— Твоя мамаша – эгоистка несчастная, и ты в нее пошла. Только тратишь. Тратишь и тратишь…
— Я работаю, Вадим. Официантка в кофейне. Ваши деньги мне по боку.
Он награждает меня презрительным взглядом и принимается возиться со вторым ботинком. Надя, Надя… Как же ты терпишь это?..
"Вынужден влюбиться"
Часть 12. Лера
После уроков бегу в кофейню. Напоминаю Наде смской, что не смогу сегодня забрать Лельку. Натягиваю зеленый фартук и приступаю к работе. Думала, это поможет отвлечься от мыслей, но не выходит. Сцена в примерочной не дает покоя. И даже не тот момент, когда я, наряженная в глупое платье, размечталась о том, чтобы носить такое ежедневно и ходить под ручку с Холодным, сверкая прокладками в прозрачной сумочке. Меня беспокоит другое. Этот его взгляд, по-звериному голодный, жадный, затмевающий все вокруг. И его попытка поцеловать меня, когда вокруг ни души. Не понимаю я его, а давать разъяснения он мне не собирается.
— Девушка, я не заказывал круассан.
— Что?
Очухиваюсь. Сую какому-то типу в шляпе блюдце с круассаном. Он выставляет руки перед собой, как будто булка может на него напасть.
— Ой, прошу прощения.
Поднимаю поднос над головой. Обращаюсь ко всем посетителям:
— Чей круассан?!
Станислав, добродушный владелец кофейни, тут же откуда-то появляется, выхватывает у меня поднос, относит робкой девчушке в цветастом платье, возвращается ко мне.
— Лерок, все нормально? Ты народ пугаешь.
— Я… Не могу собраться с мыслями. Извините.
Станислав крутит поднос в руках, делает суровое лицо.
— Ты опять? Договорились же на «ты».
Не могу я на «ты» сейчас. Мне нужна прибавка к зарплате. Нужно как-то возместить Холодному хотя бы часть денег за разбитую стеклянную фиговину.
— Так. Пойдем-ка поговорим, — Станислав мягко берет меня за локоть и увлекает в кладовую. — Выкладывай.
Стас – мужик хороший. Несмотря на то, что кофейня – одна из лучших в городе, без понтов. Всегда приветливый, чуткий, улыбчивый. Наде бы такого вместо несносного Вадика.
Усаживает меня в плетеное кресло. Не торопит, ждет, что я сама все расскажу, но не дождется.
Не могу говорить о Холодном. Не хочу и не буду. Ни за что!
— …ну и вот, не знаю теперь, что делать.
Да как так-то?!
Прям как Лелька на кухне, трещала без остановки почти час. Вместо того, чтобы работать. Молодец, ничего не скажешь.
Стас задумчиво потирает подбородок, переваривает. Вскакиваю, чтобы бежать в зал, но он опускает тяжелую ладонь на плечо. Сажусь обратно.
— Сын мэра? — наконец вырывается у него. — Лерок, как тебя угораздило?
— Да знаю я, знаю.
— Мой тебе совет, что бы ты там не сняла, — про подробности видео я говорить не стала, — удали файл. Забудь об этом.
Качаю головой. Не привыкла сдаваться. Если уж взялась за дело, доведи до конца. Извечная мудрость.
— Лера, послушай меня внимательно, с этими людьми лучше не связываться. Понимаю, помню себя в твоем возрасте, если уж влюбился, пиши пропало…
— Чего?! О влюбленности речи нет. Ничего ты не понял, Стас, — закипаю я. — Они смеются за моей спиной, все они! Считают, что я всегда буду одна. Что сдохну в одиночестве, теперь понимаешь? А ведь они правы, Стас. Я так боюсь…
Стас присаживается на корточки и ласково смотрит мне в глаза.
— Лерочка, глупышка, ты правда в это веришь? Ты такая красивая, такая сильная, такая боевая. А с парнями одна беда – ведутся на то, что попроще. В юности одна дурость в голове, не торопись, Лерок. Встретишь ты достойного парня. Ни в чем не был так уверен, как в этом.
Шмыгаю носом. Так. Не плакать. Держаться. Срочно сменить тему.
— Стас, мне деньги нужны…
***
Домой прихожу уставшая. Но не от работы, от душевных излияний. Как-то непривычно это, неудобно: загрузила человека, чуть рыдать не начала, а он целый час играл роль жилетки. Деньги предложил без колебаний. Отказалась, конечно. Какая разница, кому долг отдавать? Пусть лучше будет Холодный. Для него, похоже, это не деньги.
Открываю холодильник, достаю йогурт, вылавливаю ложкой со дна ягоды и отправляю в рот. Ко мне присоединяется Лелька, начинает свою бормотню. Где мои наушники, интересно?..
— …нормальный подарок, как думаешь? Эй, ты опять меня не слушаешь?!
Лелька отбирает мой йогурт и сверкает глазами. В дверь кто-то скребется. Ну, начинается. Раз, два, три… Достал-таки до звонка. Лелька радостная бежит встречать отца. Господи.
Вздыхая, возвращаю йогурт себе, продолжаю свое занятие, но теперь сижу в пол-оборота, наблюдаю, как Лелька виснет на шее покачивающегося довольного Вадика. Вот, козел. Мог бы сначала проспаться.
— П-привет, Лерка, — заходит на кухню в обуви, широко улыбается.
Надя говорит, что в молодости он был очень красив. Когда это было?..
— Привет. Надя в душе.
Поднимаюсь, чтобы швырнуть недоеденный йогурт в мусор и уйти в комнату, но Вадик останавливает.
— Посиди, — гудит он, садится на соседний стул, пытается стянуть промокший ботинок.
Со второй попытки удается. Поднимает на меня затуманенный взгляд.
— Лерка, Лерка… Однажды я вернусь, а тебя здесь и нет, — Вадик зачем-то щелкает пальцами. — Ушла.
Ох, знаю я эту стадию. Сперва добродушный, затем сонный, после этого – беспричинные вспышки гнева, а потом вот эта, самая отвратная, тихая ненависть. Следующая стадия будет утром, осознанность, угрюмость, возможно, даже раскаяние.
— Когда, Лер? Когда ты нам жить-то дашь?
Матерюсь про себя. Надо было уйти. А уже слишком поздно, может за мной потащиться…
— Твоя мамаша – эгоистка несчастная, и ты в нее пошла. Только тратишь. Тратишь и тратишь…
— Я работаю, Вадим. Официантка в кофейне. Ваши деньги мне по боку.
Он награждает меня презрительным взглядом и принимается возиться со вторым ботинком. Надя, Надя… Как же ты терпишь это?..
На кухню влетает Лелька с книжкой.
— Пап, почитаешь перед сном? Новая, смотри. Лерка подарила.
Осторожно кладу руку ей на спину.
— Папа устал, Лель. Я почитаю. Пойдем.
— А ты мне не указывай, — рычит Вадик, со вторым ботинком не справляется. — Я… Я и правда устал, доча.
Надя выходит из ванной с полотенцем на голове. Подбегает к мужу, бросается снимать его чертов ботинок. Не собираюсь на это смотреть, увожу Лельку в спальню.
— Он ведь неплохой, правда? — спрашивает она, забираясь под одеяло.
— Правда, — отвечаю я, зажигаю ночник и открываю книжку.