Начинаем новую главу, которая в книге останется под названием «Кресты», а здесь в блоге назовём новые части – «Тюрьма». Что в принципе одно и тоже, но «Кресты» уже были.
Поехали:
«…Всё тот же милицейский ВАЗ-2106 вёз тех же пассажиров по знакомому маршруту: Загородный проспект, Владимирский проспект, пересекли Невский и проехали мимо Большого Дома по Литейному проспекту.
(начало - https://dzen.ru/a/ZcjNyk75bG3jixtL)
На мосту уральские гости закрутили головами. Крейсер «Аврора» слева… Кресты справа… Нева! Красотища!
Валиев, слушая восторг земляков, размышлял над вечной темой – про тюрьму. Сотрудник милиции, отработавший полгода в отделе дознания и месяц в уголовном розыске, помнил, что во временном изоляторе он пробудет максимум десять суток – вначале его закроют на 72 часа, затем у следователя останется право продлить задержание до десяти суток.
И если ему предъявят обвинение, и прокурор даст санкцию на арест, то он поедет в следственный изолятор и надолго. В Питере их два: Кресты на Арсенальной набережной и Лебедевка на улице Академика Лебедева.
И оба находятся рядом с УВД Калининского района, расположенном на улице Минеральная, дом 3. Тимур успел провести рекогносцировку местности по карте на стене кабинета РУОП.
Проезжая по набережной мимо комплекса зданий Крестов, построенных из красного кирпича, потенциальный гость гостиницы с навязчивым сервисом задумался о первом заходе в камеру изолятора. Сотрудник милиции знал, что сейчас так называемая «прописка» в местах лишения свободы не применяется. И тем более в изоляторе временного содержания, где народ меняется по несколько раз в сутки.
Максимум – могут кинуть под ноги полотенце. Или поинтересуются – кто ты по жизни? Все зеки в момент знакомства, по умолчанию, воспринимаются сокамерниками нормально, а какие-то изменения в положении арестанта происходят позднее: как в сторону «роста», так и в сторону «падения» личности. И в первые дни на отношение к арестанту влияют только его статьи и статус в тюремной иерархии. Кто он по жизни?
Впрочем, тонкости будут! И проявятся в тот момент, когда человек только зашёл в изолятор, и его никто не знает. Так называемых «первоходов», которые не связаны с криминальным миром, и попали в изолятор за случайное преступление, ждет беседа с главным по камере. Будет ли такой сиделец в районном ИВС, лейтенант пока не знал и решил действовать по обстоятельствам.
Всё, как в армии: спокойно и четко формулируем мысли, не болтаем лишнего (болтун – находка для стукача) и твёрдо пресекаем шуточки в свой адрес. Вплоть до мордобития. Добра и мира от тюрьмы ждать не надо. И не так страшен Шайтан, как его малюют по телевизору…
Дежурную часть районного УВД заранее предупредили о доставке арестанта из Регионального управления. Северная столица медленно, но верно захватывала лавры звания «бандитской столицы», и командированные сотрудники внутренних дел со всех концов необъятной Родины успели примелькаться на невских берегах. Дежурный майор снял трубку с пульта, позвонил в ИВС и нажал кнопку входа первой двери. Металлический скрежет пригласил уральских гостей внутрь.
Небольшой коридор, кнопка звонка у второй двери с маленьким окошком, ожидание, звук электронного замка и лестница в подвал. Третья дверь, глазок и лязг механического засова. Тимур в наручниках за спиной перешагнул порог изолятора временного содержания УВД Калининского района города Санкт-Петербурга. Ну, здравствуй, неволя!
Уральских милиционеров ждали, и челябинцы оправдали надежды районной службы охраны и конвоирования заключённых. Бутылка «Распутина» 0,7 литра тут же водрузилась на пустой стол. Стесняться некого, двери надёжно заперты, и здесь все свои.
