Помните эту, одну из самых популярных детских песен времен СССР? Такую светлую и жизнерадостную, но с глубоким смыслом.
Она по своему уникальна, так как текст для нее писали Аркадий Арканов и Григорий Горин для 8-летней тбилисской девчушки Ирмы Сохадзе.
Арканов приехали в этот город писать программу для Государственного эстрадного оркестра Грузии «Рэро», которым руководил Константин Певзнер. Певзнер представил литераторам юную Ирму Сохадзе, произведшую на них сильное впечатление своим исполнением известных джазовых произведений, в том числе блюзов Эллы Фицджеральд. Осенью того же года Ирме предстояли гастроли с оркестром Певзнера в Москве — в саду «Эрмитаж», и Горина и Арканова попросили сочинить детскую песенку, чтобы Ирма исполнила её на русском языке.
Цвет для песни был тоже не случайным, Арканов, Горин и Певзнер (который написал музыку к песни), сочинили ее за богато накрытым столом. Крепко выпивая. Поэтому им казалось все в ярких оранжевых тонах.
Получился замечательный продукт советского еврейского интернационала: киевлянина Арканова, москвича Горина и бакинца Певзнера.
Константин Григорьевич Певзнер (1924 — 1990)
Костя Певзнер родился в семье бакинских интеллигентов еврейского происхождения.
С детства тянулся к музыке и общению, был очень дружелюбен, но остер на язык. И дома, и среди знакомых, его называли Котиком.
В школе, не обладая музыкальной грамотой, Котик играл по слуху на рояле самые популярные в то время мелодии.
Позже Певзнер вспоминал:
В то время большим успехом пользовались джаз-оркестры Леонида Утесова, Александра Цвасмана, Эдди Рознера... Все они бывали на гастролях и в нашем Баку... И разве мог я подумать, что жизнь сведет меня со всеми этими людьми не иначе, как в совместной работе, а с некоторыми из них мы даже станем друзьями.
Котик был заводилой в любой компании. Девченки души в нем не чаяли.
После окончания школы, Костя собирался серьезно заняться музыкальным образованием, но пришла война.
В 1942 году был призван в армию.
Так как при прохождении комиссии был признан "годным к нестроевой службе без несения физического труда", нес службу в тыловых частях Закавказского фронта, в Нахчыване.
После демобилации в конце 1943 года, 19-летний Певзнер получает приглашение от ансамбля Дома флота Каспийской флотилии, которым руководил Тофик Кулиев.
Краснофлотский ансамбль Тофика Кулиева (так его называют) выступает на переднем крае, на Кавказском фронте, в Крыму, выезжает с концертами для частей Армии в Иране.
После окончания войны, Кулиев начинает композиторскую деятельность, а перспективному юноше советует идти поступать в Бакинскую консерваторию на композиторский факультет.
Собственно это была и мечта Певзнера, не хватало только рекомендаций.
Так Константин попадает в класс по композиции Кара Караева.
Даже не смотря на то, что группа у них была очень сильная. Например, с Певзнером вместе учился Рауф Гаджиев. Константин выделяется своим нестандартным подходом к музыкальной композиции.
В 1953 году, Певзнер выпускается из Консерватории, а уже в 1956-ом, ему звонят из Тбилиси.
Вот как этот момент вспоминает первый администратор оркестра «Рэро» Александр Самовский:
1956 год. Я позвонил Константину Певзнеру и рассказал, что в Тбилиси прилетел Эдди Игнатьевич Рознер, привез заказанную филармонией программу для эстрадного оркестра Георгия Габескирия, а вчера во время просмотра в помещении театра Руставели на какое-то замечание заместителя министра культуры Георгий очень резко ответил и в итоге был уволен. «Рознеру наутро назначили встречу с министром культуры Автандилом Гуния. И мы решили предложить завтра твою кандидатуру. Решай!
С 1958 года Константин Певзнер стал музыкальным руководителем ансамбля "Рэро" вскоре ставшим знаменитым на весь Союз.
Грузины сразу полюбили бакинца, называя с любовью Котэ.
Певзнер был большим, талантливым музыкантом, его уникальные творческие находки пользовались огромным успехом, а наградой был гром аплодисментов на концертах. Грузинским колоритом было пронизано все – и музыка, и литературный материал, и танец, и юмор. Котэ был больше, чем грузин.
