Жил Виталий Николаевич Куземцев, жил да радовался, и вот на тебе! До полтинника трех лет не дотянул, и разбил его тяжкий инсульт. Превратился Виталий Николаевич из преуспевающего бизнесмена в невнятно мычащее нечто. Да недолго маялся – прошло три месяца, и второй инсульт его доконал.
А что бывает, когда человек преставился? Правильно, наследство открывается. Тем более, что преставился не кто-нибудь, а один из акционеров ООО «Фантомас», где уставной капитал и все акции в руках всего-то пять человек держат. А «Фантомас» на рынке стройматериалов региона далеко не последний игрок.
Виталий Николаевич, конечно, жизнь вел не безупречную с точки зрения бережения себя. И в ресторане долее желательного засидеться мог, и в сауне пиво как следует употребить. Но в сорок семь о вечном нормальные люди редко задумываются, ибо средняя продолжительность жизни в стране нашей таки более шестидесяти лет! И написать завещание предприниматель, пока в уме был, не потрудился. А после первого инсульта уже и не смог.
Ну что – на такие случаи закон есть. Управлением «Фантомасом» партнеры занялись, а вдова скоропостижная, Елена Сергеевна Куземцева, в положенный срок о намерении принять супругом оставленное заявила. За себя и деток своих, Ивана и Наталью Витальевичей, двенадцати и десяти лет.
И тут всех ждал сюрприз – и вдову, и нотариуса. Ибо едва ли не в тот же день с тем же делом явилась в нотариальную контору еще одна особа, некто Кристина Нулина, с требованием законной доли для сына своего Виталия Витальевича, шести лет, в долгом гражданском сожительстве с гражданином Куземцевым ею прижитого. И фото совместные у нее есть, и заявления соседей-свидетелей, и переписка, и даже экспертный акт, указывающий, что Виталий Витальевич Нулин ну точно сын Виталия Николаевича Куземцева. Ибо ДНК не врет.
Нотариус, бедняга, перед неизбежной встречей двух дам проверил свой офис на предмет противопожарной безопасности и наличия средств первой помощи. Ибо сталкивался он уже с таким и точно знал – добром не кончится.
А как две большие любви гражданина Куземцева перед столом его сели, даже голову невольно в плечи втянул. Но оказалось, что напрасно.
Вот сидят они, значит. Законная супруга, Елена Сергеевна, тридцати семи лет (да, моложе мужа, и сильно!), домохозяйка, в приличествующем вдове скромном темном платье, женщина очень даже ничего, хоть и несколько бесцветная. И любовь великая, хоть и не вполне законная, Кристина Нулина, тридцати лет (да, моложе возлюбленного, и очень сильно!), управляющая гостиницей, подтянутая, деловая, строгая. И Кристина уверенно заявляет: дескать, понимаю, что вдове это не по нраву, но закон на моей стороне, и сыну моему из отцовского наследства выньте и положьте, что причитается.
А Елена сидит себе тихо, и говорит спокойно:
– Да, неприятно, конечно, узнать, что супруг твой покойный при жизни был далеко не верной и светлой личностью. Но ничего не поделаешь, закон суров, и его надо исполнять. Прошу только уважаемого нотариуса подтвердить, что доля мужа моего в «Фантомасе» и многое другое имущество нажито им в браке, а это значит, что половина всего этого – мое, как супружеская доля.
Кристина малость напряглась, особенно когда нотариус покивал – дескать, правду вдова говорит. Но расстроилась несильно – покойный Куземцев был хоть и не олигарх, но человек весьма обеспеченный, у него все равно было что передать по наследству. Как женщина деловая, она знала и о двух квартирах, и о загородном доме, и о счетах банковских, и о машине недешевой.
Заикнулась она об этом, а Елена снова тихонько так, почти смущенно:
– Ну, вообще-то квартира наша четырехкомнатная у нас на Ванечку записана, а дом на Наташу. Так что не Виталия это и не мое, а их. Но двухкомнатная квартира, что для проведения переговоров (ну да ее вы наверняка видели) – да, добрачная Виталия. Ее будем наследовать на четверых – я с детьми и ваш мальчик. И машину, и счета, и акции конечно – на четверых, после отделения моей законной супружеской доли.
И нотариус кивает – а что ему еще делать? Все так и выходит.
Конечно, не обрадовали такие дела Кристину – несколько больше получить она рассчитывала. Но и тут речь не о копейках шла – акций у Виталия немало было, доход хороший от «Фантомаса» шел, на счетах у него не сто рублей было, да и с квартиры чего, и с машины... В общем, решили, что все по закону будет – примут все наследство в четвертой части на каждого.
Далее все пошло строго по нормам бюрократии, и вскоре соответствующие решения получены были. Но решение – одно, а наследство реальное еще реально поделить надо!
