Как бывало в старые времена, солнце село за косогором, и деревню укутала тёплая летняя ночь. Я сидел на крылечке своего дома, как всегда поджидая Мареньку. Старуха с соседней улицы, что все про всех знает. Узнать последние новости от неё - завсегдашний ритуал.
Вскорости, задул лёгкий ветерок, разнося аромат цветущей липы. Мареньку было не пропустить в этом благоухании! Сгорбленная старушка, опираясь на клюку, приближалась со стороны Петровых.
- Здравствуй, Афонька, - поприветствовала она меня хитрющим голосом, уже смекнув, что я жажду новостей. - Давненько не захаживала, прости старуху. Да и вестей никаких, одна мирная жизнь кругом шла.
- Рассказывай, Маренька, не томи. Без твоих россказней вся деревня в ежовых рукавицах.
Маренька прищурилась, кивнула и принялась вдаваться в подробности:
- Так-то оно так, да вишь, пришла беда, Афоня. Аришка-то Семенова овдовела, - старуха перекрестилась. - Батюшка с молитвой к Михайле на двор приходили. Говорят, что померший вдруг завёлся невесть откудова, вроде как волком забрехал да так и почил, глаза вперя.
Я похолодел, об этом не расскажешь просто так. Не ровен час – сам окажешься причастным.
- Да что ты, старая, счастья моего не минай. Знамо дело, пил, небось, чего не ставь. Откудова там взяться волку?
- Да полно те, Афонюшка, - Маренька погрозила клюкой. - Разгуливают они последнее время там, в ракитнике за огородами. Княжна-то их натравливает, вишь, по всем приметам. Ополоумела старая, совсем из ума выжила, ворожить зачала.
Я скрестил ладони от смущения. Лихо, если ворожба в голову вскружится. Но княжна и впрямь выказывала признаки сумасшествия. Заковыристые слухи доходили до моего крыльца.
- Да ворожит она по привычке, по старинке, - успокоил я Мареньку. - Никого не трогает. Вот беду натворит, тогда и ворожить некому будет, государыня-матушка.
- Напрасно отмахиваешься, Афонюшка. Долго ли до греха? - Маренька подалась вперёд, приглушенным голосом продолжая. - За околицей я сама повстречала княжну, душа заходилась от страха. Прошамкала заклятье какое-то под нос, и волчьего воя раздалось словно из-за горы. На неё, родимую, посмотришь – волоса дыбом встают.
Дурные вести, ничего не скажешь. После смерти князя его вдова с горя утратила рассудок. Но даже в молодости со странностями была, как говорили. А теперь не приведи Господь выйти на неё нежданно.
- Что ж, спасибо, старая, предупредила. Буду поостерегаться, не хочу к покойникам ходить, - я кивнул и добавил менторским тоном: - Да и тебе не следует шляться поздно за околицей.
Маренька качнула головой, забубнила что-то невнятное, видать, уже собираясь восвояси.
- Ну, ступай с Богом, Маренька. Да присмотри за Аришкой, может, чем подсобить сможем.
Старуха исчезла в сумерках, а я остался в тревожных думах. В который раз припомнилось, как мать-покойница в дни юности рассказывала о княжне. Сызмальства росла она вольной казачкой, обучалась в столицах страшным и диковинным наукам. С виду была кроткая, но не по-людски умна. Но ума не хватило на счастье, пуще всего радела лишь о своих книжках и странных изысканиях.
«Мало ей с князем бесприданницей жить, вот и хватилась теперь заклинаний», - подытожил я, размышляя над несуразностью происходящего.
Давящая тишина обволокла двор, только порой раздавался волчий вой по ту сторону оврага. От жути становилось не по себе...
От незваных гостий до самой зари голова шла кругом. Неспокойный сон нагнал дурные видения. Среди ночи мне привиделись лица крестьян - они потерянно бродили, как слепые. Откуда-то, извиваясь, вылез зверь, утробно рыча. И надо всем этим витала княжна, обвеянная косматым сизым дымом.
Проснулся я, как от толчка. Солнце уже поднялось над горизонтом. Едва успел прийти в себя, как хлопнула калитка, и во дворе показался Фролка.
- Батюшки! Пропадаем, дяденька Афоня! - мальчишка, запыхавшись, остановился подле крыльца. - Идите скорее туда, к оврагу! Там матушка ваша схватилась с волками, отгоняет их клюкой!
- Господи помилуй!.. - сорвалось у меня. Маренька же ночи не досмотрела, все-таки отправилась к околице.
Торопясь и спотыкаясь, мы с Фролкой мчались к оврагу, откуда доносились душераздирающие вопли. Я уж думал, навеки упокоиться придётся рядом с моей боевой старухой.
Припоминаю, как подбежали и остолбенели. Волк размерами с лошадь о что-то рыкал на низеньком пригорке. Кругом валялись сломанные кусты ракитника. Растрёпанная Маренька стояла на четвереньках в паре шагов, наставив свою посохатую клюку. Она выла что-то нечленораздельное, но давала зверью яростный отпор.
- Пошла отсюда, пся крывя! – вопила старуха, упёршись клюкой в песок. - Из-из роду иссякла псина ненасытная! Грызущая на последыше земли!
Ужасная тварь вдруг оскалилась, обнажив жёлтые клыки, и с рёвом двинулась в сторону старухи. Фролка охнул и спрятался за кусты. Я же, смертельно оцепенев, лихорадочно хватался за любую попавшуюся ветку.
В эту секунду над оврагом неистово прозвучал молитвенный напев. От неожиданности я подскочил и вскинул голову. На краю рытвины в облаке пыли возникла фигура робы с поднятым крестом. Батюшка окропил чудище святой водой, творя крестное знамение и сопровождая каждое движение страшными словами.
Волк сделал несколько шагов и завалился, забился в конвульсиях, стуча хвостом по земле. Его безобразное тело будто бы расплывалось, словно воск на солнце, покрываясь коркой.
Заворожённый зрелищем, я поспешил к Мареньке. Ободрав локти, она никак не могла подняться. Мы с Фролкой помогли перебраться на ровное место. Старуха била дрожь, монотонным бормотанием возносила искренние хвалы Всевышнему.
- Вот тебе и ворожба-то, - чуть слышно выдохнул я, пока батюшка успокаивающе гладил Мареньку по голове. Самое странное, что поблизости не было и следа княжны. Видимо, ей никакие зверье и заклятья не чета Божьей силе.
Поздним вечером, когда все страсти улеглись, я вновь расположился на крылечке. За околицей все стихло, порой только наполняла тишину весёлая деревенская музыка, что ставили парни на вечёрках. Тут и показалась Маренька, величаво ступая с обновлённой клюкой.
- Закатилась заря, Афонюшка, - важно произнесла она. - Отныне помолчат худые языки, и не сыщется зла на нашей земле. Делов впору много у старухи, не отсидеться мне со сказками.
Маренька развела руками и утопала в потёмках. Я облегчённо вздохнул. Грозные деньки остались в прошлом. В Мироновке вновь водворился душевный покой. Миром Господь пришёл, и многое ещё предстоит миру сохранить.