В исторических дискуссиях часто можно увидеть противопоставление катастрофического 1941 года и успешного 1943, причём проводится оно в формате «бессмысленных контрударов» против «стойкой обороны». Вот в 43 году на Курской дуге перешли заранее к обороне, и всё получилось хорошо, а в 41 только зря сожгли 20 тысяч танков в бессмысленных контрударах. Делается вывод о порочности активной обороны в пользу того, чтобы основательнее закопаться в землю и обложиться минами. Некоторые особо горячие головы даже предлагают вместо «бессмысленных контратак» расставить танки в ровную линию вдоль всего фронта, окопать их, и сдерживать немцев, чисто «Расcейняйский КВ» 24 июня 1941 года.
Только пресловутый «Рассейняйский КВ», вопреки рассказам фантастов, сдерживал не целую танковую группу, а всего лишь одну из боевых групп 6-й танковой дивизии. Но главная суть в том, что он «сдерживал» несколько часов боевую группу дивизии лишь потому, что остальные силы 6-й танковой в это время были заняты отражением контратаки целых 50 его «собратьев» из состава 2-й советской танковой дивизии 12-го механизированного корпуса, поддержанных двумя сотнями Т-26 и БТ. И не только 6-й, но ещё и 3-й немецкой танковой дивизий. Сам по себе один КВ, каким бы мощным он ни был на лето 1941 года, немцы бы съели, и просто не заметили. Точно так же, как они «сожрали» более 1000 КВ на пути к Ленинграду. Но вот концентрированное применение сразу полусотни машин они не только заметили – этот контрудар серьёзно смешал их планы.
Точно так же, в 43-45 годах массированно применённые «Тигры» могли существенно повлиять на обстановку. Но когда их раздёргивали на мелкие группы, чтобы подпереть пехоту сразу во многих местах, эффект их применения сводился к статистической погрешности. И эти грозные машины, как правило, по итогу оставались брошенными на обочине в результате поломок и некритичных повреждений, после обхода советскими войсками.
Свой вклад в противопоставление катастрофического 1941 успешному 1943 играет и то, что многие командиры 41-42 года просто не дожили до времени успехов либо оказавшись в плену, либо погибнув. А многим после первых неудач не дали второго шанса. Поэтому действия советского командования в 41 году воспринимаются заведомо негативно, без учёта общей стратегической и оперативной обстановки.
Попробуем же разобраться на примерах, что давали «бессмысленные контратаки», и что случалось при намеренной «стойкой обороне».
Вязьма и Брянск, октябрь 1941.
Главная неустранимая проблема «игры от обороны» – неопределённость планов противника, и неверное определение направления главного удара врага неоднократно приводило к катастрофам. Хрестоматийным примером этому являются «котлы» под Брянском и Вязьмой в начале операции «Тайфун».
В сентябре 1941 года советское командование вовсю готовилось к оборонительной операции на московском направлении. Основой была именно заблаговременно подготовленная оборона.
Директива Ставки от 27 сентября 1941 года:
"1. На всех участках фронта перейти к жёсткой, упорной обороне, при этом ведя активную разведку сил противника и лишь в случае необходимости предпринимая частные наступательные операции для улучшения своих оборонительных позиций.
2. Мобилизовать все сапёрные силы фронта, армий и дивизий с целью закопаться в землю и устроить на всем фронте окопы полного профиля в несколько линий с ходами сообщения, проволочными заграждениями и противотанковыми препятствиями".
Для выполнения задачи были собраны внушительные силы.
Западный фронт: 30 стрелковых дивизий, 1 стрелковая бригада, 3 кавалерийских дивизии, 2 мотострелковых дивизии, 4 танковых бригады, 475 танков;
Брянский фронт: 25 стрелковых дивизий, 4 кавалерийских дивизии, 1 танковая дивизия, 4 танковых бригады, 4 отдельных танковых батальона, 245 танков;
4 армии Резервного фронта на Ржевско-Вяземском оборонительном рубеже, 28 стрелковых дивизий, 2 кавалерийских, 5 танковых бригад.
Но проблема, как всегда, крылась в том, что советское командование не знало, где именно противник нанесёт удар. Оно предполагало, что основной удар будет нанесён вдоль шоссе Смоленск - Ярцево - Вязьма. На этом направлении была выстроена особенно плотная оборона: дивизии в прикрывавшей шоссе 16-й армии Рокоссовского занимали фронт от 8 до 4(!!!) километров, что даже плотнее, чем на Курской дуге. Средняя численность дивизий армии была 10,7 тысяч человек, тоже недостижимый уровень комплектности для 1943 года. В армии было 338 орудий калибром 76мм и выше, сразу 56 85-мм зениток в качестве противотанковых орудий, её поддерживала танковая бригада. Перед главной полосой обороны создавалось предполье от 4 до 20 км.
Но немцы не захотели наносить удар именно там, где их ожидали. Противником 3-й танковой группы стала не 16-я армия на хорошо укреплённых позициях при высоких плотностях, а 30-я армия, в которой на фронт в 50 км приходилось всего 157 орудий калибром 76мм и выше, всего 4 45-мм противотанковых пушки и 25 85-мм зениток. Танков в 30-й армии не было вообще.
