Предыдущую новеллу из серии "Дорогая редакция" см.по ссылке: https://dzen.ru/media/270747/65e020eebd09027f7dbba360
История старой папки
Осень стояла в тот год какая-то беспросветная. Я сидела на кухне, размышляя, как сварить суп из ничего? И вообще, как жить дальше?..
Кто жил в конце 90-х, поймет меня. «Нормальные» городские газеты закрывались одна за другой, работы не было, многие журналисты, как и я, выживали на пособие по безработице. Одним словом, жизнь била ключом, но... попадала по голове.
И вдруг в дверь постучали. На пороге я увидела женщину средних лет. В руке она держала потрепанную канцелярскую папку «Дело №…». Она спросила: «Я не ошиблась, вы такая-то?» Я подтвердила и предложила гостье пройти, но она лишь протянула мне папку со словами: «Напишите об этом», - повернулась и ушла. Я так растерялась, что даже не успела спросить, кто она, кто дал ей мой адрес и зачем?..
…Материалы и фотографии, что я нашла в папке, потрясли меня, но куда я могла пойти с ними тогда?! К новомодным борзописцам, в газету, созданную «новыми русскими», у которых не принято было спрашивать, откуда деньги? Но их интересовала только реклама! Я снова и снова перечитывала содержимое, рассматривала фотографии и чуть не плакала: ну куда, куда я отнесу этот драгоценный материал?! И потом, с какой целью? Женщина ничего не сказала об этом. Видимо, она считала, что материал сам кричит о своей цели: люди, будьте же вы людьми! Так и не придумав, что делать с папкой, я отложила ее «до лучших времен».
«Нормальная» судьба человека
…Прошло несколько лет. Так и не дождавшись «лучших времен» для публикации, я вышла на пенсию. Но о судьбе героя «Дела №…» я часто вспоминаю, когда смотрю политические ток-шоу, особенно теперь, после "Майдана", когда ведущие дают слово «нашему польскому коллеге». И всё-таки я надеюсь, что о Войне и Победе нужно снова и снова рассказывать сегодня, но уже не моему поколению, а тем молодым, что не знают разницы между Суворовым и Жуковым. Впрочем, судите сами.
«Дело» открывается страницей «Послужной список» капитана Кувшинова Виктора Николаевича, составленный 3 ноября 1950 г. Ставропольским военкоматом. Здесь перечислены все воинские звания офицера, причем последняя запись гласит: «01.01.1945 г. присвоено звание «капитан» приказом № 01 по Первой Польской армии в составе Войска Польского».
Ну что ж, действительно, в 45-м наши войска как раз освобождали Польшу. Более того, из списка на 4-й странице «Дела» следует, что польское правительство даже наградило Виктора Кувшинова орденом «Виртути Милитари», а также медалями «За вызволение Варшавы», «За Одер, Балтык и Ниссэ». Здесь же перечислены и его советские награды: «За взятие Берлина», «За победу над Германией» и «За освобождение Варшавы». Всё хорошо, о чем тут волноваться?
Однако читаем дальше. Из первой анкеты «Дела» следует, что до-армейская биография Виктора Кувшинова была самая что ни на есть подходящая для советского офицера: ни еврейского или немецкого происхождения; ни сам он и никто из родственников не бывал в заключении; никто из них не состоял ни в какой «контрреволюционной организации», семья не была раскулаченной и т.п. Зато родители настоящие пролетарии: отец сапожник, мать домохозяйка, член колхоза «Большевистская трибуна». Братья-комсомольцы ушли на фронт добровольцами из села Нижнее Санчелеево Ставропольского района Куйбышевской области.
И здесь вроде ничего особенного, всё нормально. К тому же Виктор Кувшинов был до армии пареньком работящим: после семилетки учился в школе ФЗО, где стал слесарем-механиком, потом – в школе комбайнеров, которую окончил в 1941 году, как раз перед началом войны.
В «Деле» нет, конечно, упоминания о том, успел ли юный комбайнер убрать хотя бы один урожай в своей жизни. Будем надеяться, что успел, ибо уже в январе 42-го, когда было ему всего 17, он поступил на ускоренные курсы химзащиты в Вольское военное училище, а в августе 42-го вчерашний курсант уже становится командиром взвода огнеметной роты, и буквально через три месяца, - быстро тогда росли люди! – ему присваивают следующее звание «лейтенант». А в мае 43-го Виктор – уже старший лейтенант! – становится командиром 80-й отдельной огнеметной роты 56 армии Северо-Кавказского фронта, где он и воюет почти год – до своего первого ранения.
О том, что 19-летний комроты сражался мужественно и стал умелым командиром, говорят и его награды, и быстрое повышение по службе, и в этом нет сомнения. Здесь тоже всё как будто «нормально», это типичная история ребят военной поры. Но все-таки документы, собранные в «Деле», свидетельствуют не только и не столько о храбрости нашего героя, но и главное для нас – о его ранениях. И вот тут-то и начинается, мягко говоря, ненормальность.