Голографическая наклейка на этикетке весело подмигнула всем подряд. Прапорщик милиции, сержант и два младших сержанта, все как один здоровые и под два метра ростом, заулыбались. Уральцы не постояли за ценой! Не подвели опорный край…
Правильный подход к делу. А где наш клиент? Старший караула получил в руки постановление следователя прокуратуры и повернулся к доставленному:
– Хулиганить не будешь?
– Никак нет.
– Он у нас смирный... – Челябинский опер Саша решил не распространяться об инциденте в коридорах РУОП, расстегнул наручники и для ускорения оформления земляка на нары поддержал его положительную сторону: – Кстати, Валиев тоже прапорщик. В Германии служил!
– Прапорщики – золотой фонд ЗГВ, – улыбаясь задержанному, сообщил сержант.
– Я в ГСВГ служил, – уточнил Тимур и добавил: – Дрезден, мотострелковый полк.
– А я в Котбусе. Отдельный десантно-штурмовой батальон. – Сослуживец по Германии придвинулся ближе к столу.
– Так, однополчане, работать будем или по армии ностальгировать? – Прапорщик охраны напомнил о конвойной службе и взглянул на представленные документы. – Ни хрена себе, коллега! У него тут и убийство, и бандитизм. И ещё торговля оружием в придачу. Когда успел?
– Я не при делах, – признался задержанный и по очереди осмотрел сотрудников в форме. – Уральские начальники, в натуре, рамсы попутали!
– Слышишь, как разговаривает? – Прапорщик повернулся к сержанту. – А ты – ЗГВ-ГСВГ. Сразу видно – бандит. Куда его?
– А я курить бросил.
Валиев перебил сомневающегося конвоира, вытащил из кармана пачку сигарет и положил рядом с бутылкой. Конвой переглянулся. Какой сегодня удачный день для личного состава изолятора – и старец Распутин здесь, и сэр Мальборо сегодня в гостях. Молодцы, уральцы!
– Тогда отправим к Севе, – решил прапорщик милиции. – Снимаем ремень, галстук и выдёргиваем шнурки из ботинок. И все запрещенные предметы на стол.
– Мы обшмонали клиента перед доставкой. – Старший оперуполномоченный поднял руку, взглянул на часы и ускорил процесс. – Клиент чист. Всё, Валиев, давай не скучай тут без нас. На днях увидимся.
– Надоели вы мне оба, я бы вас никогда не видел, граждане начальнички! – сообщил с ухмылкой гражданин.
– Никогда не говори – «никогда». – Опер Рома, весь в предвкушении праздничного стола, с улыбкой похлопал земляка по плечу.
– Бери свою воду. – Старший конвоя решил лично выразить благодарность челябинцам и лично сопроводить залётного сидельца. – И вперёд!
Сержант с ключами пошел первым, за ним задержанный с большой бутылкой минералки в правой руке, замыкал шествие прапорщик. Небольшой коридор, выкрашенный в зеленый цвет и три серые двери. Бывший десантник (а бывшей десантуры не бывает…) сноровисто открыл два замка и распахнул тяжёлую металлическую дверь с «кормушкой». Дохнуло спёртым воздухом. Милости просим, заходите, гости дорогие!
Валиев, получив лёгкий толчок в спину, зашёл в камеру и оказался в просторном полуподвальном помещении перед сплошными нарами вдоль противоположной стены. Узкие зарешечённые окна сверху под самым потолком давали свет на всю камеру. Белые ночи…
Зелёные стены, зелёный потолок. Слева от двери туалет системы «очко» и рядом приваренный наглухо к стене металлический умывальник. Вот и все условия. Вверху горели две тусклые лампы, наглухо закрытые стеклянным колпаком.
На деревянных нарах сидели и лежали примерно с десяток пацанов. Все, как один, в спортивных костюмах различных фирм, расцветок и качества. Спортсмены разом повернули головы в сторону открывшегося выхода на волю. От окошек потянуло сквозняком. Сержант остался у стены коридора, рядовые заняли позиции у входной двери на лестницу. Всё строго по инструкции.
Прапорщик зашёл следом за узником и сказал, повернувшись в правый угол камеры:
– Сева, пассажир к тебе.
