Если бы больничные стены могли говорить, они рассказали бы множество увлекательных историй, не только о боли и страданиях, но и о дружбе, любви и эмоциях. Например, такую...
Анна поступила в приемный покой без сознания, с приступом, который преломил ее выразительные брови и окрасил веки сиреневыми тенями. Но руки её были спокойны. Они лежали на белой простыне изящные, несмотря на старческие пятна и хрупкие... Федор не мог оторвать взгляд от этих маленьких рук, как будто сделанных из гипса.
Анна лежала на каталке в коридоре, когда Федор подошел к ней и погладил ее прохладную руку.
— Ничего, ничего, все будет хорошо…
Сестра-хозяйка Ольга Михайловна принесла свежее белье, санитарка споро перестелила освободившуюся кровать...
— Как Вы сегодня, Федор Кузьмич? — окликнула его медсестра Катя. — Федор кивнул, мол, нормально, — После укола ее должно отпустить, через часок очнется. Хотите - останьтесь рядом. В палате никого нет, а ей понадобятся внимание и помощь.
* * *
— Простите за бесцеремонность, — произнес Федор, как только Анна медленно открыла глаза после забытья. — Я - Федор. Я здесь уже целый месяц. Вас зовут Анна, я это уже знаю. Так что, можно сказать, я с вами познакомился раньше, чем вы со мной. Простите бесцеремонного старика. Но я должен был спешить, пока место рыцаря вакантно.
Если бы Анна не была так слаба, она бы рассмеялась в ответ на его слова.
Но лишь едва заметная улыбка тронула уголки ее губ.
В обед он кормил ее супом, терпеливо вливая ложку за ложкой, и рассказывал о жизни в больнице. По его словам выходило, что тут забавно и мило.
Вечером к Анне приходили родственники - дочь с зятем и старшим внуком. А утром у нее появилась соседка по палате - женщина лет пятидесяти с землистым цветом лица, изможденная худобой.
В больнице свои неписанные законы. Тот кто чувствует себя лучше, помогает тому, кто совсем слаб. Не по обязанности, а потому что сам совсем недавно был в похожей ситуации. Анна уже вставала и вместе с Федором пыталась придать сил больной, чье состояние было заметно тяжелее.
* * *
После завтрака Федор пригласил Анну прогуляться по коридору больницы. Она еще не успела полностью восстановиться после утренних хлопот – ухода за соседкой и самостоятельного посещения столовой, поэтому с удовольствием остановилась около окна, чтобы погреться в лучах мартовского солнца.
— На аллее перед клиникой разбиты клумбы. Каждый пациент может посадить свой цветок. Вот растает снег - будем тюльпаны высаживать, - рассказывал Федор. - Как вы относитесь к тюльпанам, Анна? В мае они будут замечательно хороши. Мы придем сюда и будем любоваться ими. Что скажете?
— Да, я очень люблю тюльпаны! Они такие красивые и гордые! Эти ярко-зелёные листья, этот нежный шелк бутонов… Знаете, когда я была молодой, то мечтала выступать на сцене и исполнять романсы. Часами репетировала, полностью отдаваясь этому занятию… И почему-то именно тюльпаны всегда представляла в своих мечтах после концерта. Представляла, как мне дарят огромный букет этих прекрасных цветов…
— Почему же Вам не довелось петь на сцене, Анна? — Как странно… Самые настоящие, сильные желания откладываются на потом. Да так и остаются в мечтах. — Анна! А что, если бы я попросил Вас великодушно дать концерт? Спеть для меня? Не отказывайтесь, я обещаю быть благодарным слушателем!
* * *
После ужина заговорщики, певица и ее поклонник, обратились к кастелянше за ключом от библиотеки. Они оба были взволнованы и испытывали торжественный подъём.
Анна расположилась на импровизированной сцене, а Федор занял единственное кресло.
Ее пение было проникнуто отчаянным вдохновением и шло от души. Она задыхалась, слабый голос дрожал и сбивался, однако оставался чистым и прозрачным, как и ее глаза, сияющие неподдельной искренностью.
Анна исполняла старинную грустную мелодию, с простыми и в то же время проникновенными строками о звезде, затерянной в космических просторах.
— О, боже мой, Федор, откуда у вас тюльпаны? - воскликнула она, принимая от него три белоснежных цветка, — Невероятно! Она была готова расплакаться от счастья.
Федор понимал, что эти слезы являются проявлением ее радости, и он сам был счастлив вместе с ней. Возможно, он бы тоже мог заплакать, но уже давно забыл, как это делать. Взявшись за руки, они осторожно вернулись на свой этаж.
К тому времени, соседняя кровать Анны в палате уже была пуста...
* * *
Эмоциональный вечер и потрясение от скоротечного ухода из жизни соседки спровоцировали у Анны новый приступ. Федор сидел у постели, держа ее руку в своей, и только повторял тихонько, глядя на темные тени под ее глазами:
— Все будет хорошо, все будет хорошо, Аннушка!
Она очнулась ночью, когда утомленный бдением Федор уже спал, неловко привалившись к спинке кровати. Долго с болью и нежностью вглядывалась она в его осунувшееся немолодое лицо с проступившей седой щетиной.
Анна шевельнулась и Федор проснулся. Он устало улыбнулся и повел затекшими плечами, а затем принялся молча смотреть на нее, словно хотел запомнить каждую черту ее лица: изящный тонкий нос, светлые брови, морщинки и бледные губы.
— Какая же Вы красивая, Анна!
— Только пообещайте мне, Федор… Пообещайте сейчас… Вы не оставите меня…
— Я обещаю, Анна. Конечно, обещаю. Рыцари не бросают своих дам.
* * *
Его не стало следующей ночью. Приходя иногда в сознание, просил добавить обезболивающее и снова спрашивал про Анну. Но ее уже не было, она ушла еще вечером, не приходя в сознание и прекратив дышать. Узнав об этом, Федор просил у неё прощения в своих мыслях за то, что не смог быть рядом с ней в последние моменты.
Так и случилось, что их тела вывозили вместе из больничных ворот.
- Надо же! Были счастливы и ушли в один день, - долго переговаривались между собой медсестры и санитарки.
