Мне особенно близко к сердцу пришелся рассказ погонщика собачьей упряжки из-за трудностей, которые он претерпел во время весенней распутицы на реке Северный Саскачеван. Потому что как-то с товарищем сам влетел на снегоходе в майну, запорошенную снегом, и остро помню свои впечатления, когда почти по пояс в воде выталкивал тяжелую машину на твердый лед.
Рассказ требуется предварить пояснениями. Действие происходило в начале марта 1862 года. Автор воспоминаний, 20-летний Джон Макдугал, сын священника Методистской церкви, путешествует вместе с группой проповедников по заснеженным равнинам западной Канады. В компанию методистов затесался посторонний - некто мистер О.Б., человек с темным прошлым и с неопределенным родом занятий.
Этого персонажа на шею проповедника мистера Вулси спихнул в начале зимы чиновник Компании Гудзонова Залива (КГЗ), командующий торговым фортом Эдмонтон, т.к. руководство Компании издало строгий приказ, что если ее офицеры будут принимать в зимний период посторонних на факториях Компании, то на них налагается ежедневный штраф в размере 10 шиллингов, прока посторонний находится на территории объекта КГЗ.
Начало
Снег в прерии почти сошел, и с юга потянулись первые косяки гусей и уток, как вдруг однажды вечером по дороге в форт Эдмонтон нас посетили мистер Штайнхауэр и Питер Эразмус. Мистер Вулси отвел меня в сторону и сказал: "Джон, я слишком устал от мистера О. Б. Не могли бы вы отвезти его в Эдмонтон и там оставить? Вы можете поехать за компанию с той партией, что сейчас туда направляется.”
Через несколько часов я был готов, и в тем же вечером мы вышли на лед Северного Саскачевана, намереваясь проделать весь путь по реке до самого Эдмонтона. Ночь выдалась ясной и морозной. До самого рассвета мы держали хороший темп и успели проделать около 30 миль, пока нашу дорогу не перегородил паводок, разлившийся поверх льда.
Вода поднялась, должно быть, на 16 или до 18 дюймов, из-за чего образовалось довольно сильное течение, и, поскольку мы находились не на той стороне реки (со стороны крутого берега - прим. Ф.Д.З.), нам следовало как можно скорее переправиться и разбить лагерь. Путь к спасению лежал через широкий язык разлива, покрытый шугой и острыми кусками льда толщиной в полдюйма.
Когда я загнал упряжку в разлив, собаки практически плыли, едва касаясь лапами ледяного дна, а кариола, несмотря на все мои усилия, шаталась из стороны в сторону и норовила уплыть по течению. Ко всем несчастьям, когда ледяная вода проникла внутрь саней и достигла зада моего пассажира, мистера О. Б., он начал громко ругаться и заявил, что я это делаю нарочно.
Примечание. Кариола - сани с бортами, крытыми кожей
Все это время я барахтался в ледяном крошеве, не давая опрокинуться саням, но когда ругательства перешли все дозволенные пределы, мое терпение лопнуло: я просто накренил сани. Мой пассажир выпал в холодную воду, а сам я поехал дальше. Однако когда я оглянулся и увидел, как несносный старик беспомощно ковыляет по колено в воде и отталкивает от себя тростью острые льдины, мое сердце дрогнуло. Я вернулся и помог ему выбраться на сухой лед, но при этом сказал, что больше не потерплю ругани.
Затем мы взобрались на северный берег и были вынуждены оставаться там в течение двух дней, пока не спала вода. Примерно в восемь часов вечера второго дня лед на реке достаточно высох и подмерз, чтобы ехать дальше. Мы двигались вверх по реке, осторожно лавируя между многочисленными промоинами во льду, которые за последние два дня проделало сильное течение, как снизу, так и сверху. Мой пассажир так боялся утонуть, что всю дорогу не смыкал глаз. Он все сидел и внимательно провожал взглядом каждую промоину, и до и после, никогда не встречал человека, который бы так боялся смерти.
Утро застало нас близи устья реки Осетр, и, поскольку все указывало на скорый "разрыв" (ледоход - прим. Ф.Д.З.), то решили двигаться дальше. Вскоре мы добрались до теснины, где лед, хотя и затопленный, оставался целым только посередине, а открытая вода текла вдоль обоих берегов. Мы вполне могли пройти, но кое-кто из моих попутчиков испугался и начал поговаривать о ретираде. Однако, поскольку до Эдмонтона оставалось всего 25 миль, я решил рискнуть и пройти со своим пассажиром по этому затопленному ледяному мосту.
Я велел мистеру О. Б. вылезти вон из кариоли. Затем прикрепил к саням две веревки, за одну взялся сам, а другую передал пассажиру, велев держаться за нее, что есть сил. Потом прикрикнул на своих собак и они вошли в воду. Мы двинулись следом, стараясь ступать как можно легче, а когда собаки выбрались на крепкий лед, они вытянули нас за собой.