– У нас и так тесно, начальник! – С нар степенно поднялся мужчина в чёрном костюме «Адидас», по возрасту явно старше остальных сокамерников. – Куда мне его?
– Побойся бога, Сева… – Добродушно ухмыльнулся старший конвоя. – В соседней хате спят по очереди.
Старший по камере показал, кто здесь вожак стаи, и спокойно вернулся на нары. Дверь с лязгом захлопнулась. За спиной новичка дважды щёлкнули замки. Каждый на два оборота.
Обычная жизнь, в которой всё так привычно, осталась по ту сторону металлической двери. Даже с руками, застёгнутыми за спиной, в той жизни всё было знакомо и понятно. С этого момента жизнь молодого человека разделилась на то, что было «до», и то, что «здесь и сейчас»…
Вынужденные постояльцы беззвёздной гостиницы уставились на нового соседа в светлом плаще, костюме без галстука, брюках и туфлях без шнурков. Тимур пробежал глазами слева направо: восемь парней и все желающие продемонстрировать принадлежность к бандитской среде.
Смотрят так, с воровским прищуром. Как в кино про мафию. В правом углу двое, что постарше, заняли примерно одну треть нар. Этим уже показывать ничего не надо. И так понятно – старшие по хате. Остальные сгруппировались на оставшейся территории.
В голове задержанного мелькнула поздняя мысль: «Надо было ещё в общаге переодеться в спортивное… Да, кто бы разрешил?». Новичок переложил пластиковую бутылку минералки из правой руки в левую и негромко произнёс:
– Добрый вечер.
Уральский пацан знал, что в любой тюремной камере существуют свои правила приличия. Может быть, это покажется странным, но граждане в изолированных помещениях стараются вести себя нормально. И тут вопрос не то чтобы в воспитании…
Вопрос в выживании! Любой осужденный стремится избегать конфликтных ситуаций с сокамерниками, поэтому в местах лишения свободы в основном работает принцип мирного сосуществования.
Конечно, всякое бывает, но в большинстве случаев зеки ведут себя вполне дружелюбно по отношению друг к другу, и стараются не допускать конфликтов, особенно, если нет серьезного повода.
Многие, оказавшиеся впервые в стенах изолятора, этого не знают, начиная с порога воспринимать сокамерников, как потенциальных врагов. И, тем не менее, сидельцы могут создавать провокационные моменты, касающиеся, в первую очередь, первохода. Дело даже не в том, что неопытному человеку хотят с ходу навредить. Никоим образом! Отнюдь…
Никто не будет этого делать просто так, без повода и для прикола. Если только ты не попал к малолетним преступникам, у которых в голове гуляет воровская романтика и зашкаливает тестостерон в крови. У взрослых совсем иная позиция – более опытные зеки испытывают новичка на прочность и проверяют его моральные качества. Например, могут попросить оказать какую-либо услугу. Если новичок легко согласился и быстро выполнил – значит, его можно использовать впредь на постоянной основе.
Опытные зеки вообще отличаются тем, что могут «срисовать» психологическое состояние практически любого человека, и верно оценить перспективы взаимодействия в изолированном помещении.
Кто-то этому учится в ходе совершенных преступлений, за которые, собственно, и сидит, кто-то приобретает подобный навык, находясь в местах лишения свободы. И основную роль в отношениях между сидельцами играют авторитеты, то есть, «смотрящие» и их приближенные.
Но, и тут есть свои нюансы. В тюрьме вообще редко к кому обращаются на «вы», это считается не совсем приличным с точки зрения культуры мест лишения свободы – предполагается, что в изоляции все равны и приветствуется обращение только на «ты». Своя тюремная демократия, так сказать…
Вообще, в изоляции от общества, в отличие от реальности по другую сторону тюремных стен, принято говорить немного по-другому. Например, вместо «спасибо» произносится «благодарю». Вежливое слово «пожалуйста» заменяется не всем понятным «по возможности».
