Каждый арестант, получающий передачи, делится с сокамерниками. Обычно сидельцы объединяются в семьи (или «семейки») и все продукты распределяют поровну.
(часть 1 - https://dzen.ru/a/ZdsQ5BdZ2VlWNFqH)
Умные люди скрупулезно рассчитывают рацион от «дачки» до «дачки», от ларька до ларька. Но сытым в тюрьме человек бывает редко...
Боксёрчик искренне посоветовал Студенту, как спортсмен – спортсмену, не качаться в камере и аккуратней проводить утреннюю гимнастику. Давать телу физическую нагрузку в условиях недоедания неправильно.
И потом, в хате всегда недостаток свежего воздуха, связанный с перенаселением и плохой вентиляцией. Дашь лишнюю нагрузку на организм, легкие станут открываться шире и поглощать больше ядовитого воздуха. Весь спорт – только на прогулке.
Традиционное утреннее чаепитие подходило к концу, и гость успел познакомиться с остальными жителями камеры. Крепкий чай для зеков не просто напиток, а своеобразный символ.
Чай полезен, чаепитие сближает людей. Совместное распитие чая или чифиря (штука очень вредная, лучше сразу отказаться от употребления) позволяет находить товарищей по неволе.
И, хотя арестантская взаимовыручка – не пустые слова, Тимур нутром чувствовал, что в хате лишнему человеку никто не рад. Обычно в «Крестах» людей сидит больше, чем имеется спальных мест. В камере на шесть мест могло сидеть и десять, и двенадцать человек, и даже больше.
И это привычно. Сидеть вшестером в камере на шесть шконок – одна жизнь. Сидеть в той же хате семерым довольно взрослым людям изо дня в день – совсем другой коленкор. И кислорода меньше. Ждём смотрящего...
После чая верхние жители камеры перекурили и вернулись на место. Молдаванин вытянул с полочки над шконкой потрёпанную книгу, вооружил глаза очками, уселся удобней и принялся за чтение.
Новичок с удивлением обнаружил, что зек читает Тургенева «Отцы и дети». Надо же, какой культурный человек? Студент Валиев в своё время писал диктант на вступительных экзаменах в ЛГУ именно по отрывку из данного произведения.
Лёха, он же Спикер, хлопнул новичка по плечу, подтянулся к своей «пальме» (верхнее спальное место) и с загадочным видом вытащил и продемонстрировал финский нож, изготовленный в натуральную величину из хлебного мякиша.
Чем ещё раз подтвердил псевдоним и удивил гостя хаты до глубины души. До чего же игрушка была похожа на его изъятую финку…
Тимур с восхищением и бережно, что бы не сломать, взял правой рукой за ручку макета, пальцами левой провёл по воображаемому лезвию и сообщил мастеру по ножам:
– Мусора на обыске такую же финку изъяли. Жаль! Хороший человек подогнал...
Спикер улыбнулся. Молодому бандиту понравилась реакция новичка, и он только хотел что-то ответить, как раздался скрежет замка. Сиделец быстро приподнял матрас на втором ярусе и бросил в щель нож из хлеба. Молдаванин снял очки и положил книгу рядом.
Все в камере повернули голову в сторону двери, которая открылась, и в хату степенно, всё в том же спортивном костюме и чёрных кроссовках вошёл хмурый Савелий Симонов. Он же смотрящий с погонялом Сева. Дверь захлопнулась, вошедший поднял голову и заметил новенького. Улыбнулся, сделал шаг навстречу и протянул ладонь.
– Студент! Когда подняли?
– Сразу после твоего ухода, – доложил Молдаванин, выглядывая из ниши. – Что-то быстро вернули?
В хате стало ещё тесней. Восемь квадратных метров, рассчитанных на одного человека, заняли семь зеков. И плотность населения не достигла тюремного предела. Рекорд следственного изолятора «Кресты» остановился на цифре 18. Восемнадцати арестантов в восьмиметровой камере, где люди были вынуждены томиться в ужасающей тесноте и спать на нарах поочередно.
Матрасы стелили под нижней шконкой. Четыре яруса с одной стороны и четыре – с другой. Многие из подследственных не выдержали испытания «Крестами» и отправились прямиком на кладбище. Про «не воруй» мы уже говорили…
Сева взглянул на сокамерника:
– Я в отказ пошёл. – Затем махнул рукой, приглашая новичка присесть на шконку: – Падай сюда.
