Больше всего Монаха возмутило не самовольство Матрёши, а исчезновение любимого джипа. Почему-то машина не перенеслась вместе с ними, и он испугался, что навсегда потеряет её.
- Эй, слышишь, ты! – не удержался Монах от грубости. – Немедленно верни нас обратно.
- Умолкни, слышь! Закройся и не ссы. - гаркнула на него Матрёша. - Ты мужик или баба?
Включив видео на сотовом, она с упоением водила телефоном по сторонам.
Требование Монаха и вопли Ерошки её совершенно не волновали.
Матрёша торопилась запечатлеть реалии чуждого мира.
Даже несколько кадров, даже коротенькое видео о нём сможет сделать её героиней интернета!
Обалдев от такой наглости, Монах промолчал и успокаивающе погладил прижавшегося к шее кота. Ерошку трясло крупной дрожью, и это было очень странно - бывалый помощник Яги не должен был испугаться привычного ему мира.
Место, в котором они оказались, немного напоминало смычку за Лопухами, но всё же было иным - застывшим, неприветливым, опасным.
Монах скорее почувствовал, чем разглядел это отличие и сразу напрягся.
- Ну, тише. Чего ты трясёшься? - он потрепал Ерошку по холке, и кот судорожно вздохнул, а потом, наконец, заткнулся.
- Серые земли! Я столько о них слышала! – Матрёша приплясывала от восторга. – Только бы заряда хватило! Только бы не сдох телефон!
Она ткнулась в самую землю, рассматривая крошечный пушистый клочок, прилипший к серой травинке, и полностью проигнорировала вопрос Монаха о том, что представляют собой эти самые серые земли.
- Страшное место. – ответил за Матрёшу Ерошка. – Здеся обращённые бедують. Это ихний мир.
- Какие обращённые? – сразу же заинтересовался Монах. – Из проклятых детей?
- И проклятые скитаются. И пропавшие. И уведённые - кто силой, кто хитростью. Приспанные матерями обменёнки. Не перекинувшиеся, опять же.
- Не перекинувшиеся? Ты про оборотней, что ли?
- И про них. Про волкодлаков да перекидней.
Вот это да! Монах мгновенно перестал злиться на Матрёшу. Азарт – знакомое и любимое чувство, с которым он отправлялся на поиски очередных сокровищ – поглотил его полностью, заставив позабыть об остальном. Если здесь водятся оборотни, значит есть и их «якорьки» – предметы, через которые они оборачиваются. Это может быть всё, что угодно – топор или ножик, звериный клык или коготь, а, может, пояс с узлами-наузами, который держит обращённых не хуже капкана. За такой артефакт коллекционеры редкостей готовы отвалить астрономическую сумму! Да и себе заиметь что-то подобное было бы совсем неплохо.
Он собирался расспросить Ерошку подробнее, но помешал внезапный и полный ужаса крик. Эхом отразившись от деревьев, он прозвучал ещё несколько раз и резко оборвался. И откликаясь на него отовсюду вдруг поползли шепотки да похрюкивающие взвизги.
Помянув какого-то заедата, Ерошка икнул и попытался залезть Монаху под куртку. Монаху и самому сделалось неуютно, по позвоночнику пополз противный холодок.
Матрёша же будто совсем не испугалась - махнув рукой в сторону чащи, неуклюже потрусила туда.
Прихватив валявшийся в траве сучок, Монах побежал следом. Другой защиты у него просто не нашлось - любимый нож и проверенная в драках бита остались лежать в машине.
Ерошка подпрыгивал у него на плечах и всё твердил, что против заедата сучок не поможет.
- Зато отлично сработает против болтунов! – ругнулся Монах на не в меру разошедшегося кота, и тот благоразумно примолк.
Тропа под ногами повлажнела, жадно чавкнула подступающей топью.
Сквозь поредевшие деревья проступила блёклым блюдцем заросшая травой болотина и тонкая фигурка на краю. Вокруг неё серыми опарышами копошились безногие и безрукие твари!
Монах сразу узнал девушку, которой они с Ерошкой вернули куклу-стригушку. И тварей тоже узнал – это были игошки, некрещеные мёртвенькие, нежеланные младенцы, нашедшие смерть от материнской руки.
Прогнать таких было непросто – обычное оружие не спасало от злобных у.р.о.д.ц.е.в., было бессильно против них.
Оставалось только попытаться выдернуть из их скопления девушку, а потом позорно бежать.
Тем временем, издав пронзительный крик, Матрёша потрясла каким-то пакетиком и принялась ссыпать из него крошечные пахучие семена.
Заверещав, игоши поползли к ним – каждый норовил оттолкнул собрата, успеть первым добраться до желанной добычи. Существа жадно принюхивались, тянулись к семенам длинными багровыми языками, прихватывали друг дружку зубами, чтобы не мешались. Лида их перестала интересовать.
Воспользовавшись этим, Матрёша дёрнула её к себе и потащила прочь от болота.
-Ку-ку-куд-д-да... – выбивая зубами дробь простонала Лида, её ноги заплетались, она всё время спотыкалась о корешки и траву.
- Куда угодно, лишь бы подальше отсюда! – Матрёша продолжала волочить бедняжку, не обращая внимание на стоны.