Не надо протягивать руку при первом же знакомстве. Вновь прибывший зек не может знать, с кем можно здороваться, а с кем нет. В местах лишения свободы существуют такие отбросы, к которым даже подходить не рекомендуется, не говоря о рукопожатии.
Запрещено плевать на пол. Вообще, плевать в камере, да и в любом другом помещении нехорошо из-за проявления банального неуважения к окружающим, а также исходя из вопросов санитарии. В изоляторах с некультурной привычкой связана ещё одна верная примета – если кто-то плюнет на пол, то скоро «подселят» какого-нибудь нежеланного сокамерника. Например – «стукача».
А не стукачёк ли новенький? Да и одет он как-то странно для приличного арестанта? Мусорам для полной картины не хватало только нацепить засланному казачку красную повязку на рукав плаща. Старший камеры сидел на краю нар, широко раздвинув ноги в белых кроссовках. Руки сложены на груди, правая ладонь на левой. Пальцы, отбивающие какой-то ритм, привлекли внимание новичка. Валиев заметил татуировку на фаланге среднего пальца, но из-за расстояния не мог определить «масть» её обладателя.
Вожак поднял голову и многозначительно сообщил:
– Для кого-то и добрый. Для тебя – не знаю. У нас обычно обзываются при заходе.
– Тимур Анварович. Статьи 77, 102 и 218.
– И откуда ты такой нарисовался?
Взгляд сидельца продолжал сверлить новичка. Рядом сидящий здоровый белобрысый парень недобро ухмыльнулся. Новичок, разглядывая обоих, спокойно ответил:
– Город Копейск Челябинской области.
– Копейск? – Старшие переглянулись. Тот, которого назвали Севой, сообщил. – Слышал, зоны у вас знатные. А я вот всё по архангельской губернии кантовался.
– 102 и 218 – это понятно. А про что у нас 77? – Влез в разговор белобрысый здоровяк.
– Про бандитизм.
– Подойди сюда, – сказал старший хаты, положив руки на колени и выпрямив спину.
На всю хату прозвучала вроде относительно невинная просьба: «Подойди сюда»…
Остальные сокамерники наблюдали за новеньким в плаще. Молодые бандиты недавно перешли порог совершеннолетия и оказались в одной камере с Севой. Всем было немного за восемнадцать. Сейчас, в зависимости от того, как новичок отреагирует на просьбу смотрящего, сидельцы сделают первые выводы о его личности. Кто он по жизни?
Что делать, если в тюрьме тебе сказали «подойди сюда»? Немедленно рвануть с улыбкой до ушей, протягивая ладонь – значит, совершить первую ошибку при общении в закрытом обществе. Для начала нужно оценить того, кто это сказал. Если зовущий ничем не выделяется, то есть не относится к категории уважаемых людей, то лучше не выполнять просьбу сразу, а поинтересоваться, для чего зовут. Дальше уже по ситуации...
Например, если сокамерник предлагает вместе попить чайку, то почему бы и не подойти. В настоящий момент предлагать чай никто не собирался. Но, произнёс «подойди сюда» главный зек в камере. С ним лучше не спорить, но и бояться не надо. Заезд нового человека в камеру – вопрос серьёзный, и лучше подчиниться словам непростого заключённого.
Новенький сделал секундную паузу, подошёл вплотную и мельком взглянул на татуировку. Опытный сиделец перехватил взгляд, кивнул на руку и спросил:
– Что скажешь?
Ещё в далёком детстве пацанята на спор отгадывали нательные рисунки отдыхающих блатных на пляже близлежащего озера Курочкино. Новичок задержал глаза на перстне и ответил.
– Туз крестей. Масть чёрная. Уважаемый человек.
Старший поднял голову.
– Меня Севой кличут.
Тимур кивнул и непроизвольно улыбнулся. Сева тут же насупился:
– Я сказал что-то смешное?
– Сева, всё путём…, – спокойно объяснил улыбку новичок, переставляя ноги чуть шире. – У меня кореш был – Андрюха Сейферт. На посёлке его знали больше, как Сефа.
– Нормальный пацан? Почему был? – Бродяга заинтересовался совпадением уголовных кличек.
