— День города, — терпеливо напоминаю я. — Твои рваные джинсы не прокатят. Нужно выглядеть…
— Не пойду я на вашу эту мажорскую тусовку! — перебивает она и округляет глаза. — И… ты вообще цены видел? Вот это, что это вообще?
"Вынужден влюбиться"
Часть 9. Холодный
— А теперь слушай сюда, — жестко говорю я, когда мы выходим из зала и спускаемся по лестнице.
Характер у нее, видите ли. Меня категорически не устраивает, что она позволила себе стриптиз на публику. Если уж приперло ей покрасоваться в моем обществе, пусть как-то сдерживает себя, что ли.
— Чтобы больше такого не было. Хочешь играть мою девушку – веди себя прилично. Знаю я твои закидоны, видел. Теперь давай без этого.
— Ты мне еще условия будешь ставить?! — взвивается она, вытряхивает свою руку из моего захвата, застывает на предпоследней ступеньке.
Смотрит на меня. Наивно полагает, что я плюну и уйду.
Как бы стервозно ты себя не вела, дикарка, сегодня тебе придется быть покорной.
Тоже останавливаюсь, стискиваю перила, впиваюсь глазами в ее лицо. Сама ведь не понимает, во что ввязалась. У меня даже появляется мысль предложить ей сдать назад: удалить то злосчастное видео и распрощаться прямо здесь. Возможно, она бы и согласилась. Только вот мне уже не хочется. Затянуло меня.
Эти ее испуганные огромные глаза, когда я к ней прикасаюсь. Эта внутренняя борьба, когда ее лицо напрягается от мысленных усилий. То, как она жаждет внимания и одновременно отвергает его. Ну и да, ее шикарное тело. Да, я хотел бы, чтобы она снова разделась. Только для меня одного. Не о том я думаю. Ох, не о том. Вернемся к реальности. К отцу, к дню города…
— Как бы сильно тебе не нравился этот мир, он такой, какой есть! Ты в мой не вписываешься. Совсем. И чтобы мы хоть как-то могли сосуществовать, тебе придется измениться.
— Мне? — ее лицо перекашивается от возмущения. — Ты на крючке, милый. Не я! Ты будешь меняться, ты перестроишь свой мир, ты…
Такая она забавная, когда вот так верещит. Не сдерживаюсь, смеюсь. Неужели правда думает, что я на это пойду? Это-то ладно. Меня больше удивляет, что она, определенно, считает свой мир лучше.
— Ты смешная. Пойдем.
Злится, но идет. Этим все сказано. А, может, никакой борьбы и нет, и мне только показалось? Как она сказала? «Не на бабло повелась?». Люди много всякого говорят…
Мы выходим из школы все еще в спортивной форме. Не хотел оставлять ее одну в раздевалке, мало ли удерет как-нибудь. А у меня планы. Важные.
Идти не так долго, здесь недалеко. Интересно, как отреагирует? Катеньку я сюда не приводил, нужды не было. Она и так всегда прекрасно выглядит. А вот Кривой не повредит некоторый тюнинг.
Вообще этот бутик откопала мама. Отец, увидев то, что она купила, помнится, только качал головой. А потом выдал, что, дескать, возраст уже не тот такое носить. Мама обиделась, но промолчала. Все равно в бутик иногда наведывается, но шмотки теперь прячет, только при подружках достает.
Наконец добираемся, заходим в помещение. На мой взгляд, здесь слишком светло, люблю сумрак, от этих белых стен в голове начинает неприятно зудеть. Зато просторно, куча манекенов, демонстрирующих самые модные шмотки, много зеркал, все сияет. Одни только люстры чего стоят.
Скашиваю глаза на Кривоносиху, ожидаю девчачьего восторга, жадных взглядов по сторонам; воплей радости, конечно, не жду, но хоть какое-то проявление чувств же должно быть? Она все-таки девочка, а не робот. Наверное.
У Кривой такое лицо, как будто она вляпалась в дерьмо. Гм. Тоже эмоции.
Перед нами возникает рыжеволосая мамина знакомая: нимфа в белой рубашке с неприлично-глубоким вырезом и в короткой прямой юбке. Обворожительно улыбается, здоровается со мной по имени.
Включаю властный голос отца со скучающими нотками:
— Здравствуйте, Лейлочка. Это Валерия – моя девушка. Позаботьтесь о ней, пока я выбираю ремень, угу?
Пока я говорю, Кривоносиха места себе не находит, недовольно что-то тихо бурчит.
— Нам нужно коктейльное платье. Синего… — оглядываю Кривую с головы до пят, щурю глаза. — Да, думаю, синего цвета.
Лейлочка деловито кивает.
— Сумочка? Туфли? Белье?
Кривую передергивает.
— Мне не нужно платье, — рычит она мне в ухо.
— Лейла, дайте нам пять минут.
Нимфа тут же испаряется, на прощание послав мне теплую улыбку.
— Что за хрень вытворяешь?! — беснуется Кривая. — Я что тебе, кукла, чтобы меня переодевать?! Зачем я вообще с тобой куда-то пошла?
Пожимаю плечами. Самому интересно.
— День города, — терпеливо напоминаю я. — Твои рваные джинсы не прокатят. Нужно выглядеть…
— Не пойду я на вашу эту мажорскую тусовку! — перебивает она и округляет глаза. — И… ты вообще цены видел? Вот это, что это вообще?
Она берет с полки крохотный прозрачный клатч и вертит в руках.
— Поставь на место. Ты, как ребенок… — прикрываю глаза.
А энтузиазм-то проснулся! Знал я, что в ней это есть.
— Зачем этот ларчик? — не унимается она. — Зачем, вам, богатым засранцам, это нужно?! Что вообще сюда может поместиться? Тяжеленный, зараза!
Не могу сдержать улыбку. Я сегодня слишком много улыбаюсь.
— Это называется клатч, — по слогам произношу я. — Миниатюрная женская сумочка для выхода в свет.
— А прозрачная, чтобы всем было видно, что мой носовой платок выткан вручную монахинями из шерсти самого единорога?!
Блин, эта больная просто сделала мой день!
— Поставь, — дрожащим от смеха голосом прошу я. — Поставь, пожалуйста. Выберем платье и уйдем.
— Показушники, блин… — бубнит она, но, к моему удивлению, подчиняется.
Ставит сумочку на полку. Вернее, ей кажется, что на полку, а на самом деле мимо. Слишком чистые полки тут у них.
Сумочка быстро летит на пол. Кривоносиха шумно вдыхает воздух и пытается поймать ее за цепочку. Безуспешно. Клатч со звоном разлетается на мелкие куски.
Тут я вынужден согласиться с Кривой. Дизайнер – идиот. Пришло же в голову сделать сумку из стекла.
