном по голове огрело. Перо то чудесное я оставил на том месте, где в воду прыгнул. А меня отнесло то на добрых три тысячи шагов с того места.
Быстро я сундук припрятал в кустах, шмотки не досохшие натянул, прям в пору оказались, почти. Один кошель сунул в карман, на случай, если кто сундук без меня умыкнёт. И бегом назад, вверх по течению. Задыхаюсь, переживаю, как бы перо не потерять.
Добегаю я значит до того места, а там мужик какой-то уже мои портки, загаженные рассматривает. Ищет, чего ценного. Сам, с виду, не сказать, что бродяга, но и не из господ. Перо поднял, в руках подкрутил, а тут и я.
- Погоди, - кричу ему, - моё это.
- Твоё? А не врёшь? Захезанные штаны, заблёванная рубаха и два лаптя с разных ног? Ты по ушам то мне не проезжай. Я нашёл, знать моё, - отвечает мужик. – Отстирать, да на кружечку хмельного сменять можно.
- Да забирай ты эти тряпки, не жалко на доброе дело. Ты мне перо отдай, - прошу я.
- А чего это вдруг тебе перо понадобилось? Барахло, вроде, - отвечает мужик, да видать, заподозрил чего-то.
Ну я взял, да и всё как есть рассказал. Дескать, это перо Летавца, и оно мне честно досталось. И что если кого по носу щёлкнуть им, а потом выполнить то, что тот велит, счастье будет.
Расхохотался мужик, аж слезу пустил. Лободырным меня назвал, королобым. Бросил перо мне это, да мои старые портки потащил к реке. А мне как-то так обидно стало, что решил я ему доказать. Подбежал, да как пером по носу его щёлкну.
- А ну, - говорю, - вели мне чего ни будь сделать!
- Да? Ну смотри, - расхохотался мужик. – Отдай мне свой кафтан, штаны, сапоги, кошель и шапку. А сам в тряпьё это грязное облачайся.
Жаль мне было отдавать вещи такие хорошие, но, с пером то не поспоришь. Я и кафтан сбросил, и сапоги, и шапку. Кошель достал, вздохнув печально, и мужику передал. Тот от радости чуть сам умом не тронулся.
Ну а я так рассудил, что в сундуке ещё добра хватит на меня. Главное, перо чудесное в руках держать. Штаны свои старые чуть застирал, рубаху чуть оттёр. Всё ж не голышом топать. Думаю, до сундука дойду, ещё серебра возьму и где ни будь новые вещи себе куплю.
Поплёлся, я значит, назад. А мужик этот на себя нацепил шмотки, серебро пересчитал и за мной. Идёт, хихикает. Говорит, что такого дурака сроду не встречал. Какими словами меня только не называл, смеялся. Всё говорил, что хочет со мной пойти и посмотреть, чего я дальше с этим пером буду делать такого, кого ещё по носу щёлкну.
А мне не шибко то и хочется, чтоб со мной он шёл. Не хочу, чтоб узнал о припрятанном. Специально вокруг решил обойти, чтоб дольше, подальше от берега, через лес. Глядишь, и отстанет мужик. А он не отстаёт. Ещё и масла подливает, нахваливая сапоги, портки, кафтан.
Смеялся он, смеялся и замолк. Я то всё под ноги смотрел, по сторонам не глазел. Голову поднимаю, и вижу, мужики нас окружили. Вида бандитского. На меня поглазели, как на юродивого, на мужика, как на кусок мяса.
- Знакомый кафтан на тебе, особенно вышивка на рукаве изображающая мельню, - говорит один из бандитов мужика взглядом прожигая. – Не ты ли Фрола ограбил и телегу его угнал?
- Не знаю я никакого Фрола, - отвечает мужик тот, а сам побледнел, страх как.
- Ну да. Фрола не знаешь, зато вот шмотки его на тебе. А в карманах что?
- Ничего, - затрясся мужик тот.
- А ну ка, - подбежал бандит и давай по карманам у того шарить. И нашёл кошель, и на кошеле увидал вышивку с мельней. И как даст в рожу бедолаги, тот аж зубами сплюнул.
- Да не моё это, - кричит бедняга.
- А чьё?
- Вот его, - и знать, на меня указывает.
Обступили меня бандиты, смотрят, носы воротят от запаха, что от штанов моих исходит. Видно, что не шибко поверили мужику.
- А ну, рассказывай, как дело было, - велит мне один.
