— Ты мне окно разбила!
Поднимаю голову. Водила открывает дверь, спускает ноги и злобно косится в мою сторону. На заднем стекле его тачки пролегла еле заметная трещинка. Так тебе и надо, думаю я. Вслух говорю другое:
— Знаки для кого стоят? Школа рядом, надо сбавлять скорость. Или, раз депутат, все можно?
"Вынужден влюбиться"
Часть 4. Лера
Лежа в постели, пытаюсь осознать, что на меня такое нашло? Зачем я стала набиваться Холодному в девушки? Это же была минутная слабость, просто нелепое стечение обстоятельств! Что теперь делать? Как же, наверное, тупо это выглядит со стороны. От мысли, что Холодный записал меня в воздыхательницы, режет горло.
Решаю, что подумаю об этом с утра. За ночь в голове все уляжется. Лелька во сне что-то мурлычет и шуршит пододеяльником. Иногда меня дико бесит, что в этом доме я попросту не могу побыть наедине с собой. Засыпаю, заткнув в уши наушники.
Нет, все не так просто. С утра ситуация кажется еще хуже. Полнейший безвыходняк! Если съехать, Холодный решит, что я испугалась, прогнулась под него. Да я сама себя возненавижу! Если продолжать упорствовать, во что превратится моя жизнь? В ложь и притворство. Этого я добивалась, когда шантажировала Холодного? Этого мне хотелось? Да нет, чего-то другого. Но уже слишком поздно. Пусть будет ложь.
— Ты долго будешь валяться? — в спальню проскальзывает Надя и упирает руки в бока. Она сегодня угрюмее обычного. — В школу опоздаешь!
Интересно, о чьей она школе. О Лелькиной или о моей?
— Уже встаю. Надь, погоди секунду.
Спускаю ноги с кровати и смотрю перед собой. Мне нужен совет. В груди теплится надежда, что кто-то решит все мои проблемы за меня.
— Что лучше: ложь или унижение?
А что? Краткость – сестра таланта.
Надя даже не смотрит на меня, занята своими мыслями, отвечает хмуро, отстраненно:
— Лучше встать с постели и заняться наконец делами.
Затем быстро выходит из комнаты, касаясь ладонью щеки. Я вдруг вспоминаю, что ночью должен был вернуться Вадик, точно же. А раз слезы – не вернулся. Застрял где-то с дружками, отмечает возвращение. Тратит бабки, на которые Надя так полагалась.
На кухне, как всегда, аврал. Игорь капризничает, Лелька вещает. Кофе закончился.
— Мелкая, вперед и с песней, — командую я. — Хочу хоть раз не опоздать.
— А нечего было валяться так долго! — грубит она, но поднимается. Несется в комнату за портфелем.
— Прости меня, — говорит Надя, отчаянно пытаясь нацепить на трепыхающегося Игорька шапку. — Вадик, сама понимаешь. О чем ты спрашивала? Ложь и унижение, кажется? У тебя что-то случилось?
— Ничего, нормально, — отмахиваюсь я. — Забудь.
— Не унижайся, — твердо произносит Надя, глядя на дочь, швыряющую портфель мне под ноги и тянущую маленькие ручонки к розовым сапогам.
— Ладно, — беспечно отзываюсь я.
Мы обмениваемся вымученными улыбками, и я подталкиваю Лельку к выходу. Пусть сегодня сама тащит свой портфель.
— Папа опять задерживается, — жалуется Лелька по пути в школу. — Мама расстроилась.
— Явится, — отзываюсь я. — Как и всегда.
Портфель все же забираю. Ей его еще по всей школе таскать.
Доходим мы быстро, Лелька сегодня даже не прощается, молча берет портфель и заходит в школу. Глядя ей вслед, мне снова хочется высказать все Вадику. Надо пересмотреть видео.
Сегодня я иду на уроки быстрым шагом. Пока не знаю, о чем говорить с Холодным, но надо бы все обсудить до начала занятий. А то камнем висит эта неопределенность.
