Люди всегда мысленно возвращаются туда, где были счастливы.
Когда мне исполнилось девять лет, родители решили заняться моим музыкальным образованием. Я особенно не сопротивлялся, думая, что музыкальная школа это такой кружок по интересам, куда можно ходить, когда вздумается.
На вступительном прослушивании сухонький старичок в очках на кончике носа оценивающе посмотрел на меня:
- Сейчас мы проверим твой слух, мальчик.
- Зачем? - удивился я. - У меня хороший слух.
- Вот и замечательно. Но мы проверим твой музыкальный слух, - серьезно сказал старичок. - Это совершенно другое.
Потом он стал нажимать по очереди клавиши пианино, а я должен был петь "ля", попадая в тон нотам. Оказалось, что у меня есть способности, и я был принят в музыкалку. Мне разрешили самому сделать выбор инструмента: или баян, или аккордеон. Я выбрал аккордеон, так как он был намного красивее баяна, похожего, как мне казалось тогда, на обычную деревенскую гармошку, только большую. О фортепьяно речи не шло: слишком громоздко для квартиры и дороговато для семейного бюджета.
Моя жизнь резко изменилась к худшему. После окончания уроков в обычной школе, наспех пообедав, я тащился в музыкалку. Потом еще надо было дома часа два в день пыхтеть над упражнениями, гаммами и арпеджио. А еще раз в неделю было сольфеджио - сплошной кошмар и не только для меня! На урок приходило, обычно, не больше десятка человек. Всегда кто-нибудь из ребят отсутствовал по болезни, кому мы страшно завидовали. И понятно почему. Целый час музыкальная училка, похожая на Фрёкен Бок1, и которую мы прозвали Бемоля2, изводила пением по нотам, развивая у нас вокальные навыки. Иногда, устав от наших фальшиво взятых нот, она произносила загадочную фразу: "Люди, не знающие сольфеджио - несчастны". И называла две-три фамилии учеников, которые должны были остаться после урока на дополнительное занятие. Почти через раз я попадал в эту группу юных мучеников.
_________________________________________________________________________________
1 Фрёкен Бок - домоправительница, один из персонажей трилогии Астрид Линдгрен о Карлсоне.
2 Бемоль — нотный знак, обозначающий понижение стоящих справа от него нот на один полутон.
Я решил проверить слова Бемоли о важности сольфеджио для счастья. И задал некоторым своим одноклассникам вопрос: "Ты знаешь сольфеджио?". Почти все опрошенные ребята смотрели на меня, как на придурка, и вертели пальцем у виска. Только одна девочка, заткнув уши, почти завизжала: "Не напоминай!". Она тоже училась в музыкалке. Вывод был однозначен: все мои товарищи из третьего В повально несчастны. Но странным было то, что стоило на уроке показать им палец и изобразить рожицу поглупее, как они заходились в заразительном хохоте. Через минуту весь класс ржал так, что даже наша молоденькая учительница начинала хихикать, отвернувшись от класса и прикрывая рот рукой. Разве несчастные люди могли так гоготать? Интересно, а вот если бы Бемоля попала к нам на урок, она бы хоть улыбнулась?
Мой преподаватель по аккордеону, Анатолий Ильич, был полной противоположностью Бемоли. Молодой, подтянутый, холеный, в идеально отглаженном костюме и сверкающей белизной белой рубашке, он был похож на голливудского киноактера. Он никогда не ругал меня, что было большой редкостью среди педагогов музыкалки, любящих упрекнуть своих подопечных в бесталанности. И еще у него были красивые руки: большие, мягкие, с розовыми ухоженными ногтями. Я всегда завороженно смотрел, как он китайской авторучкой с золотым пером изящно выводил в моем дневнике оценки. По большей части двойки. И был прав. Играл я тяп-ляп. Однажды Анатолий Ильич спросил:
- Почему ты не работаешь дома?
- Мне не нравится репертуар, - признался я.
- Почему? - Анатолий Ильич внимательно посмотрел на меня.
- Уже месяц играю "Во саду ли, в огороде", - сказал я. - И ни с места.
- А что бы ты хотел сыграть? - спросил Анатолий Ильич.
- Ну, что-то известное. Когда гости приходят к родителям, всегда пристают ко мне, чтобы я сыграл что-нибудь. А нечего.
- Ты прав. Репертуар у тебя не тот, - согласился Анатолий Ильич.
Я промолчал.
Анатолий Ильич вынул из ящика письменного стола, за которым сидел, какую - то коробочку:
- Знаешь, что это такое? - загадочно спросил Анатолий Ильич.
- Не-а.
- Это портативный магнитофон Грюндик, - Анатолий Ильич открыл крышку магнитофона. - Сейчас мы с тобой кое-что послушаем.
Анатолий Ильич аккуратно установил миниатюрную кассету и нажал кнопочку. Сначала было слышно легкое шипение, а потом зазвучала музыка. Высоким и сильным голосом пел мальчик. Помню свои ощущения. Я будто летал вместе с мелодией, которая проникала во все мои клеточки. Возможно, впервые в жизни я испытал то, что люди называют блаженством. Даже не заметил, как кончилась песня.
- Знаешь, кто пел? - спросил Анатолий Ильич.
- Нет.
- Робертино Лоретти. Итальянский мальчик, не намного старше тебя.
- А что он поет?
- Неаполитанскую песню "Вернись в Сорренто"3. Ты хотел бы научиться её играть?
- Ага. Только в до мажоре.
- Почему в этой тональности?
- Не надо черные клавиши нажимать. Я всегда путаюсь, - признался я.
- Хорошо, - согласился Анатолий Ильич. - Но только после того, как ты сыграешь на отлично "Во саду ли, в огороде". Тогда и перейдем к "Торна а Сорренто"3.
Именно тогда я и запомнил на всю жизнь итальянское название песни, произнесенное на русский манер.
__________________________________________________________________________________
3 Вернись в Сорренто (Torna a Surriento) - неаполитанская песня (музыка Эрнесто де Куртиса, слова Джамбаттиста де Куртиса, 1902 год)
Целый вечер того же дня я находился в приподнятом настроении. Представлял, как виртуозно исполняю неаполитанскую песню перед родителями и гостями. Когда лег спать, в голове продолжал звучать хрустальный голосок Робертино Лоретти. Поклялся, что завтра целый день буду долбить набившие оскомину "Во саду ли, в огороде". И заснул блаженным сном.
Утром я постарался сразу же забыть свою клятву. Жизнь начиналась с чистого листа. А дел предстоял вагон. Надо было до начала уроков списать у соседки по парте Ленки домашку по арифметике и повторить текст "Орлёнка"4 перед репетицией школьного хора, куда меня недавно засунула наша классная, узнав, что я учусь в музыкалке. И самое главное - после занятий поиграть с мальчишками в футбол искореженной консервной банкой. Да еще и выдумать какую-нибудь фигню для мамы, почему я так долго задержался в школе.
___________________________________________________________________________________
4 Орлёнок - популярная пионерская песня (музыка Виктора Белого, слова Якова Шведова, 1936 год).
Благородная педагогическая попытка Анатолия Ильича затронуть глубинные струны моей натуры с помощью Робертино Лоретти ни к чему не привела. Я не стал истязать себя домашними заданиями и быстро забыл о Сорренто. Я даже перестал ходить в музыкалку, никому об этом не сказав. Вскоре родители узнали о прогулах, и меня, слегка пожурив, забрали из музыкалки, чему я был несказанно рад.
Продолжение следует...
Не забывайте ставить лайки, комментировать и подписываться. Спасибо.