Из воспоминаний Юрия Саульского:
Переезд из Баку в Тбилиси... имел важное значение в творческой судьбе молодого музыканта: здесь он становится одной из центральных фигур в жизни музыкальной эстрады города и вскоре организовывает и возглавляет государственный эстрадный оркестр Грузии – «Рэро», ставший во многом главным делом его жизни. В этом коллективе с его яркой, праздничной зрелищностью, с прекрасным использованием традиций грузинского романсового мелоса, с красивым звучанием джаз-оркестра, с программами, полными юмора, особенно широко раскрылся талант К. Певзнера как композитора, аранжировщика, дирижера, чрезвычайно точно ощущающего природу эстрадного концерта. Здесь очень интересно проявились и его качества педагога, воспитавшего целую плеяду эстрадных певцов Грузии... А сколько песен и оркестровых джазовых пьес было написано композитором для «Рэро»!
При этом, в круг друзей Повзнер оставался все тем же веселым остряком-Котиком.
Все, знавшие Певзнера, вспоминают его колоссальное обаяние, какую-то удивительно добрую ауру, потрясающий ум и такт в общении. И гигантское чувство юмора. Певзнер был непревзойденным рассказчиком нескончаемых анекдотов, исключительным тамадой, ярким импровизатором…
Его речь была неожиданна и парадоксальна, — вспоминает актер, музыкант и писатель Владимир Качан. — «Слушай, этот Маркс, интересно, как он ел? Наверное, с ним противно за столом было сидеть вообще: суп по бороде течет, он ее вытирает рукой, крошки в бороде застревают, он с тобой разговаривает, а там крошки». И все это изображается так, как будто он только что отобедал с Марксом, в середине обеда все-таки не выдержал, встал, вышел на улицу, встретил друга и выкладывает ему свои свежие впечатления.
Обратите внимание на чисто бакинскую постановку речи. Начиная со "слушай" и заканчивая глаголом в конце фразы.
Нани Брегвадзе:
Правда, и в годы учебы в консерватории, и потом я активно участвовала в самодеятельности Тбилисского политехнического института - пела. Художественным руководителем там был Сусо Тугоши, а музыкальным - одаренный композитор Константин Певзнер. Потом ему передали государственный оркестр "Рэро", и он меня пригласил к себе.
Вахтанг Кикабидзе:
В 1975 году меня попросил помочь руководитель госоркестра Грузии «Рэро», мой старший друг Константин Певзнер,
- ему уже трудно было одному возить на гастроли большой коллектив. Сделали шоу-программу «В кругу друзей Вахтанга Кикабидзе», я поехал с ними. Потом Котик (так звали Константина Певзнера друзья) заболел, скончался, я уже не мог коллектив бросить, и меня попросили стать худруком.
В 1974 году Константина Певзнера пригласили в Москву, стать музыкальным руководителем Государственного эстрадного оркестра РСФСР. Пригласил не кто-нибудь, а кумир его юности Леонид Утесов, который был художественным руководителем и основателем оркестра.
Певзнер заменил Утесова и на дирижерском месте.
Более артистичного музыканта я не видел, — вспоминал В.Качан. — Наверное, если бы я сидел в зале, то на солистов бы даже не взглянул, а глядел только на дирижера — Певзнера. Это был отдельный концертный номер, какой-то внутренний, с едва сдерживаемым темпераментом, танец.
Эпизод из жизни Утесова:
В тот день он рано утром купил газету и узнал, что вместо долгожданной высокой правительственной награды, которой отмечали не только самых лучших, но и самых угодных правительству артистов, — звезды и звания Героя Социалистического Труда, Утесов был удостоен какого-то ордена Октябрьской Революции, который был только недавно учрежден.
«Чуть не плача, Утесов вернулся домой и стал переживать, — пишет В.Качан. — Он продолжал переживать, что «его жизнь, его труд так низко оценили», когда пришли к нему мы. Певзнер стоял озадаченный… Наконец он взорвался: «Да что вы, ей-богу, жалуетесь, Леонид Осипович, честное слово! Зачем вам этот «Герой Социалистического труда»?! Вы представляете себе: доярке какой-то, хлопкоробу знатному, сталевару вручат сегодня этого «Героя» и — вам!!! Да вам даже унизительно получить такую банальную награду! Подумайте! А тут — орден Великой Октябрьской Революции! Котик подчеркнул «Октябрьской» так, чтобы тот понял: не январской, не апрельской, не Великой французской, а именно Октябрьской, то есть совершенно обалденной революции. «Эта «Гертруда» у каждого дурака вообще, а вы получаете такой орден вторым, — продолжал Котик, — и еще расстраиваетесь… Слегка обалдев от такого напора, но тем не менее все еще заинтересованно и ревниво Утесов протянул: «Да?.. А у кого первый?» И последовал мгновенный ответ: «У крейсера «Аврора».
Константин Григорьевич умер в 1990 году.