«…Если раны – небольшой…»
Дело в том, что в июле 1943 года при освобождении Тамани Виктор «…был тяжело ранен в стопу левой ноги». По-видимому, ранение было настолько серьезным, что после почти годичного лечения в нескольких госпиталях он аж до весны 1944 находился «в резерве». Тем не менее, в мае 44-го молодой, если не сказать юный, старлей вновь попадает на фронт. И теперь его посылают командовать ротой моторизованного противотанкового огнеметного батальона в составе 1-й армии Войска Польского. И командовал он своей ротой огнеметчиков настолько успешно, что уже через 8 месяцев в ходе освобождения Варшавы ему присвоили звание «капитан».
Итак, комроты Кувшинов прошел через всю Польшу, освобождая братьев-славян от фашизма, в кровавых боях теряя товарищей. В «маршруте» продвижения его роты значатся более десятка польских городов, таких, как Быгдощ, Злотув, Вал Поморский… С боями огнеметчики дошли до Балтики и, наконец, участвовали во взятии Кольберга в устье Одера.
Это была весна 1945 года, и долгожданная победа была уже так близка! До нее оставались считанные дни, но тем отчаяннее и ожесточеннее сопротивлялись фашисты. И вот 10 апреля 45-го в бою «…при отражении сильнейшей контратаки немцев в устье реки Одер» капитан Кувшинов получает настолько тяжелое ранение, что после выписки из госпиталя он остается «инвалидом без обеих рук с полной потерей зрения одного глаза и с 36-ю другими ранениями». И это в 22 года!
Долго лечили его в польских госпиталях. За это время он стал кавалером – заметьте! - высшей польской награды, того самого ордена «Виртути милитари» и был удостоен всех остальных пяти наград советских и польских. Он даже был представлен к ордену «Боевого Красного Знамени», но… награжден им не был. Дело в том, что в мае 46-го, сразу после выписки из госпиталя, с Виктором случилось то, что до сих пор…
…не укладывается в голове!
Из материалов дела, написанных довольно сбивчиво, где некоторые детали вообще не указаны, складывается некая странная картина. Виктор вместе с группой наших военных, выписанных из польского госпиталя (город не указан), двигались в машине, вероятно, домой, в СССР.
И вот однажды, майской короткой ночью 30 мая, но уже 1946 г. на машину «было совершено разбойное нападение с целью грабежа». Грабители были, вероятно, вооружены, но и у наших военных тоже было табельное оружие. Поэтому «в целях самообороны» возникла перестрелка, в ходе которой «водитель машины застрелил одного из нападавших поляков, а второго ранил». И тут же вся группа наших военных вместе с Виктором «была арестована польскими властями». Что ж, понятно, произошло убийство, но! Как можно было допустить мысль, что инвалид без обеих рук, наполовину слепой, только что выписанный из госпиталя, мог стрелять и убить человека?! Чем он мог держать оружие? Ну не ногой же?!..
Тем не менее, Виктор Кувшинов, оказавшийся всего лишь свидетелем этой перестрелки, вместе с другими «подельниками» просидел в польской тюрьме 13 месяцев! Как он пишет в казенной «автобиографии», «они (польские тюремщики) хотели расправиться с нами сами», но Виктор, каким-то чудом узнав об этом намерении, стал требовать, чтобы их «передали в Варшаву в нашу советскую Военную прокуратуру». Через какое-то время поляки удовлетворили его требование, и он, наконец, попадает «к своим».
Читая эту историю в первый раз, я тоже вздохнула облегченно: ну вот, наконец-то он попал «к нашим»! Теперь справедливость будет восстановлена! Но, как вы догадываетесь, не тут-то было! Чиновники советской Военной прокуратуры «не стали расследовать дело», а просто-напросто «предъявили статью 167, ч. III УК РСФСР (вероятно, «убийство в результате самообороны») и… осудили к 8 годам лишения свободы».
У меня тоже, что называется, глаза на лоб полезли! Я перечитывала синие неровные строчки снова и снова, стала лихорадочно искать какое-то опровержение на других страницах! И нашла-таки, ибо Виктору приходилось писать автобиографию не один раз. Но и в новом изложении выходило всё то же: «…был осужден на 8 лет без поражения в правах». И еще там есть подробность: «отбывал срок в БССР», т.е. в Белорусских болотах.