– Когда Сефу приняли по малолетке, нас не сдал. А сейчас в Германии живёт. И уже не Андрюха он, а – Andreas. И не Сефа совсем, а – Herr Seifert. Инженер по компьютерам.
– Ну, тогда меня звать-величать Савелий Симонов. Я с Лиговки. – Сева остался доволен сравнением с немецким инженером. – Присаживайся.
– Айн момент!
Новенький поставил пластиковую бутыль на нары, снял плащ, аккуратно свернул и положил рядом. Затем начал вытаскивать из каждого кармана пиджака по пачке сигарет и складывать в столбик. Народ в камере придвинулся ближе. Валиев сложил четвёртую пачку.
– В общак!
– А ты сегодня удачно заехал…
Сева снял верхнюю «Мальборо», открыл и протянул новичку.
– Не курю.
– Это правильно. А у нас второй день напряг с куревом, – сообщил старший, щёлкнул зажигалкой, с удовольствием вдохнул порцию никотина и протянул пачку сокамерникам. – Курим по двое.
Рядом сидящий здоровяк первым вынул сигаретку, разулся, встал на нары, подошёл вплотную к стене с окном у самого потолка и закурил, подняв голову и выдыхая дым в сторону решётки. Остальные спортсмены принялись терпеливо ждать очереди. Сева знал, что если сейчас закурить разом, значит соорудить для всех хорошую газовую камеру.
Главный вор взглянул на новичка.
– Правильно зашёл. Уже приходилось на крытке тосковать?
– Так по мелочи. Краями прошёл. Пару раз на КПЗ по малолетке, да в армии немного в дрезденском следственном изоляторе.
– Ни хрена себе. Так ты у нас из «автоматчиков» будешь? Погоняло есть?
– Нет. И вообще-то я – оператор-наводчик БМП-2.
– По нашим понятиям, всех, кто выполнял приказы власти и держал в руках автомат, так и зовём – «автоматчики». А что такое БМП-2?
Бывший начальник войскового стрельбища Боксдорф задумался. Как объяснить не «автоматчику» особенности тяжелой боевой техники мотострелкового полка?
– Небольшой танк с автоматической вертолётной пушкой. В заднем отделении помещаются до восьми автоматчиков. И пулемётчиков.
– Ни хрена себе! – Сиделец покачал головой. – И ты умеешь стрелять из этой самой вертолётной пушки?
– Сева, я из всего умею стрелять. Все шесть лет на полигоне прослужил. В Германии, под Дрезденом. Считай, каждый божий день стрелял. Кроме выходных.
Савелий замолчал и задумался. Белобрысый докурил, освобождая место следующим страждущим, вернулся на нары и похлопал новичка по плечу:
– От души, Тимур! Меня Боксёрчиком зовут.
Валиев кивнул и сделал вывод, что слово «от души» вполне заменяет «большое спасибо». Век живи – век учись. Особенно в камере, если хочешь жить нормально. Благодарить в изоляторе привычными словами не всегда хорошо. И даже если кто-то в камере скажет «спасибо», то ничего плохого не случится, но сидельцы могут понять не совсем правильно. Вполне обычные слова, такие как «спасибо», «пожалуйста», «извините» и другие интеллигентные пожелания и просьбы в местах лишения свободы воспринимаются, как излишнее проявление вежливости вместе с желанием поставить себя выше других сокамерников, например, по уровню развития.
Это не одобряется, и зеки заменяют общепринятые на воле слова альтернативными выражениями. И одно из них звучит так, как сейчас сказал сокамерник Боксёрчик – «от души». Получилось сокращенно от «благодарю от души». То есть «ты мне помог, я тебе очень благодарен, и благодарность моя искренняя». Вроде как идет от чистого сердца. И видимо Боксёрчик действительно покурил с удовольствием от всей своей загадочной души. Хотя, курить вредно для здоровья. Тем более боксёру…
Новичок взглянул на спортсмена и спросил:
– Боксом занимался?
– Было дело. Я из Вырицы, посёлок под Питером, там у нас своя секция бокса была, – ответил спортсмен и замолчал.