Засели дамы снова у нотариуса. И Елена скромненько так предложение внесла:
– Можем мы, конечно, машину продавать и квартиру, да деньги эти делить, и счета, и акции распределять поровну. Но это ж возни сколько, да и потерять немало можем – ну как цены на жилье обвалятся? Но дело ж не в том, чтобы каждый наследник ровно четвертую часть от каждого актива получил, верно? Важно, чтобы объем наследства в целом справедливо поделить.
Кристина согласилась – именно в этом и дело. А Елена на это:
– А что если вам долю сына всю акциями взять? Я свою супружескую долю на то отдам. Вы женщина молодая, деловая, скорей во всем этом разберетесь, выгоду получите, и сыну своему начальный капитал на будущее обеспечите. А я что – домохозяйка, борщи да пеленки, утюг да швабра, акции эти мне непонятны будут. А проценты с депозитов уже сейчас я получаю, и машиной пользуюсь, да и в квартире этой мы с Виталием пятнадцать лет назад жили, как поженились. Пусть тогда это и пойдет в мою долю и детей моих.
Задумалась Кристина – а почему нет? От Виталия она много хвастовства слышала насчет того, как доходен «Фантомас». Неплохое вложение может получиться. А продавать все да делить и впрямь и долго, и хлопотно. А Елена ей смирно так:
– Вы подумайте, посмотрите документы фирмы. Может, понравится вам. Ну а нет – тогда уж оценивать все да продавать и делить будем. Правда, провозимся на этом с год, а то и более, да и оценка стоит недешево, и услуги риелторов всяких...
Подумала Кристина. Посмотрела действительно кой-какие бумажки по «Фантомасу». Реально, хорош бизнес! Золотое дно прямо. Эта Елена, наседка домашняя, видно, даже не вникала, откуда у мужа деньги. Ну да только дурак отказывается, когда умный просит! Никто Елену за язык не тянул.
В общем, на том и порешили. Еленина часть акций хорошо подошла – даже чуточку больше, чем малолетнему Виталию Витальевичу причиталось, получилось. Но Елена спорить не стала, попросила только, чтобы Кристина расписку дала, что претензий по вопросам наследства более не имеет, часть сына своего, как представитель его законный, в полной мере получила. На том и соглашение о разделе составили и разошлись все миром. Нотариус даже перекрестился на радостях.
Только все формальности завершились – на продажу вдруг пошли акции «Фантомаса», за юными Куземцевыми записанные. Все законно оформлено, разрешение из опеки, и все такое. За хорошую цену ушли, а деньги на депозиты детям до совершеннолетия мать положила. Ну да ее право, она представитель, власти не против – никто особо не задумывался по этому поводу.
Еще два года прошло – как в раю. Кристина Нулина очень активным акционером стала, и даже из продаваемых Еленой Сергеевной детских акций кое-что прикупила, уже для себя лично, не для сына. Очень ей понравилось делами заниматься, и получалось вроде неплохо.
А потом словно сглазили фирму. Невесть откуда взялись архангелы из налоговой, да пошло-поехало. Потом еще коррупционная составляющая приплелась – вроде как подарочки денежные акционеры делали кому не надо и за что не надо. Потом еще что-то. В общем, была доходная фирма, да сдулась – оказалось, доходность ее вся на серых схемах да хитростях всяких нехороших держится. А с этим ныне строго.
– Вы как в воду глядели, что не надо с акциями «Фантомаса» связываться, – говорил нотариус Елене Сергеевне Куземцевой. Она к нему завещание составлять пришла – дескать, все, что имею и иметь буду, оставляю детям своим в равных долях, а более никому.
А Куземцева только улыбнулась загадочно:
– Почему в воду? В документы я глядела, отчеты всякие. С людьми полезными разговаривала. У меня дети, знаете ли. И самой пожить еще хочется. Надо было побеспокоиться о будущем.
Нотариус только глаза на нее вытаращил, а Елена Сергеевна засмеялась недобро:
– Вот и вы почему-то уверены, что раз домохозяйка – значит малограмотная. И ничем, кроме кухни да детских простуд не интересуется. А из чего это следует? У нас, домохозяек, времени ведь на саморазвитие куда больше, чем у работающих – нам не надо на работе по восемь часов в день отсиживать, а домашние дела после этого успевать переделать. Конечно, некоторые ленятся, но не все!
Нотариус посмотрел заинтересованно, а Елена Сергеевна пальчиком ему чуть-чуть погрозила:
– У меня вообще-то высшее образование! Финансы и аудит. Это я как замуж вышла, домом стала заниматься. Виталий попросил, да и сама я ничего против не имела и нимало о своем решении не жалею. Но голова-то у меня от этого не опустела! Вы что думаете, я здесь только узнала об этой его Кристине?