Правда, некое подобие справедливости все же там присутствовало: в 1950 году В. Кувшинов был освобожден «по половинке», т.е. условно-досрочно. И еще одна «справедливость»: «…в 1951 году судимость сняли». А что это значит «сняли судимость»? Это значит, что кто-то из судей, наконец-то удосужился подумать: КАК мог человек без рук и без глаза не то что стрелять, но даже вообще нападать на кого-то? Я извиняюсь, чем?!.. А это значит, что не то что осуждение на 8 лет, но даже сам арест этого человека был вопиющим нарушением всех и всяческих человеческих законов!..
Что же, выходит, все эти прокуроры и судьи были слепыми?! Они что, не видели, кого судят?! Разумеется, видели! Но в том-то и дело, и потому-то и существовали все эти ГУЛаги и СевМорЛаги, и потому-то и были осУждены все эти миллионы безвинных людей, что слепой была сама СИСТЕМА. Она «в упор не видела» людей-винтиков – деталей самой себя. Они были слишком мелки для нее. Да, в свое время задумано было гениально: социализм – это когда человек может жить свободно, не имея над собой хозяина-эксплуататора. Хозяин один на всех – государство. Разве не здорово?! Но оказалось, что такого жестокого, бесчеловечного, «слепого» и бессмысленного хозяина, как коммунистическая система, история еще не знала.
Как «объявить бой беспомощности»?
Итак, в 50-м году капитан запаса инвалид войны 1 группы Кувшинов возвращается в Ставрополь-на-Волге. Спрашивается, как ему дальше жить? Кому он нужен, такой? Тысячи таких же изувеченных войной ребят не находили себя в мирной жизни и начинали беспробудно пить, заглушая боль… Только не Кувшинов!
Когда с него сняли судимость, эта «справедливость» настолько окрылила его, что он пишет: «В 1951 году я объявил бой своей физической беспомощности и стал заниматься… живописью». Ни много, ни мало! Это какой же надо обладать духовной мощью, чтобы просто задумать такое?! Но он не только задумал! Дальше читаем: «В 1956 году я представил на суд зрителя свою первую творческую работу, потом стал создавать другие.»
К сожалению, в «Деле» нет фотографий его картин. И все же здесь есть свидетельство одаренности и нечеловеческого трудолюбия Виктора: все его «анкеты» и «автобиографии», написанные «от руки», выполнены почти каллиграфическим почерком с легким наклоном влево и очень грамотно. Невольно возникает мысль: как же он писал?? Тем более – картины?! Это же уму непостижимо! Тем не менее, дальше читаем: «и одновременно стал готовиться к трудовой деятельности и к учебе. В 1963 г. поступил в вечернюю школу и окончил 10 классов». На минуточку: за один год – три класса! Ибо дальше: «В 1964 поступил в Политехнический институт г. Тольятти». Видимо, на вечернее или заочное отделение, т.к. «в 1965г. начал работать на з-де ВЦМ в ОГК, где и работаю по настоящее время в должности ст. инженера-конструктора. На сегодняшний день я окончил три курса ТПИ и продолжаю заниматься живописью». Это написано в анкете от 25.07.1967г.
Интересно, что поводом для этой последней анкеты и для десятка казенных «характеристик», повторяющихся, как под копирку, послужил «вопрос о поездке тов. Кувшинова В.Н. и сопровождающего его лица (т.е. жены) в Польшу». Итак, стало быть, есть жена?! И первая моя женская мысль: раз нашлась девушка, что решилась выйти замуж за такого инвалида, то здесь не может быть никакого расчета, - только любовь! И наверняка она дожидалась его с фронта… В черном пакете с фотодокументами, вложенном в папку, есть крошечная карточка Кувшиновой Л.И., наверно, 67-го года. Строгие глаза, плотно сжатые губы… И в анкете, заполненной идеально четким чертежным шрифтом (в котором очень даже угадывается характер!), написано: «по причине замужества изменила фамилию в 1952 г. в г. Ставрополе Куйбышевской обл.», а также «в наст. время работаю техником отдела исследований и контроля Куйбышевгидростроя». Вот и вся информация о жене и, если угодно, о любви.
Итак, в 1967 году супруги Кувшиновы собирались поехать в Польшу. Зачем? История умалчивает, ибо на этом документация обрывается. Нам остается только догадываться. Но я не стала бы даже упоминать об этих скучных однообразных «характеристиках», если бы не встретила в одной из них такую фразу: «Выполняя работу инженера-художника, тов. Кувшинов создал ряд технических рисунков высокого качества по тематике «машины цементного оборудования» для различных выставок и издания госпроспектов…» И дальше – о его моральной устойчивости, идеологической выдержанности и др. Но упомянутые «техрисунки» прилагаются к «Делу», и вот это реально поражает. Человек без обеих рук и одного глаза, вооруженный только карандашом, линейкой и в лучшем случае рейсшиной, не чертит, а рисует цементные печи так, как сейчас «рисует» компьютер: четкие линии, гармоничная соразмерность частей, блеск металла и какая-то подчеркнутая легкость и красота. Это, действительно, не механистичный чертеж, а вдохновенный гимн техническому гению человека!
