По обшивке колошматили так, что Кот на всякий пожарный прихватил с собой биту. В глазок смотрели двое — сосед-здоровяк и его хрупкая невеста, и видок у них был порядком взлохмаченный, словно только что поцапались. Кот поколебался, аккуратно приставил биту к косяку и открыл дверь.
Артём начал с места в карьер:
— Скажи, ты знал, да? — и попёр внутрь, оттеснив Кота к зеркалу.
— О чём? — Кот покосился на гладкую рукоять и перевёл взгляд с биты на Таню. — Тань, ты цела?
— Да, всё нормально, — буркнула Таня, просочилась между мужчинами и деловито потопала на кухню, — надо поговорить.
Кот смерил пышущего адреналином гостя и отправился следом, а Артём завис на пороге, ревниво наблюдая, как Таня хозяйничает с кружками и чаем.
— Знал, что ты вроде как мой брат? Младший.
— И давно? — Кот скептически скривил правую половину рта, отодвинул для гостя табурет и сам сел с другого угла. — С утра у меня братьев не наблюдалось.
— Ну а теперь один имеется. С тех самых пор, как твоя мама залетела от моего отца.
Кот присвистнул.
— В графе отец стоит прочерк. Мы ни разу не общались. И вообще, откуда дровишки? Переволновались по поводу скорой свадьбы, ребята? Включили фантазию?
— Ты приехал из ***? Я тоже оттуда.
— Допустим. И что из этого следует? Там много отцов, насколько могу судить. Необязательно иметь общего.
— А то, что мой отец завёл интрижку на работе. С твоей матерью, Татьяной. Её же так звали?
— Да, — Кот принял кружку горячего чая, и девушка примостилась ровно посередине, — кто тебе сказал? Ты её знал?
— Я ему рассказала, — вмешалась Таня, — там долгая история, суть которой в не слишком счастливой любви и печальной кончине.
— Моя мать заболела. Отец не объявлялся вовсе. Если честно, мне на него плевать, он бросил маму и слился.
— Никто не просит прощать отца, — Таня заговорила быстрее, — но что по поводу матери? Её бы ты простил, как думаешь?
— За что? За то, что она заболела? Бред. Ребята, серьёзно, чего вы хотите? Родню на свадьбу? Так я уже соглашался прийти. Чего ещё изволите? Братской любви? С этим загвоздка.
— Она покончила с собой, — неохотно выдавил Артём.
— Кто?
— Твоя мама.
— Нет.
— Да. Из-за моего отца. Гордиться нечем, но уж как есть.
— Ого. Интересно. Что ещё у вас припасено? Братья? Сёстры? Надеюсь, ты мне не… — он повернулся к Тане.
— Нет. Но твоя мама умоляет, чтобы ты её простил, — девушка робко потянулась, чтобы коснуться его локтя, но Кот отдёрнулся, — за то, что она тебя бросила.
— По-моему, тему давно проехали.
— Но твоя мама не нашла покой. До сих пор мучается.
— Это шутка?
— Увы. А ещё она разрушает твою жизнь. И его заодно, — Таня показала на Артёма.
— То есть вы хотите, чтобы я простил маму? А то у вас что-то не заладилось?
— Или ты можешь свалить отсюда, — подал голос Артём, — и тогда вы оба исчезнете с глаз долой.
— Оба — это… я с мамой? Да вы психи!
— Она сейчас здесь, Тёма. Стоит рядом с тобой, — Таня ткнула в пустое место на стене.
Кот машинально проверил и хрипло рассмеялся.
— Хватит. Оба проваливайте.
— Она говорит, что благодарна тёте Тоне за помощь. И что цветочница могла бы забрать тебя, но забеременела и потому не решилась. Ребёнка у них так и не случилось, а потом они переехали. Роман Павлович жалел, что отговорил жену, но поезд уже уехал.
— Откуда ты вытащила всё это?
— Твоя мама лежала на кровати, а ты приходил и стоял у комода, смотрел исподлобья. Старался не плакать и не нюхать, но получалось не очень. Ей жаль, что она не смогла остаться.
Кот задышал тяжело, а ногти вонзились в подушечку большого пальца.
— Если это розыгрыш…
— Не розыгрыш. Твоя мама просит прощения. За всё. А ещё за тот случай, когда ты проткнул пятку гвоздём, а она обманула, что укол делать будет не больно.
Мужчина застонал.
— Я… я её прощаю. Скажи ей.
— Она тебя слышит. Сейчас она наклонилась и гладит твои волосы.
Кот отнял руки от лица и принялся нервно озираться, но слёзы так и катились без спроса.