Вот тут нотариус заинтересовался. Ибо он как раз был уверен, что появление пассии мужа было для вдовы полнейшей неожиданностью. А та рассмеялась:
– Что вы! Я о них обо всех знала – она не одна была, понятное дело. Правда, только она додумалась ребенком Виталия озадачить. Но были и другие, и до нее, и одновременно с нею. Это сказки, что можно такое от жены скрыть! Нет, можно, наверное – если она сама не желает ничего видеть. А я желала – и видела.
– И терпели? – удивился нотариус.
– Терпела! Неправильно делала, конечно, не стоило мне позволять грязь эту вокруг себя городить. Но у нас с Виталием весь брак изначально был не совсем правильным. Понимаете, я-то из бедной семьи, меня одна мать растила. И когда Виталий за мной начал ухаживать – такой перспективный, денежный! – мать меня чуть не насильно за него вытолкнула. Дескать, будешь как сыр в масле, хватит, намыкались! А я как-то ни в кого особо влюблена не была, а Виталий и ухаживал красиво, и собой ничего, ну и деньги тоже значили кое-что...
В общем, все просто было. Вышла Елена замуж по расчету (ну, нравился ей Виталий, но не более того), и расчет этот оправдался – муж быстро в гору пошел, и жили они весьма небедно. Потом дети опять же. И, когда муж во все тяжкие ударился, то Елена решила: раз можно было замуж выйти ради обеспеченности и благополучия, то и измены игнорировать ради этого можно.
– Понимаете, Виталий ведь неплохой был! Рук никогда не распускал, меня не оскорблял, никаких таких претензий особых не предъявлял, пил в меру, с детьми тоже неплохо ладил. Конечно, внимания немного уделял, но бывало – и в аквапарк водил, и с маленькими играл. В общем, нормальный отец, получше многих. И я подумала: на что мне жаловаться? Дети у меня, в конце концов! Зачем лишать их и отца, и отцом нажитого? Вот и терпела. Хотя, конечно, как узнала, что Кристина эта родила – убить ее готова была! И ее, и байстрючонка ее. И сразу решила – этой не прощу. Виталию прощу, а ей нет. Ну и не простила.
Нотариус поднял брови:
– Вы хотите сказать, что знали, что все так обернется?
Елена Сергеевна усмехнулась. Нет, не тихая домохозяйка сидела в уютной нотариальной конторе – царица Савская, Клеопатра, Томирис Скифская!
– Я не знала – я сделала так, чтобы оно так обернулось! Я решила, что не прощу – и наказала ее! Она ведь тоже уверена, что она – умная и деловая, как же, начальник великий над тремя горничными да одним гардеробщиком! А я – мышка-норушка, дети, кухня и прочее, меня обворовывать да обманывать не грех, и детей моих тоже! Вы сами прекрасно знаете – то, что я ей отдала, тянуло на больше, чем ей причиталось. И она взяла – как же, добилась своего, выгодное дельце обтяпала! Да только она – не Виталий. Тот знал, как сухим из воды выходить и деньги из ничего делать, а она нет. И эти его компаньоны тоже. А у меня однокурсник в налоговой, школьная подруга в банке, и финансовую отчетность я способна не только читать, но и понимать, что там написано!
Нотариус даже поежился:
– И ждали два года, прежде чем фирму развалить? Завидное у вас терпение!
– А вы знаете такую мексиканскую пословицу: «Месть – блюдо, которое лучше есть холодным»? Очень умная пословица, скажу я вам! Я подождала, чтобы она в дело это поглубже влезла, и во все то, что в «Фантомасе» творилось, по уши замазалась. Заметьте, я ее туда не заталкивала – она сама лезла! Если бы она не жадничала на акции, не считала себя такой деловой да ухватистой – что бы я сделала? Пришлось бы мне с нею по закону все делить. Но она же такая умная! Что ж – пусть теперь разгребает эту фантомасову кашу, а я два года как там ни при чем.
– Но там ведь о ребенке речь в первую очередь! Он-то не виноват, он вашим детям брат все же...
Елена Сергеевна резко хлопнула рукой по столу:
– Никто он моим детям! Братьев в грязи не находят! И я у этого ребенка ничего не взяла, это он у моих детей отцовское внимание и отцовское наследство отобрать пытался руками мамочки своей! А я ему даже дала немного – два года дивиденды по акциям шли. Но дальше – извините! Пусть Кристина сама о ребенке своем беспокоится, раз решила родить его от заведомо женатого мужчины! У меня свои дети есть, от мужа законного, которому я даже не изменила ни разу, сколько он ни гулял. Ничего, может, еще найду мужчину нормального да замуж выйду. А и нет – ничего, и так проживу, с детьми. А ее сын мне, уж извините, более чем безразличен! Пусть его живет, как получится.