Студент присел и вытянул ноги. Смотрящий поднял голову и повысил голос:
– Так, бродяги, слушаем все. Студент остаётся в хате. Будем решать с местом. – Сева взглянул на новичка. – Рано тебя подняли. У нас через два дня Кныш уходит по этапу, и с вертухаями базар был, что тебя поднимут послезавтра. Поспешили они…
Главный вор задумался, камера молчала. Дисциплина и порядок в хате! Сева хлопнул ладонью по голове:
– Забыл совсем, с твоей сотни полтинник остался. В матрас вшит. Достать?
– Сева, пусть будет общим, – Порядочный арестант пожал плечами и добавил: – Мне адвокат ещё подогнала от подельника. Всё с собой.
После очных ставок с Олегом Блинковым, проведенных в зарешечённом следственном кабинете изолятора временного содержания, обвиняемый Валиев полностью отмазал земляка. А Блинкаус, ощутивший в полной мере разницу между волей и неволей, вышел на свежий воздух с единственно мыслью – отблагодарить товарища за полученную свободу.
Олежек начал бояться ещё при входе в районное управление внутренних дел, а при виде зелёной металлической двери с решёткой в подвал изолятора его ноги сразу ослабли и не желали двигаться вниз по лестнице. Адвокату пришлось кулачком подтолкнуть клиента в спину. Так и спустились – впереди следователь, за ним Блинкаус и адвокат сзади.
И до конца следственных действий гражданина Блинкова не отпускали лихорадочные мысли, что он вместе с земляком навсегда останется в зелёных стенах временной тюрьмы. В результате сиделец имел постоянный грев, а его адвокат всегда знала, где можно получить бутылку приличного вина всего лишь за «большое человеческое спасибо».
Камера напряглась! Нищий сокамерник – одно дело. Обеспеченный новичок, готовый делиться на общее – уже совсем другая масть. И кислорода для приличного арестанта не жалко. Каждый должен, по возможности, заботиться об Общем.
Молдаванин, сидевший напротив, одобрительно кивнул. Сверху послышалось шуршание. С верхнего яруса ловко спрыгнул Спикер, присел к соседу и оказался лицом к смотрящему:
– Сева, я, в натуре, могу с пацаном по очереди кантаваться.
– Ночью колобродить начнёте, нам, старым ворам, спать мешать. – Савелий улыбнулся решению вопроса и взглянул на Тимура. – Запрыгнешь на «пальму»?
– Легко! – Новичок аккуратно стукнул кулаком сокамерника по коленке. – От души, Леха. Не забуду.
– Сева говорил, что ты мастер по боксу? Махаться научишь?
Смотрящий встрял в разговор подрастающих бандитов:
– Вам, молодым, лишь бы махнуться лишний раз. Скоро прогулка, там и разомнётесь. – Затем перевёл взгляд на новичка. – Слушай сюда. Ты попал в «чёрную» хату. Спортсменов здесь нет, мужиков и «первоходов» тоже. Студент, ты здесь первый без судимостей. В моей хате все арестанты порядочные и все равны, «дальняк» моем по очереди. Разумеется, без меня. И ничего стремного в этом нет. Стремно будет, когда завоняет на всю хату. Всё понял?
Заключенный знал, что туалет в камере называется «дальняк», а вовсе не «параша», как считают многие за кирпичными стенами. Валиев мельком взглянул на перегородку и кивнул.
Сева продолжил:
– Чай, продукты и сигареты общие. За всё отвечает Молдаванин, он у нас – «чайник».
Тимур недоумённо перевёл взгляд от Севы к соседу напротив.
– Не понял. Молдаванин – Чайник?
Хмурый уголовник, сидящий напротив, молча поднял голову, Савелию пришлось объяснить народу:
– Наш Студент из «автоматчиков» будет. Вроде и статьи приличные, но по теме сечёт как малолетка на первом скачке. Всё надо толковать. Слушай сюда.
Смотрящий развернулся и буквально в двух словах объяснил, что в тюрьме тех людей, которые берут на себя обязанности, связанные с сохранением запасов чая и обеспечением им других осужденных, называют «чайниками».
Конечно, с точки зрения вольного лексикона это немного странное слово, так обычно называют новичков в каком-то деле, но в местах лишения свободы оно имеет совершенно другой смысл. На этом вступительная часть ознакомительной лекции закончилась. Век живи – век учись!