Папка закрыта…
Ну вот и вся или почти вся информация об одном из настоящих героев Великой Отечественной войны Викторе Кувшинове. Да, Герое, ибо на обороте одной из страниц ужасно небрежным, как у врачей, почерком, расплывающимися чернилами написано: «Награжден орденом Отечественной войны 2 ст.» - и дальше непонятное: «…ком. оккупационными войсками в феврале 1946 г.» Видимо, это означает, что далее следует подпись этого ком. оккупационными войсками. Ни тебе гербовой бумаги, ни печати, ни даты, ни номера ордена, ни копии документа…
Вот вам и отношение поляков к нашим героям, спасшим их от фашистской чумы, вот вам и отношение к ним родной советской власти. И вот вам героическая и трагическая история Человека с большой буквы, из которой мы узнали лишь несколько страниц.
* * *
Итак, папка закрыта, и на этом можно было бы поставить точку, но ощущение незаконченности не давало покоя. Попробовала побродить по просторам Интернета, и вот что обнаружила. На сайте «Из истории села Нижнее Санчелеево» сказано: «…Среди героев войны уроженец села Виктор Николаевич Кувшинов, капитан огнеметной противотанковой роты…» Далее пересказывать не буду, ибо там практически всё то же, что и в папке, кроме уточнения: «Уже в госпитале после ампутации обеих рук Виктор Николаевич начал учиться писать, держа карандаш пальцами ног…», а затем «стал учиться рисовать, прижимая плечом кисть к щеке…» Далее – названия некоторых его картин. И наконец: «Одна из его картин «Ставрополь ночью» находится в музее им. Н. Островского в Москве. В 1980 г. Виктора Николаевича не стало. Он был кавалером 13 боевых наград.»
И вот что еще донес нам Интернет. На одной из страниц сайта «Самарские судьбы» приведена большая выдержка из книги нашего историка-краеведа В. А. Овсянникова, посвященная художнику Кувшинову. Выписываю самое важное о том последнем бое: «…У немцев были превосходящие силы. Нависла угроза прорыва. Я лег за пулемет. Когда заложил уже четвертую ленту, рядом начали рваться гранаты: немцы окольными путями прорывались к нашей огневой точке. Раздумывать было некогда, я стал на лету хватать гранаты и бросать их обратно, в окопы врага. Потом... взрыв»…
Понятно, что уже в госпитале Виктора посещали мысли о самоубийстве, а тут еще на прогулке под ногами увидел неразорвавшуюся гранату. «Так захотелось выдернуть предохранительную чеку! Зубами… - признался он в беседе с автором книги. - Даже отогнул одну половинку…» Единственное, что вернуло мысли на место – простое приветствие проходящего мимо польского старика-крестьянина. «И тогда такое зло взяло! Слюнтяй! Еще ничего не сделал, чтобы по-настоящему встать на ноги, а о смерти думаешь?! Нет, ты прикоснись ко всему, испытай жизнь такой, какая она есть. Борись за нее, умереть всегда успеешь!» - Вот тогда и началась борьба за жизнь.
И еще одна маленькая подробность: оказалось, что еще в госпитале в Виктора влюбилась польская девушка Гелена, но пожениться им не дал «драконовский сталинский закон, который запрещал тогда браки с иностранцами»,- так пишет Овсянников. Так что женился капитан Кувшинов уже на родине. Далее автор книги подробно останавливается на творчестве художника, но, к сожалению, нет ни одной репродукции его картин.
Я не буду пересказывать весь текст, хотя там написано очень много и с большой любовью к этому замечательному Художнику и Человеку, просто рекомендую прочесть. Но вот что любопытно. Ни в одном из источников, обнаруженных мною в Интернете, нет даже упоминания об аресте и заключении Виктора Кувшинова. Все авторы, словно сговорившись, стыдливо «опускают» эту подробность биографии Виктора, «выносят ее за скобки». Хотя чего же нам стыдиться? Это – наша история. Это те самые «драконовские законы», из-за которых и распался наш «оплот социализма». Но может быть, именно поэтому неизвестная женщина и принесла мне эту папку?
P. S. Виктор Кувшинов прожил несколько больше, чем Алик Гасанов - 52 года, но нам более-менее известны лишь небольшие куски его жизни - юность, молодость да несколько слов о зрелом творчестве. Мало. И все-таки я рискну сказать, что оба моих героя - люди очень большой и мудрой "тотовской" души, оба стали для нас Учителями не по профессии, а по самой своей сути.
Следующую новеллу из серии "Дорогая редакция" - "Костюм с полосочкой" см. по ссылке https://dzen.ru/media/id/644246f0c920925e5dae645a/kostium-s-polosochkoi-65e8a427c378f651efdf5686