Предыдущие серии:
Григорий Иоффе
Про горох
За обедом нам дают меню на завтра. Работа серьезная: из трех-четырех вариантов каждого блюда выбрать самое вкусное и поставить птичку. Или крестик. ЕГЭ, извините за выражение, для курортника.
— А на гарнир возьму перловку, — внимательно изучая меню, бормочет Галя, наша соседка по столу.
— Ну уж нет, лучше пюре, — говорю я для поддержания разговора. — Я свой котел перловки в армии съел. И перловки, и гороха.
— Мой муж музыкантом служил, — говорит Галя, — так их тоже горохом кормили.
— Самая музыкальная каша! — замечает Люба.
— Особенно для духовых! — хохочет Ира, Галина подруга.
— Так он на духовых и играл, — простодушно констатирует Галя. — На трубе и на тубе.
— Три в одном… — заходится Ира и падает лицом в меню.
Козы
Жизнь отдыхающего состоит из трех составных частей: еда, процедуры, прогулки.
Пошли гулять. Вышли к лугу. На краю, у дороги — две козы, большая и поменьше.
Идем к ним.
Маленькая бежит навстречу, тихонько мекает — как наша Веснушка, кошка наша, и пегую головку с рожками подставляет, чтобы гладили, тоже по-кошачьему.
Коза мама, хоть и поглядывает в нашу сторону, но стоит, навстречу не торопится. При этом как-то странно подергивает левой передней ножкой.
— Смотри, она же запуталась, — замечает Люба.
Подходим ближе. И в самом деле: веревка, которой привязана коза к колышку, обмоталась вокруг ноги, завязалась узлом. Наклоняемся, распутываем. Коза помогает, когда надо — приподнимает копытце. Наконец, отвязались. Отходим в сторону.
— Ме-е-е-е, — благодарно блеет коза. А козочка, она не привязана, несколько метров бежит за нами, провожает.
Отошли подальше, обернулись. Большая щиплет травку, а маленькая — только хвостик из-под мамы торчит, добралась, наконец, до вымени.
И странная мысль приходит в голову:
— Белорусская идиллия, блин. Закон и порядок. Бегает вдоль дороги коза, и никто ее не трогает. У нас бы давно сожрали.
Улитки
В сырые дни на асфальтовую дорожку нашего леса-парка, что ведет к Панскому озеру, выползают улитки. Большие и жирные, они тащат за собой круглые светло-коричневые ракушки.
— Улитка-улитка, как дела? — спросила Люба.
Улитка не ответила, продолжая ползти поперек дороги.
— На нее кто-нибудь наступит! — решила Люба. — А что делать?
Шедшая навстречу женщина наклонилась, взяла улитку за ракушку и пересадила в траву.
— Вот и все, — сказала женщина.
— Ага, — сказала Люба.
Через пару минут — опять улитка.
— Гриша, перенеси ее.
— Очень мне надо, — отвечаю. А про себя думаю: любовь к дикой природе требует жертв.
Глубоко вздохнув, Люба вытянула два пальчика, взяла улитку и отнесла в траву. Теперь так и ходим, смотрим под ноги, пересаживаем улиток.
Но выглянуло солнце, улитки попрятались, и мы потеряли бдительность. И — чуть не наступили на змею.
Она лежала поперек дорожки, небольшая, медного цвета, змейка, четверть метра в длину. Головка приподнята. Замерла. Тоже, небось, душа в пятки ушла. Или в хвост? Мы полюбовались, обошли ее стороной и продолжили путь с двойственным ощущением: то ли и впрямь змейка, то ли местные мальчишки муляжик подбросили. Не говоря уже о первичном ощущении от неожиданной встрече…
Навстречу три старушки. Мы, конечно, давай их пугать: мол, смотрите под ноги, на змею наступите!
Старушки перепугались, само собой, до смерти. Осмотрели нас, как следует, и пошли дальше. Туда, где змея.