Когда до школы остается метров пятьдесят, мимо проносится черная иномарка с синей мигалкой. Несмотря на то, что на дорогах лужи и кашица из талого коричневого снега, водила даже не думает сбавлять скорость. Меня и еще нескольких пешеходов окатывает отвратной темной жижей с головы до ног. Женщина, до этого шагающая в ногу со мной, застывает и тяжело вздыхает, отряхиваясь. Стайка младшеклассников взвизгивает и гогочет. А я… Меня вдруг накрывает злость.
— Козлина! — ору я и бездумно швыряю рюкзак в машину. Попадаю точнехонько в заднее стекло.
Тачка резко тормозит. Женщина отрывается от чистки своего пальто и посылает мне короткий благодарный взгляд. Подбираю рюкзак и рассматриваю с отвращением. Ткань пропиталась влагой и грязью. Все из-за этого криворукого тупицы!
— Ты мне окно разбила!
Поднимаю голову. Водила открывает дверь, спускает ноги и злобно косится в мою сторону. На заднем стекле его тачки пролегла еле заметная трещинка. Так тебе и надо, думаю я. Вслух говорю другое:
— Знаки для кого стоят? Школа рядом, надо сбавлять скорость. Или, раз депутат, все можно?
— Слушай, ты… — он вылезает из машины, и я округляю глаза. Брови ползут вверх. А ведь эту рожу я уже видела. Да и кто не видел?
Павел Владимирович Холодный. Отец Андрея и действующий мэр нашего городка.
Мужчина при виде меня тоже удивляется.
— Малолетка? — приглушенного спрашивает он как бы у самого себя, затем берет себя в руки. — Совсем еще ребенок, а творишь такое. Ладно, иди. На уроки опоздаешь.
Вот уж спасибо! Но пререкаться дальше уже не хочется. Не на того напала.
Отряхиваться уже смысла нет, все впиталось. Джинсы липнут к ногам, куртка тоже выглядит не особо. Да и плевать!
Возле гардеробной натыкаюсь на Холодного-младшего. Что ж так везет сегодня? Сейчас совершенно не готова к разговору. Жду, что он что-нибудь скажет, но он молчит, протягивает мне белую коробку. Гм. К их новомодным айфонам я не привыкла, но что еще от него ожидать? Все семейство помешано на деньгах. По его взгляду понятно, что он решил, что так от меня откупился. Совсем дурак? Мне пуще прежнего хочется поставить его на место. Если с утра я еще колебалась, то теперь точно пойду до конца. Пусть выкручивается. Я уж получу от этого удовольствие.
Он пытается слиться. Намекает, мол, кто он, а кто я. Сперва меня это злит, но потом даже нравится. Золотому мальчику сложно общаться с простыми смертными, а уж крутить любовь? Решительно невозможно. Ну так мы это исправим. Подомнем под себя. Будет как шелковый. А для интереса расставим точки прямо сейчас. Краем глаза замечаю Катеньку и волоку его к ней: самое время поделиться с ней новостями! Чем не веселье?
Лицо Катеньки озаряет счастливая улыбка.
— Андреенька! — выпаливает она, затем скользит недоумевающим взглядом по мне. — И Лерочка? А чего вы вместе?
На самом деле, против Катеньки я ничего не имею. Жалко только ее. Такая наивная, такая покладистая, такая слащавая. Она, как сказочная принцесса, не видит реальной дерьмовой жизни, избегает ее, закрывает глаза на всю пошлость и греховность этого мира. В прямом смысле слова, кстати. Если вокруг нее творится какое-то непотребство, она просто-напросто зажмуривает глаза. Глупышка, конечно, но как ее такую ненавидеть?
— Мы… Э-э-э…
Я вдруг теряюсь. Ее глаза-блюдца на мгновение вводят меня в ступор. Как она отреагирует на расставание с Холодным? Пустится в слезы? Закатит сцену? Зажмурится? Эта идея мне больше не кажется веселой. Насчет Андрея-то понятно, ему эта Катенька – мимолетное приключение. А вдруг она, действительно, что-то испытывает к нему? Я как-то не задумывалась, что из-за меня пострадает кто-то еще.
Холодный прекрасно понимает то, что со мной творится. Улыбается, сволочь.
Всё. Не мое это дело. С Катенькой пусть разбирается сам. А там и поговорим. Пауза тянется слишком долго, решаю оборвать ее внезапным уходом, но вдруг к нашей компании присоединяется посторонний.