Нотариус поерзал на стуле и посмотрел на Елену Куземцеву, как в первый раз. И понял, что и впрямь ее раньше не видел. Не тихая бесцветная особа это была, из тех, что вроде и хороши, а вроде и не заметишь их. Сидела перед ним статная, красивая женщина, с цепким прямым взглядом, чуть заметной хищной усмешкой, в платье немодном, но безупречно изящном. И только лежащие на столе немолодые изработанные руки выдавали ее статус домохозяйки.
– Не очень я хороший человек, да? – невесело поинтересовалась Елена. Нотариус не нашелся, что сказать.
– Сама знаю, не очень. Но я предпочту быть такой, чем позволить процветать Кристинам Нулиным и деткам их тоже. Есть же еще умная пословица насчет того, что из двух зол следует выбрать меньшее. Я уверена, что именно это я и сделала.
Она подписала завещание, отдававшее все, что есть у нее, детям, вежливо попрощалась и ушла. У нее дома было множество дел – так уж устроена жизнь домохозяек.
---
Профессиональный риск
Гена Круглов был альфонсом – настоящим, профессиональным. И хорошо знал, насколько это непростая профессия.
Судьба сделала ему лишь два подарка с барского плеча – неплохую голову и выигрышную внешность. Остальные ее «дары» скорей походили на издевательства.
Гену угораздило быть уроженцем заштатного рабочего поселка, в котором жизнь почти замерла после остановки секретного градообразующего предприятия – оно не пережило «конверсии и разоружения». Если в этом поселке что-то происходило, то исключительно по инерции – завязывались романы, заключались браки, рождались дети. Только старики умирали закономерно и предсказуемо.
Родители соответствовали общей картине – безвольные «приличные люди», уныло плывущие по течению. Работающие много, но безрезультатно. Живущие без огонька.
Гена, еще когда только-только перешел из младшей школы в среднюю, решил, что это не для него. И начал принимать меры.
Учился он хорошо – добросовестно, настойчиво, без всяких там глупых «не нравится, неинтересно». На пацанячьи футболы и рыбалки не отвлекался, на всякие «общественные нагрузки» тоже. Сумел приучить школу к тому, что на олимпиаду предметную его послать можно, а вот всякие концерты, волонтерства и патриотические поиски – не его категорически.
Будущую профессию тоже выбирал по принципу «перспективно и денежно», а не «интересно и романтично». Поступил на бюджет – кто б ему учебу оплачивал? И тем самым сделал важнейший шаг к коренному изменению своей жизни, ибо учиться-то пришлось в городе-миллионнике!
Во время учебы Гена начал карьеру. Карьеру альфонса.
***
Он быстро заметил, что вызывает теплые чувства у преподавателей-женщин. Эти дамы не первой свежести при виде его честной, милой, преисполненной искренности физии словно забывали обо всей своей учености и превращались в заботливых тетенек.
По юности и неопытности Гена поначалу пользовался этим исключительно по мелочи – ну там небольшие попустительства в деле сдачи контрольных или комната получше в общаге... Но потом пообтесался и понял, что может достичь куда большего, если будет посмелее и подучит кое-какие дисциплины, за которые баллы в диплом не идут.
Последний студенческий год он уже доживал на квартире у заведующей одной из кафедр – довольно приятной старой девы лет сорока пяти-пятидесяти. У него появилась приличная одежда, он выяснил, какие рестораны и клубы в городе считаются престижными и стал в них завсегдатаем. Ну и диплом с отличием, само собой. Кстати, он его вполне заслуживал, так, самую малость завкафедрой подсуетиться пришлось.
Оказалось, что дама эта не первый раз такое практикует – у нее регулярно любимчики из числа студентов приживались. Посему после получения диплома отношения закончились. Но расставание было дружеским, дама даже посоветовала Гене риэлтерскую контору, которую держал ее знакомый, и куда охотно брали толковых симпатичных ребят, пусть и без опыта.
Обязанности в конторе Гена выполнял честно. Однако он уже пришел к выводу, что профессия альфонса перспективней.
***
В их городе дам-олигархов не было (кстати, а такие вообще есть в необъятной России?) Но вот женщин с доходами, что называется, заметно выше среднего – этих хватало. И значительный процент их приходился на потенциальную Генину клиентуру – самостоятельные бизнесвумен не моложе сорока лет, из числа «сделавших себя самостоятельно», замужем не бывавшие. С разведенками было сложней, следовало быть особенно осторожным, но на крайний случай годились и они. С замужними Гена не связывался никогда и обязательно проводил проверку по этой части – не хватало ему еще разборок с мужьями!
Не сказать, чтобы работы «по женскому делу» в городе было немеряно. Но на Генин век ее было достаточно.
. . . ДОЧИТАТЬ>