Боксёр с шахтёрского посёлка заинтересовался до боли знакомой темой и приготовился слушать. Рассказ коллеги по спорту оказался коротким. Спортсмен вздохнул, вспоминая лихую молодость.
– Да уйти пришлось из бокса после одной драки на танцах в клубе. Я там двум залётным челюсть сломал. – Здоровяк сверху посмотрел на новичка, который понимающе кивнул. Сокамерник продолжил: – По малолетке условно дали, а из зала попросили. Тогда менты контролировали секцию жёстко. Не стал тренера подставлять.
– Дела…, – протянул Тимур и сообщил в ответ: – А я до армии КМС выполнил в весе до 48 кг.
– Иди ты! – Боксёрчик повернулся к родной душе.
– Серьёзно. Призвали в спортроту, думал «мастера» в войсках сделаю, да вот в первую же ночь в армии сцепился с ефрейтором. И в итоге тоже самое: сломанная челюсть и прощай спортзал…
– Ни хрена себе! В Ленинграде боксировал?
– Да всё как-то мимо получалось. Москва, Липецк, Измаил, Казахстан, Узбекистан, Дагестан, весь Урал объехал. А вот с Ленинградом никак не получилось, – боксёр перечислил места спортивной славы.
– А я краем уха слышал о вашей школе бокса, но ни разу в Копейске не был. Там же каждый год всесоюзный турнир проводили?
Копейчанин улыбнулся:
– Давно уже проводят, с 1968 года. Называется: «Имени танкиста дважды Героя Советского Союза Семёна Васильевича Хохрякова». По-простому – «Хохрячка». Я там и выполнил КМС.
– А я так и остался с первым разрядом. – Печально улыбнулся в ответ ленинградский спортсмен и протянул ладонь. – Толик Тарасов.
Валиев кивнул и крепко пожал руку.
– Слышь, боксёр, а сам-то кто по жизни будешь? – В разговор неинтеллигентно вмешался главный сиделец. Ему положено…
– Недавно пожарным работал. Пока не сократили, – почти честно ответил новенький.
– Ни хрена себе! Пожарник что ли? – удивился Сева.
– Ну да, пожары тушил. Поселок Медвежий Стан, ВПЧ-23. – В этот раз бывший пожарный решил не вступать в дискуссию со старшим по поводу отличия пожарников от пожарных.
– Людей спасал? – решил поучаствовать в опросе Боксёрчик.
– Не пришлось. Один раз только кота вынес из дымящего подвала. – Валиев вспомнил личный подвиг на пожаре.
– Спас животину… – Савелий кивнул и задал вопрос с намёком. – При красных погонах был?
– Сева, а ты видел пожарных без погон? И мы ещё каждый раз на красной машине выезжали! И пожары тушили! – с нажимом произнёс бывший старший пожарный ВПЧ-23 города Ленинграда.
– Дыши ровно! Хотя и статьи у тебя серьёзные и заехал ты в хату правильно, но ни хрена ты не похож на братана. Ты, какой-то…
Главный сиделец замолчал, подбирая нужное выражение. В тюрьме очень ценится слово! Слово в тюрьме ценится чуть ли не больше всего. Старшему по хате, впрочем, как и всем остальным сидельцам, приходилось постоянно следить за речью (фильтровать базар), чтобы при любом раскладе оставаться при своём мнении.
– Какой? – Новичок всё же решил утвердиться в сообществе и начал сам задавать вопросы.
– Культурный. – Сева подобрал подходящее слово и оглядел гражданина в костюме с ног до головы.
– Братан, без обид, но и глаза у тебя какие то не такие… – Второй зек спокойно смотрел новичку в лицо.
– Ни хрена себе! И какие у меня глаза?
– Ментовские.
– Охренеть, не встать…
Засекреченный лейтенант милиции откинул руки назад, посмотрел на закрытую дверь и задумался…» Роман Тагиров.
(продолжение - https://dzen.ru/a/ZdyqDAXloHaYMbPA )