Ну я и рассказал, мол, мужик мне в морду один дал, потом последние деньги отобрал. Только не отобрал, как оказалось, а перо Летавца мне продал. И кого я тем пером по носу щёлкну, тот мне чего-то скажет, я выполню, и будет мне счастье. И…
Не дали мне досказать бандиты. Засмеялись, дураком обозвали и пьяницей. А тот бедолага кивает, говорит, мол так всё и есть. Мол, я его по носу щёлкнул, он мне велел отдать одёжу и кошель, и я отдал. Бандиты и вовсе смехом залились.
- Ты, - говорит один, - думаешь, что мы такие же дурачки, как этот юродивый бродяга? Не уж то в такую дурь поверим? Видели мы, как ты шёл и над ним потешался. А сейчас решил на бедолагу, которого и так жизнь обидела, свою провинность переложить.
- Да я ж доказать могу, - закричал я и как шлёпну одного пером по носу.
Тот чихнул только, потом дал мне по уху ладонью и велел идти куда подальше, пока руки и ноги целы. Ну, я и пошёл, по велению пера. А мужика того бить начали там, допытываться, куда остальное подевал. А он всё на меня указывал, а его ещё больше бить начали.
Вот ведь как вышло. Не подвело перо меня. Не выполнил бы я желание мужика, не отдал бы ему шмотки и кошель, били бы меня.
Ну, короче говоря, пропетлял чуток, чтоб подальше уйти, ниже по течению вышел, выше вернулся к тому месту, где сундук припрятал, открыл, пересмотрел всё. Серебро из кошелей высыпал, потому как на них вышивка была приметная, в тряпицу завернул какую-то, да вновь сундук припрятав, побрёл в лес.
Пол дня брёл, на хутор вышел какой-то, там разжился одёжей простецкой, провизией. Да и дальше побрёл. Всё в дороге думал о жизни и о том, что хватит уже пьянствовать. Такой подарок мне жизнь преподнесла, что стыдно упускать его.
Да вот, времена тяжкие были. Говорю ж, хворь тогда прошла знатно. Деревни опустели, хутора многие сгорели, люди друг к другу относились с опаской. Можно было и с десяток дней по дорогам шарахаться, а никого и не встретить. Но, мне свезло. Встретил я мужика.
С виду, оборванец. Не старый совсем, даже молодой. Странный такой. Тащил повозку с бутылками пыльными, разными, будто собирал их везде, где придётся. А на поясе у него вместо кошеля кружка висела. Дурацкая такая, на цепочке к штанам прикована, будто ценность какая.
Интересно мне стало, да и хоть с кем-то поговорить хотелось. А он и не прогнал меня.
Начал рассказывать, что начинающий винодел он. Наврал с три короба, дескать, обучался на той стороне туманов Плоского озера, у какого-то беса. Ну, глупости всякие наговорил. Может меня дураком посчитал, а может правду раскрывать не захотел.
Сказал, что винам его равных напитков не сыскать в лесу, да только покупать не хотят. Что ж там покупать, пробовать не желают, потому как бутылки непривлекательные, да и само вино на вид не шибко красивое. Нет средств на то, чтоб красивые бутылки заказать, нет денег на винодельню, нет денег даже на сито, что б жмых отжать как следует.
Открыл он одну бутылку, дал мне понюхать, запах так себе. Молодое шибко. Нюхал я и повкуснее. Налил он вино в кружку, протянул мне, попробовать. А там и муравьи плавают, и мякоть всякая. Ну, бурда на вид. Но, рискнул я, попробовал.
Я ведь так посчитал, что даже от дурного вина большого горя не будет. Ну, хезальник прошибёт, в брюхе кишки побуйствуют. Ну не умру же.
Попробовал я и чуть слезу не пустил. Конечно, не такое вино, как в той бутыле было, что я из сундука вынул, но не шибко хуже. Привычнее нам, с горчинкой, с кислинкой. Но в этом то и было что-то.
- Отличное вино у тебя вышло. Да за такое вино, не жалко и большую серебу отдать, - говорю я.
- Да вот, чтоб понимать это, попробовать люди должны. А пробовать даже пьяницы не спешат, - отвечает мне винодел этот.
- А от чего так то? Не понимаю, - поинтересовался я, а сам глоточек за глоточком винцо то попиваю.