Студент кивнул и обратился к старшему:
– Сева, со мной ещё Черныш заехал. Остался в «собачнике». Его бы к тамбовским пристроить?
– Поговорю с цириками. Сделаем!
Новый жилец улыбнулся и, подтащив сумку, которую назвали «баулом», к столику, начал делиться «на общее» под заинтересованными взглядами всей хаты. Палка копчёной колбасы (Марго подогнала), две пачки масла, лук, чеснок и лимоны перекочевали в пакет, подвешенный к окну. Там прохладней и свежей…
Чай, конфеты, печенье и блок сигарет спрятали под шконкой Молдаванина в специальной коробке, названной «бегемотом».
Тимур вытащил из баула книги и принялся складывать на столик под телевизором: немного потрёпанного Александра Дюма «Граф Монте-Кристо» и «Три мушкетёра» (адвокат подарила из личных запасов) и Уголовный Кодекс с Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР. Последние книги были новыми и толстыми – с комментариями. Тоже защитник подсуетилась за те же деньги Блинкауса.
Молдаванин тут же водрузил очки и с вопросительным взглядом указал пальцем на приключенческую классику. Студент кивнул, и «Граф Монте-Кристо» перекочевал на шконку камеры следственного изолятора «Кресты».
А это вам не замок Иф французского острова-тюрьмы. Здесь всё по взрослому! За «жмурика» себя не выдашь и через Финский залив не переплывёшь. Хотя из «Крестов» тоже бежали…
Смотрящий тут же предложил попить чая за встречу. Вроде только что употребили благородный напиток, но народ с охотой потянулся вниз. Чай – это святое, чай сближает! Хотя, куда уж ближе?
Да и свежих конфет с печеньем новичок подогнал. Попьём перед прогулкой, поговорим за волю вольную с прибывшим пацаном. За чаепитием Студент усвоил несколько полезных слов: хапок (кружка), крынка (чашка) и весло (ложка).
Единственная за тюремные сутки утренняя прогулка длится ровно один час. Из камеры, как правило, должно выйти минимум два человека. В тюрьме отношение к прогулке разное.
Кого-то надо уговорить пойти за компанию, а кто-то ходит всей хатой дышать свежим воздухом, но в камере обязательно должен остаться, как минимум, один ответственный заключенный, который следит, чтобы не было никаких провокаций со стороны администрации.
В отсутствие жильцов вертухаи могут запросто обшмонать помещение. В этот раз добровольцем остался Молдаванин с приключенческой книжкой в руках.
***
Небольшой тюремный двор с растянутой на всю прогулочную площадь решёткой над головой. Красные кирпичные стены вокруг. Хорошо слышен шум проезжающих мимо машин по Арсенальной набережной. Вверху ветерок и весеннее солнце. Внизу, под решёткой только свежий воздух. Без постоянного тюремного запаха…
Сидельцы шагают туда-сюда, проветривают лёгкие. Во время движения многие по тюремной привычке держат руки за спиной. Кто-то пытается бегать кругами, кто-то отжимается от бетонного пола.
В тюрьме чрезвычайные условия, организм переходит в экстремальный режим, и насиловать его лишними физическими нагрузками лучше не надо. В «Крестах» в основном заняты выживанием.
Для любого арестанта важен правильный психологический настрой. Устойчивая нервная система гораздо лучше любой физической формы. Главный принцип нормальной жизни в тюрьме – не конфликтовать с сокамерниками, всегда быть аккуратным и доброжелательным.
Последнее доброе слово всегда остаётся за тобой. В самом крайнем случае можно убедить оппонента и кулаком. И будет тебе респект и уважуха от всех сидельцев хаты. И не только хаты, но и всей тюрьмы.
Поэтому надо максимально использовать прогулочный час и снять лишний стресс. Кто тут просил научить махаться? Студент со Спикером отошли в угол двора. Тренер и ученик. Первое занятие начали с кулака.
– Лёха, слушай сюда. Начнём с разминки пальцев и кистей рук. Позже научу вкладывать свой вес в удар. А первым делом будем учиться беречь пальцы, руки и голову. Удар должен быть правильным, кулаки надо держать вот так…
Если бы не толстая решётка над головой, Валиеву могло показаться, что он в очередной раз учит своих солдат классическим приёмам бокса в стенах пустого ангара войскового стрельбища Боксдорф.