— Здравствуй, сын. Катерина, — Холодный-старший кивает Катеньке, на меня, слава богу, даже не смотрит. — Андрюш, отойдем?
Они отдаляются на несколько метров. Катенька снова переключает внимание на меня, пододвигается ближе.
— Как жалко, что у них не ладится, — говорит она, кивая на Холодных. — Упрямцы, каких поискать.
— Очень жалко, — поддакиваю я зачем-то.
Да, Павел Владимирович с сыном строг и холоден. И наказывает за малейшую провинность. Не физически, конечно. Так, мелочи, лишает радостей жизни. То вечеринку накрыл с поличным, то деньги карманные отобрал, то гулять после школы запретил. Я бы и не знала об этом, если бы не Наташка со своими длинными ушами. Отсюда и мой шантаж. Это он из-за школьных маленьких проступков получал нагоняи. Из-за оценок и грубостей в адрес учителей. А что будет, узнай папашка про случай в подворотне с Палачевой? Это вам не обыкновенная грубость, это уже на статью тянет.
— За тройку, наверное, отчитывает, — шепотом продолжает Катенька. — А запретить гулять не может. Все-таки такое солидное мероприятие, закрыть Андрееньку в комнате не выйдет.
Смотрю на нее непонимающе. Она тут же объясняет:
— Для имиджа плохо. Это же день города, а скоро выборы. Семья должна держаться вместе.
Солидное мероприятие по случаю дня города. Интересно. Мне вдруг представляется картина, как я под ручку с Холодным выхожу в центр роскошного зала, и мы танцуем вальс под восхищенные взгляды городских шишек. Никогда не стремилась к популярности, нет, но утереть нос всем, кто презирает меня за дешевые шмотки, было бы здорово.
Тут же накатывает приступ тошноты. Совсем спятила?! С чего это меня так волнует мнение окружающих?
— Он меня пока не пригласил, — признается Катенька. — Но, думаю, сейчас решится.
Да это стопудово из-за слов Наташки: из-за того, что она в меня не верит. И еще эти в музыкалке… Никто не верит. И Холодный, надутый пингвин. Еще выкобенивается, после всего, что я видела и записала. От него так и веет надменностью и высокомерием, ни за что он не пойдет на сделку. Будет отнекиваться, тянуть время, пока не отыщет мое слабое место и не ударит по нему. А ведь захочет – найдет. Нужно срочно брать все в свои руки. Катеньку, конечно, жалко, но и себя надо пожалеть.
И я это делаю не для окружающих, совсем нет, для себя. Пусть все и дальше считают меня бесцветной мышью, я-то знаю, что это не так. Немного смекалки – и любой парень мой. Было бы желание…
Похожу пару недель с Холодным под ручку, просто ради любопытства, и разбежимся. Может, им с Катенькой вообще это пойдет на пользу.
Уже открываю рот, чтобы объявить обо всем Кате, но отец с сыном уже договорили и возвращаются обратно. Только теперь мэр замечает меня и тут же сводит брови на переносице. Взгляд его полон неприязни и даже злости. Да уж, знакомство не задалось. Тут же вспоминается грубое «козлина» из моих уст в его адрес.
Андрей останавливается и утыкается затуманенным взглядом куда-то мне в живот и молчит, о чем-то размышляет. Катенька лезет со своей нежностью, но Холодный-младший ее игнорит.
— Андрей, — грохочет мэр. — Ну?
— Да, — взгляд парня на мгновение проясняется, затем снова глаза застилает пелена. Что это с ним?
— Ты, кажется, что-то хотел сказать Катерине, — пытаясь скрыть раздражение, напоминает отец. А потом вдруг обращается ко мне: — Девушка, вы не могли бы нас оставить? Тут семейное дело.
Втащить охота. И для этого я – грязь из-под ногтей. Уроды они все! Не нужна мне их снисходительная любезность! И подачки не нужны!
— Не уходи, — быстро говорит Андрей и теперь смотрит на девушку. — Катенька, тут такое дело, ты не обижайся, но на праздник я хочу пригласить Леру.