После короткой паузы в своей виртуальной прогулке я, как обещал, снова возвращаюсь в Огородную слободу. Давно убедился: можно запланировать поездку в любой район Старой Москвы, чтобы рассмотреть всего лишь одно здание, о котором давно хотел написать или про которое сам прочитал случайно. Приехать, найти этот дом... и вернуться с материалом для десятка будущих статей. Для чего стоит лишь, прибыв на место, оглядеться вокруг, да и по дороге не закрывать глаз.
И не факт, что ближайшие недели тебя не будет тянуть обратно, чтобы исследовать окрестности.
Так было и на сей раз. О доме, ради которого я приехал в местность, где много веков назад одну улицу заселяли московские мясники, а другую – царские огородники, будет следующая моя заметка, а в этой я постараюсь рассказать о здании, стоящем между ним и доходным домом Алексея Плещеева.
Как часто я сожалею, что на дворе зима и иные пейзажи не украшает грязноватый снег. Но, с другой стороны, будь сейчас лето, за густой зеленью мне совершенно точно не удалось бы рассмотреть многие архитектурные шедевры.
Как, к примеру, и…
…Особняк Михаила Щербакова
Его автор – московский зодчий германских кровей Петр (Петер-Йозеф) Александрович Дриттенпрейс. Я упоминал его работы в паре статей о красотах Ивановской горки: особняк Морозовых, где в советские годы снимали комедию «Усатый нянь», и домик Исаака Левитана.
Отец художника, графика и декоратора, члена союза «Голубая роза» Владимира Петровича Дриттенпрейса; сам родом из Баварии, он окончил в Санкт-Петербурге Императорскую академию художеств, получив чин свободного художника архитектуры. Затем долгие годы работал на Московско-Курской железной дороге, параллельно создавая особняки и усадьбы для московского купечества.
И этот великолепный двухэтажный особняк в стиле модерна и неоклассицизма, но с явными намеками на барокко, он выстроил в 1885 году для выходца из крестьян, а ныне купца и владельца текстильной фабрики, Михаила Федоровича Щербакова (5 фото).
Надо сказать, заказчик был крайне одаренной и разносторонней личностью, даром что родом из мало чем примечательного села под названием Озёры Коломенского уезда. Это уже позднее (и его заботой) село превратится крупный центр текстильной промышленности.
Наследник бумаготкацкой фабрики, в Москве он с успехом окончил не только Коммерческое училище, но и – кто бы мог подумать – Московскую консерваторию, став регентом и дирижером хоровых групп. Получив образование, занимался организацией детской хоровой капеллы (в которую входили и дети его же рабочих), а также любительских и церковных хоров.
А еще при фабриках в своих родных Озерах он учредил собственную добровольную пожарную команду, ставшую знаменитой на всю Московскую губернию.
Будучи преуспевающим фабрикантом, он являлся и щедрым благотворителем. Да и своих сотрудников обеспечивал всем необходимым для жизни: приличным жалованием, детскими садами и школами, а больных – бесплатным лечением и питанием в фабричной больнице... Даже похороны бывших работников оплачивались за счет фирмы и устраивались на «фабричном» кладбище.
Даже жену себе купец выбрал из ткачих собственной фабрики. А когда производство в 1917-м национализировали, не эмигрировал, как другие его товарищи по несчастью, а остался на тех фабриках работать простым завхозом.
В 1918 году в Озерках случилось восстание крестьян и рабочих, недовольных большевистскими реформами, в результате которого в перестрелках с властями погибло много народу с обоих сторон. Михаил Федорович лично заведовал тушением разбушевавшихся в ходе стычки пожаров.
А вот дом в Москве, в Чудовском переулке (так до 1922 года именовалась Огородная слобода), Михаил Федорович...
...Называл своей «голубой мечтой»
Его украсили два симметрично устроенных эркера с фигурными аттиками и изящная лепнина. И, конечно, окна особняка – традиционно произведение искусства (9 фото).