Монах с Ерошкой пятились следом – прикрывали тылы. Но игоши устроили потасовку возле семян и даже не думали их преследовать.
- Что ты им насыпала? – Монаху не терпелось узнать о чудодейственном средстве.
- Укроп! – оглянулась на него Матрёша и подмигнула. – Хорошо, что в кармане завалялся пакетик. Собиралась подсеять зеленушки на приправы.
- Укроп? - поразился Монах. – Да ну, не заливай.
- Можно было мака насыпать. Реакция была бы такой же.
- Но - как? Как это работает??
- А то ты не видел, - Матрёша, наконец, остановилась, и Лида припала к дереву, обхватила руками серый ствол да выдохнула облегчённо.
- Ты почему от них не сбежала, тётёха? Ждала, пока сожрут? – Матрёша беспардонно ткнула Лиду в плечо. – Ты как здесь вообще оказалась?
- С-стригушка завела...
- Стригушка? В болото к игошам?
- В болото девочка... нет... колобок...
- Н-да... – Матрёша поскребла по затылку. – Тяжёлый случай. Где вас штампуют таких... тёпленьких?
- Тёпленьких? – не понял Монах, а Ерошка хихикнул и сразу же прикусил себе хвост, чтобы не разойтись сильнее.
- Тёпленьких, - повторила Матрёша, внимательно разглядывая Лиду. – У нас так недоумков называют. Слабых умишком. Глаза выпучат и лезут куда ни попадя. И попробуй – останови их!
- Так ты тоже из них? - нахально подмигнул ей Монах. – Из тёпленьких?
Ему очень понравилось это словечко.
- Чегой-то? – наращенные Матрёшины ресницы воинственно вздыбились. – Ты мне ещё поговори!
- Ну, так сама же нас сюда перенесла. Не спросила согласия. Значит – такая же. Тёпленькая.
Рассмеявшись, он ловко увернулся, когда один за другим в него полетели кроксы.
- Не боишься, что прокляну? – Матрёша угрожающе пощёлкала ногтями.
- Не боюсь. Ты хорошая.
- Заберите меня отсюда! – Лида прервала их шутливую перепалку. – Меня похитили! Посадили в нору!
-Так-так-так! – мигом посерьезнела Матрёша. – А ну, рассказывай, и лучше – с начала!
Всхлипнув, Лида поведала о своём визите на барахолку, о Сухоручке, навязавшей ей стригушку, о бадюле, который сопровождал её в таинственную Глушь, но не успел довести.
- В след лешачиный ступила? – понимающе кивнула Матрёша. – Вот тебя и перенесло.
- Кто такая эта Сухоручка? – спросил у Лиды Монах.
- Не знаю! Противная тётка! А с ней ужасная старуха! Всё требовала от меня сделать фигурки...
- Какие такие фигурки?
- Волка и кота.
- Кота! Точно – кота! – Матрёша звонко шлёпнула себя по лбу и припустила вперёд по тропинке. Мало что понимая, остальные потянулись за ней.
Монах собирался расспросить Ерошку – откуда тот знал про стригушку и почему велел вернуть её Лиде. Но не успел – отвлёкся на действия Матрёши.
Та ползала по траве, словно выискивала что-то, ворошила руками серую припыленную бахрому мха, заглядывала под листья.
- Где-то здесь... я же видела! Точно здесь! – бормотала она до тех пор, пока не обнаружила небольшой клочок сероватой шерсти.
- Вот! – Матрёша потрясла клочком, словно это была драгоценность. – Я сразу поняла, что это проводник!
- Это кот оставил, - узнала клочок Лида. – Он меня из норы вытащил, а потом повёл за собой.
- А ты пошла в другую сторону? – Матрёша закатила глаза. – Говорю же - тёпленькая! Эх, дура ты, Лидка!
Лида не стала спорить. В ушах тоненько шумел ветер. Она едва держалась на ногах после перенесённых потрясений. Да еще всё-время что-то давило на спину, будто касалось влажной холодной ладонью.
- Что ты всё ёрзаешь? – Матрёша вдруг быстро крутанула её вокруг, а потом резко пригнула. – Хватай её, Монашек! Не дай ускользнуть!
Не ожидавшая такого обращения, Лида упала. Сверху на неё навалилась Матрёша, прижала к земле, не давая вздохнуть.
- Видишь её? – орала она, обращаясь к Монаху. – Хватай за косицу! За косицу тяни! Не упусти!
- Вона, вона задергалася! – Ерошка ткнул на Лиду хвостом. – Вишь, глазом своим лупатить! Вишь, зыркаеть! Разгадали тебя, тля болотная! Теперя не накосоротишь!
Мгновенно сориентировавшись, Монах потянул из-под Матрёши тонкую мышиную косицу, и за ней следом показалась её обладательница - кривенькая да тощая тётка, в латаных тряпочках и рваных лапотках, из которых торчали острые когти. Пронзительно запищав, она забилась у него в руках, и, вывернувшись, покатилась в сторону болота. Только и мелькнули напоследок огромные глаза, один из которых был куриный, а в другом бельмом торчал белёсый паук.