- А просто всё. По всей округе я известен своей рукозадостью, с обеими левыми руками. Ничего отроду нормально сделать не мог. Что не пробовал, всё через зад выходило. Косить у меня не получается, дрова рубить не получается, даже огород вскопать и то не выходит. Вот такой вот я уродился нелепый. Подался я в подмастерье к одному бесу, тот меня научил вино делать. Да, как делать? Научил пить его в больших количествах, да так, что теперь я и сам опьянеть не могу. Но зато на раз два любое вино на вкусы разбиваю, знаю, что в вине нужное, а что лишнее, чего и в каком количестве нужно добавить. От того вина у меня получаются такие, что вот ты от кружки отлипнуть не можешь. Да в остальном то я ничего не преуспел. Я себе даже пресс для жмыха не могу сделать, хотя там проще некуда. Бутылок насобирал старых, а отмыть даже их не могу. Ну не заточены у меня руки под любую работу такую. Ну не умею я, хоть ты тресни.
- А чего не купить всё что нужно?
- А за какие, такие шиши? У меня денег сроду не водилось. А чтоб заработать их, нужно вино продать. А его покупать не хотят.
Посочувствовал я мужику этому. Сижу, вино его пью, в руке перо Летавца задумчиво кручу. Да что-то взял, да по носу винодела и щёлкнул. Он чихнул, отмахнулся, всерьёз не приняв мои действия, а потом и говорит, - Сможешь вино моё продать, половину выручки тебе.
Вроде не указал, а попросил, предложил. Да ведь после пера. Потому я и понял, что продать вино нужно. Ну, пряниками то я торговал неплохо в своё время. И капризного карапуза, которому только изысканные сладости подавай, мог уговорить пряник купить, и избалованную девицу, что за фигурой следит и сладкого не ест, и старика, у которого зубов нет. Хорошо у меня в своё время торговля шла. Вином вот не торговал, но, что мешает попробовать? И я согласился.
Пришли мы в какую-то деревню. Народу не много, на вид все небогатые. Ну, разрешение получили у старосты на торговлю. Три больших серебром я ему отдал за то. На пятаке деревенском расположились, и я давай народ созывать.
Народ вроде и собрался, да с недоверием смотрят на грязные бутылки, все разного размера. На телегу старую, да на напиток мутный.
- Чё й то, ни как барматуха? Такое мы и сами намешаем, - высказался один.
- Поверь, уважаемый, - говорю я, - такого не намешаешь. Это не простое вино. Это первая партия нового вкуса в Чёрном лесу. Все, кто до вас его пробовали, уже заказы наперёд, на три зимы сделали.
- Да? А чего посуда такая грязная, будто из выгребной ямы вынули?
- Так и вынули, только не из выгребной ямы, а из ила квачи гнилой. Слышали про такую?
Ну, я и сам то не много про ту квачу слышал. Байки всякие. Вроде как огромная трясина, в кой стоит только носок сапога испачкать, как она в миг тебя всего окутает и утянет. Ну так и люди примерно тоже самое слышали.
- И чего нам с того? Платить за то, что вино в трясине барахталось, сомнительный интерес, - засмеялся мужик.
- Эх, уважаемый. Сразу видно, не знаток ты в винах. Отошёл бы, и людям знающим не мешал пробовать, - говорю я, бутылочку откупорив. Винодел мне кружку свою протянул, я плеснул винца мутного и с наслаждением пригубил.
- Это я то не знаток? Да я такие вина пил, такие мутные пробовал, такую прозрачную по четверти за раз выжирал, что тебе и не снилось, - рявкнул мужик и из рук моих кружку вырвав, чуть вместе с цепочкой с винодела штаны не сдёрнув, осушил до дна. Осушил и замер, будто помирает. Постоял так немного и прошептал, что такого вина никогда не пил.
Тут и народ сразу заинтересовался, ближе подходить начал. Загалдели, вопросы задавать начали. Ну я и наплёл с три короба, дескать, особые рецепты, особое сырьё, выдерживается вино в трясине гнилой квачи. А то, что мутное, что с муравьями и жмыхом, так это потому, что на пробу народу, дешёвое и молодое ещё совсем. Процеженное, выдержанное, оно в разы лучше, но и стоит в разы дороже. Вон, один барин задаток дал в пять сереб больших за одну бутыль. И то, ждать ему две зимы придётся.
Ещё троим попробовать дали, а дальше всё. Извольте платить. А те, кто уже попробовал, уж так нахвалили вкус, да и сами кинулись деньги доставать, что остальным уже всё равно было, сколько стоит, какая там бутыль. Главное, успеть урвать.
Вот так, ещё до полудня мы всё продали, заказов набрали на будущую партию, и из деревни ушли.