Заказчик не выдвигал архитектору никаких особых требований по поводу облика будущей постройки. Единственное, на чем он решительно настоял, так это на том, чтобы дом был выкрашен в небесно-голубой цвет. (Который, похоже, последующие обитатели изменили по собственному усмотрению.)
К слову сказать, есть сведения, говорящие о том, что в этом доме с 1885 по 1895 год жил Владимир Иванович Немирович-Данченко, вероятно, снимавший комнаты у Щербакова.
Два десятка лет Михаил Щербаков владел особняком, но в 1905 году все же решил продать имение (3 фото).
Покупателем «Голубой мечты» сделался купец, также промышлявший текстилем, потомственный почетный гражданин Алексей Назарович Грибов.
Однако жить долго и счастливо в новом в роскошном доме Грибовым было не суждено. Прошло всего несколько лет, и нежданно-негаданно...
...В особняк пришла беда
Об этом писали газеты и судачили во всех уголках города. Вот, к примеру, заметка из «Московского листка» от 31 октября 1910 года:
«Вчера, 30 октября, в 10-м часу вечера, в собственном доме, по Чудовскому переулку, застрелилась из револьвера жена известного в Москве негоцианта, Ольга Васильевна Грибова, урожденная Ясюнинская. Накануне покойная была в особенности грустна, но ничто не предвещало катастрофы. После обеда к супругам Грибовым пришли двое знакомых. Весь вечер разговор вращался на самоубийстве сына известного богача Журавлева и все искренно сожалели этого, всегда жизнерадостного молодого человека, не так давно окончившего Императорский лицей Цесаревича Николая. Напившись чаю, супруг покойной, Алексей Назарович Грибов, пошел с своим приятелем в биллиардную играть. Его супруга со своею приятельницею прошла в спальню и там стала ей высказывать свое горе по поводу смерти молодого Журавлева и, вынув из шифоньерки револьвер, сказала: „Не последовать ли и мне за ним?” Подруга стала ее успокаивать, и г-жа Грибова дала ей слово ничего над собой не делать, но, как только ее подруга отошла в сторону, грянул выстрел, и О.В. Грибова упала на ковер с простреленным сердцем»
Самоубийство молодой, успешной актрисы, да еще и жены преуспевающего купца и промышленника, само по себе стало трагедией. Но осталось невысказанным, каким образом оно связано с покончившим с собой за день до этого содиректором Барановской мануфактуры Николаем Михайловичем Журавлевым. Тот решил свести счеты с жизнью без объяснения причин, лишь оставив записку с просьбой никого не винить. Впрочем, слухи и сплетни многое объясняли и комментировали.
Но и этим дело не кончилось. Наутро следующего дня, в половине одиннадцатого, кончает с собой еще один молодой человек, Николай Лазаревич Тарасов, пайщик Художественного театра и основатель кабаре «Летучая мышь». Тот и вовсе не оставил никаких записок.
Три смерти за три дня явно были связаны. И одна из них произошла как раз в этом доме.
Алексей Грибов после случившейся трагедии прожил в доме еще пять лет, после чего особняк перешел купчихе Пастуховой, владевшей им до Октябрьской революции.
После революции в доме работали разнообразные технические кружки и был открыт «живой уголок» Московского городского дома пионеров. А с 1936 года – Дворец пионеров имени Крупской.
А в настоящее время здесь располагается Региональное представительство компании «Ксерокс».
* * *
Мои дорогие подписчики и случайные гости «Тайного фотографа»! Большая и искренняя благодарность каждому из вас, кто дочитал рассказ до конца.
У меня к вам большая просьба: подумайте, кому из ваших друзей была бы интересна моя страничка, кому вы могли бы ее порекомендовать? Давайте вместе увеличим число единомышленников, кто любит гулять по Москве, изучать историю ее улиц и обсуждать эти истории друг с другом.
И конечно, не пропустите новые истории, ведь продолжение следует!