Перекрестившись, я принялся за работу - вынимать из саней намокшие одеяла и шкуры и выжимать их от воды, а мистер О. Б. стоял и смотрел на это. На самом дне саней лежала большая безволосая шкура, и я сказал, что брошу ее здесь, потому что от нее и так было мало проку, а теперь, промокшая и тяжелая, она превратилась в настоящую обузу.
"Нет Ты возьмешь ее с собой", - возразил мистер О. Б.
"Нет, не возьму", - ответил я, и поскольку в пределах видимости был крепкий лед, я сказал пассажиру, чтобы он шел вперед, а я его скоро догоню, как только уложу в сани вещи. Он подозрительно на меня покосился и нехотя отправился вперед. Теперь я остался со шкурой наедине, и она показалась мне такой чудовищно тяжелой, что я сделал то, что обещал, и выбросил в реку. Когда я догнал мистера О. Б., он, вместо того чтобы сесть в кариоль, стал искать шкуру и, не найдя ее, принялся поносить меня на чем свет стоит, используя самые нецензурные и богохульные выражения.
Я просто посмотрел на него и сказал: "Залезай, или я тебя здесь брошу". Он увидел, что я не шучу, и не без сарказма забрался в сани. Мы поехали дальше, а я бежал позади саней, размышляя, как бы проучить старого грешника, который изображал из себя невинную овечку, пока находился рядом с мистером Вулси. Очень скоро у меня созрел план, а удобный случай подарил мне место для урока.
Идя вдоль берега излучины, мы оказались в таком месте, где ледяной покров наклонно уходил под воду, и течение тут было особенно быстрое и сильное, а глубина большой. Я крепко ухватился за веревку, прикрепленную к спинке кариоли, и, присмотрев удобное место, крикнул собакам, чтобы они бежали быстрее. Затем я строго и быстро воскликнул “Чух!”, что заставило вожака упряжки взять ближе к открытой воде, а когда сани боком заскользили по наклонному льду, я крикнул “Вау!”, собаки взяли резко к берегу. Кузов кариоли развернуло, он на половину длины оказался в воде и его мотало сильное течение.
Мистер О. Б. увидел, что выпрыгнуть из саней не получиться: он бы проломил тонкую кромку льда и свалился в глубокую воду. Пассажир сидел, выпучив глаза и боясь пошевелиться, затем его проняло и он закричал: “Ради Бога, Джон, что ты задумал?”, а я стоял, молчал, и поигрывал веревкой, которой удерживал сани от съезда в воду, давая прочувствовать мистеру О.Б. момент неизбежной гибели.
Через некоторое время я сказал: "Ну что, мистер О. Б., готовы ли вы теперь извиниться и взять назад те матюги, которыми без причины меня облаяли пару часов назад?" И мистер О. Б. в самых уничижительных тонах и выражениях принес свои извинения. Я, как бы в раздумье, несколько ослабил веревку, отчего санки заболтало на речной волне, но в конце концов принял его извинения при условии, что в будущем он будет вести себя прилично.
Мои собаки быстро вытащили его из воды, и мы отправились дальше. Вскоре к нам присоединились мистер Штайнхауэр и Питер, которые срезали путь по суше, имея легкие сани, что позволило им проехать небольшое расстояние по голой земле.
Вечером мы добрались до Эдмонтона, и я был рад передать своего подопечного на попечение кому-то другому. Мне не было дела до того, кто его возьмет, потому что, как и мистер Вулси, я устал от старого пройдохи.
Вечером начальник фактории сказал мне: "Итак, вы привезли мистера О. Б. в Эдмонтон. Вам придется платить десять шиллингов за каждый день его пребывания в форте".
"Простите, сэр, - ответил я, - я привез его к подножию холма, там внизу, где место привала, и там оставил. Если он придет в форт, я за это не отвечаю".
Вскоре после этого лорд Милтон и доктор Чидл отправились в путь через горы, и мистер О. Б. присоединился к их партии. Если кому-то захочется узнать больше о его истории, эти джентльмены написали книгу, в которой описали свое путешествие, и в ней фигурирует наш герой. На этом я с ним покончил, во всяком случае, на данный момент.
Весна вступила в свои права, снег почти сошел, и мне пришлось придумывать, как возвращаться назад. Я взял напрокат лошадь, запряг ее в кариолу, нагрузил ту своими вещами, собачьей сбруей и едой, и таким образом добрался до форта Виктория, которую мой отец определил, как штаб-квартиру новой миссии. У моих собак, добросовестно отработавших в течение многих месяцев и преодолевших несколько тысяч миль, иногда в самых тяжелых условиях, настал летний отпуск. О, как они резвились, бегали и охотились на мелкую дичь по дороге домой!
Конец
Автор воспоминаний писал, что зимой на северных Великих Равнинах собак предпочитали лошадям, потому что собаки в обычном темпе легко проделывали путь в 65-95 км, там где лошади за тоже время проходили по 15-20 км.
Источник - Saddle, Sled and Snowshoe: Pioneering on the Saskatchewan in the Sixties, 1910, Author: John McDougall. Illustrator: J. E. Laughlin
Присоединяйтесь к чтению увлекательных историй эпохи Фронтира и Дикого Запада на ЯДе, в Телеграме и ВКонтакте.