Но, стоило поднять голову и посмотреть сквозь металлическую решётку на караульные вышки, как суровая действительность возвращала молодого человека в стены следственного изолятора. Боксёр тяжело вздохнул. Хотелось на волю…
Пошли только шестые сутки из заявленных тридцати. Хотя адвокат обещала вытащить через две недели, максимум – через три. Тренер проконтролировал разминку ученика:
– Спикер, сколько здесь паришься?
– Пятый месяц пошёл, моя делюга уже в суде. – Лёха перестал крутить головой, разминая шею, и посмотрел на сокамерника. – Слушай, Тимур, давай на прогулке по именам. Достали в хате с погонялом.
– Нормальная погремушка. Звучит прилично. Я бы даже сказал – солидно! – Улыбнулся Валиев и спросил: – За что сидим?
Алексей, он же Спикер, посмотрел на сокамерника.
– С какой целью интересуемся?
– Ты мои статьи знаешь, я твои нет.
– Я одному хмырю морду сильно порезал. Статья 108, часть 1.
– Неизгладимое обезображивание лица?
– А ты откуда знаешь?
– Ты мои книжки видел? Сева ничего не говорил?
– Говорил, что грамотный и базаришь красиво.
– Я в прошлом году университет закончил. Юридический факультет.
– Так ты, мент, получается? – Ученик от удивления перестал крутить локтями, разминая плечи, и уставился на тренера.
– А ты, Леша, базар фильтруй! У нас на посёлке за такие слова морду бьют…, – медленно произнёс сокамерник и, приблизившись к собеседнику, добавил с ухмылкой. – Могу тебе прямо здесь челюсть сломать. Ляжешь на пол «с обезображенным лицом». А у меня одной делюгой больше станет. Ты мои статьи помнишь?
– Всё, проехали! – Алексей сделал шаг назад. – Не подумал. Быка запорол… (повёл себя неправильно).
– И это гут.
– А ты из каких посёлков?
– Южный Урал. Шахтёрский посёлок.
– Далековато... А я с Карелии буду, из деревни. И вообще мы – ингерманландцы.
– Не понял! Немцы, что ли?
– Нет, такая народность. Ещё нас называют ленинградскими финнами или «инкери». – Спикер улыбнулся. – Нас мало, но мы в тельняшках!
– Деревенский, значит? Леха, ну, чё стоим, в натуре? Погнали наши городских!
Сокамерник продолжил повторять за опытным бойцом движения разминки шеи, пальцев, локтей и плеч. Боксёр показал, как надо правильно держать кулаком при ударах прямой рукой, затем сбоку и снизу.
Ученик оказался добросовестным и старался повторить в точности все движения личного тренера. Оба сидельца остались довольны прогулкой. Подышали, позанимались, поговорили. Выпустили пар и зарядились морально. Да и народ вокруг наблюдал с явным интересом.
Арест, пребывание в следственном изоляторе, неопределённость в дальнейшей судьбе – все эти факторы влияют на психику. Арестант Валиев вдобавок ко всем проблемам тюрьмы был вынужден постоянно скрывать свою сущность и тщательно «фильтровать базар». Проживать две жизни в тюремной камере – двойной стресс...
Молодому человеку помогали детство в посёлке рядом с зонами и юность в армейских сапогах в плотном контакте с Особым отделом воинской части и сотрудником госбезопасности в штатском. Школа жизни!
Через два дня Кныш ушёл по этапу, а у новичка появилось личное пространство в хате. Да и Сева мазу держал. Жить стало легче, жить стало спокойней. И ещё сиделец обратил внимание на то, что людей, сильно обеспокоенных самосохранением, своим здоровьем, внимательных к себе и берегущих себя – в тюрьме не ценят.
Уважают тех, кто делится, кто стоит за «общее благо», а не только за себя лично. «Общее, Людское» – всегда должно преобладать над собственным. Диалектика!
И всё же Савелий оказался психологом и не просто так затянул первохода в свою камеру.
Тимур внёс свежее дыхание в замкнутое воровское общество.
Во-первых, у него приличные и серьёзные статьи. Во-вторых, держится уверенно, имеет адвоката и поддержку с воли, при деньгах и всегда готов уделить кусок сокамерникам.
И, в третьих, былинник оказался не таким, как все остальные сидельцы в камере – не только сам слушает, но и рассказывает об армейской жизни за границей нашей необъятной Родины, отвлекая бродяг от стен и решёток следственного изолятора...» Роман Тагиров.
(продолжение - https://dzen.ru/a/ZebqFB4dljuwmlJj )