Винодел восхищён был. Говорил, что вроде просто я всё сделал, понятно. Но, он бы так не сумел. Предложил мне поработать вместе. Ну, мы как-то и сработались.
Чуть позже я в его дело вложился, побрякушки, что в сундуке припрятаны были, продав. Купил он тогда себе и бочонки, и сита разные, и пресс. Всё, что нужно для виноделия. Я там не особо разбираюсь. Вино он настаивал и отжимал, а я продавал. И уже к весне денег у нас с ним было столько, что винодел настоящую винодельню построил. Не своими руками, конечно, нанимал мастеров. Сам то он камень на камень положить не мог, те падали.
Слава про вина его расползаться начала, и я уж ему и не понадобился больше. Его вино само уже себя продавало. Ну а я вот, в этой деревушке обосновался, потому как на перекрестье дорог. Попоечную эту приобрёл, дела хорошо у меня идут. А винодел тот, его теперь Господином Вино называют, мой добрый друг и поставщик.
Вот так, благодаря моему благодетелю, что мне перо Летавца, почти силой продал, я и живу счастливо уж сколько времени. А мог бы под забором замёрзнуть, пьяным и в обхезанных портках.
Как закончил хозяин попоечной рассказ свой, так хмурого мужика того будто трясти от злобы начало. Сидит он, смотрит на радостного хозяина, а у самого жилы синие на лбу выступают. А хозяин смотрит на благодетеля своего и будто понимает, что тому в жизни так не свезло.
- Вижу, у тебя в жизни не шибко сложилось после того, как перо ты мне это продал. Но, мне оно больше не нужно. Я им уже давно не пользуюсь. Но все эти годы хранил. Думал, вот встречу того, кому оно в жизни поможет, и отдам. И вот, вижу, тебе оно нужно, - говорит хозяин. А потом велел работнику принести шкатулку.
В шкатулке той перо было. На вид, будто куриное, рябое такое, невзрачное. Его хозяин благодетелю своему и передал. И тут такое началось.
Народ, дыхание затаив, ждал чуда. Все думали, что угрюмый тем пером кого по носу щёлкнет. А тот только расхохотался. Перо пополам переломил, в морду хозяину кинул.
- Ты совсем лободырный? Не уж то такие дураки в нашем мире живут? Да им ещё и везёт так, - заревел угрюмый. – Какое, к кимору, перо летавца? Вы все тут с ума сошли. В какой такой истории у летавца крылья перьями куриными покрыты? Даже дети знают, что они у них мохнатые, вроде волоса густого, и никаких перьев. Какую ерунду ты тут наплёл! Я это перо поднял с дороги пыльной, просто так. Потом тебя увидал, когда ты свои монеты последние сгребал. Просто монеты отобрать хотел, да потом поиздевался, перо тебе это сунув. И всё! Не работает оно так. Нет в нём никакой силы! Повезло тебе просто. Случайно всё это было.
В ярости сгрёб все кружки и бутылки со стола на пол угрюмый, закричал, как зверь бешенный, и прочь из попоечной, на мороз лютый вышел, громко дверью хлопнув.
Опечаленный тем хозяин попоечной поднял перо поломанное, покрутил в руках и по носу мужика какого-то щёлкнул. Тот подумал и попросил выпить.
- Видать, сам то благодетель мой, пером Летавца пользоваться и не пробовал. А жаль, надо было. Может, иначе бы жизнь его сложилась, - последнее что в тот вечер произнёс хозяин перед тем, как все дела на работников оставив, спать ушёл.
К полудню следующего дня морозы также быстро отступили, как и стремительно пришли. Пусть холодно было, но хоть уже можно выйти на улицу не опасаясь, что нутро в лёд обратиться. Хмурого того там и нашли. Умудрился он шагов двадцать сделать, прежде чем ледяным изваянием застыл.
Как водится, раскололи его на куски, чтоб проще в яму утащить. В мешок куски сложили, а хозяин ему с собой перо сломанное в мешок бросил. Вроде как, коль в жизни оно ему счастья не принесло, пусть хоть у Кондратия удачу поможет поймать. Мы ж, покуда сами к Кондратию не отправимся, не знаем, какие там сложности. Удача не помешает.
Всем привет. Пусть события в наших реалиях отнюдь не радостные происходят, но в такие моменты, как мне кажется, нужно наоборот, не загоняться и не забиваться, а держать себя в тонусе.
Сказку эту начал писать вчера, сегодня закончил. На коррекцию не отдавал, решил сразу опубликовать. Надеюсь, вам понравится, поднимет настроение.