Противником 4-й танковой группы стала 43-я армия, на 60 км фронта которой приходилось 194 орудия калибром 76мм и выше, 69 45-мм ПТО, 48 76-мм и 85-мм зениток. Дивизии армии занимали полосы от 16 до 24 километров. У соседей было ещё хуже, 217-я стрелковая дивизия занимала полосу в 46 (!!!) километров.
2-я танковая группа ломала оборону Брянского фронта также в 100 километрах южнее, чем то направление, на котором советское командование выстраивало плотную оборону.
Итог был немного предсказуем: вся эта хорошо подготовленная оборона, насыщенная артиллерий, в высоких плотностях, оказалась внутри грандиозных масштабов "котлов".
Важная деталь: к этому моменту в Красной армии перестали существовать самостоятельные подвижные соединения. Механизированные корпуса довоенного формирования были разгромлены, новых было решено не создавать, а остававшиеся мотострелковые дивизии переформировывались в обычные стрелковые. Командование бросилось из крайности в крайность, начав плодить слабенькие танковые бригады, и даже отдельные танковые батальоны, которые могли эффективно действовать только совместно со стрелковыми дивизиями. Фактически, вместо инструмента влияния на оперативную обстановку была принята концепция непосредственной поддержки пехоты. Остававшиеся танковые и мотострелковые дивизии являлись реликтом: либо понесшие потери в летних боях и не успевшие пройти переформирование, либо ранее находившиеся на Дальнем Востоке. Как нетрудно подсчитать, на 3 фронта приходилось всего 1 танковая и 2 мотострелковых дивизии.
Поскольку в руках командования фронтов практически отсутствовали самостоятельные подвижные соединения, у них не было возможности исправить ситуацию путём контрударов. Танковые бригады были слишком слабым инструментом (например, в составе бригады был всего один батальон собственной пехоты). Поэтому для ударов по прорывающимся танковым группам немцев пришлось наскоро сколачивать импровизированные ударные группы из стрелковых дивизий, танковых бригад и кавалерийских частей. Но такие импровизации были предсказуемо неэффективны.
«Стойкая преднамеренная оборона» в условиях неопределённости планов противника и отсутствия подходящих инструментов для контрударов (самостоятельных механизированных соединений) привели к катастрофе.
Курская битва
Даже в рамках Курской битвы зачастую происходит противопоставление обороны контрударам, выражающееся в противопоставлении Рокоссовского Ватутину. Вот, мол, Рокоссовский оборонялся, и у него катастрофы не произошло. А Ватутин сначала попытался бросить в контрудар 1-ю танковую армию Катукова в лоб на немецкий танковый таран, и спас только звонок Катукова лично Сталину. Потом бросил 5-ю гвардейскую танковую армию Ротмистрова из резерва Ставки, и получил Прохоровку.
Только сторонники «игры от обороны» упускают из виду тот момент, что контрудары на Воронежском фронте стали прямым следствием того, что самая прочная оборона за всю войну оказалась проломлена, и Ватутину пришлось принимать экстренные меры для купирования прорыва. А срыв контрудара армии Катукова привёл к тому, что владевшие инициативой немцы сами выбирали, где нанести следующий удар, и громили советские дивизии по частям.
В расчёт не берётся то, что при примерно равных силах фронтов, танкодоступная полоса у Воронежского фронта была 164 километра против 95 у Центрального. Силы же противника, привлекавшиеся к операции в группе армий «Юг», значительно превосходили силы группы армий «Центр».
На северном фасе, ГА "Центр", командующий Г. фон Клюге.
9-я армия Моделя: 335 тысяч человек, 15 пехотных, 5 танковых дивизий, 920 танков и САУ, 940 орудий полевой артиллерии и миномётов, 165 установок реактивной артиллерии. Ещё 1 моторизованная и 2 танковые дивизии оставались в резерве группы армий "Центр", и в наступлении участия так и не приняли.
Против них Центральный фронт имел 711 575 человек, 1785 танков и САУ, 5315 орудий (включая противотанковые), 5792 миномёта.
На южном фасе, ГА "Юг", командующий Э. фон Манштейн.
4-я танковая армия Г. Гота: 223 907 человек, 7 пехотных, 5 танковых, 4 моторизованных дивизии, отдельная танковая бригада на 200 "Пантер", всего 917 танков, 349 САУ, 2847 полевых орудий и миномётов, 303 установки реактивной артиллерии. В резерве ОКВ ещё 3 танковых дивизии, не принявшие участия в сражении.
Армейская группа "Кемпф": 108 000 человек, 6 пехотных, 3 танковых дивизии, 344 танка, 75 САУ, 1073 орудий и миномётов.
При этом, пехотные дивизии 9-й армии Моделя имели среднюю боевую численность всего 3296 человек, в то время как пехотные дивизии в ГА "Юг" имели среднюю боевую численность 6344 человека. Лучшие моторизованные дивизии - "Великая Германия", СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер", СС "Рейх" и СС "Мёртвая голова" также находились в распоряжении Гота.
Против них Воронежский фронт имел 625 590 человек, 35 гвардейских и обычных стрелковых дивизий, из них 17 в первом эшелоне, 5 танковых, 1 моторизованный корпус, 1701 танк и САУ, 4155 орудий (включая противотанковые), 4596 миномётов.
За Центральным и Воронежским фронтами находился Степной фронт. В его состав входили войска, предназначенные для советского наступления после того, как немцев измотают преднамеренной обороной, но также он играл роль «пожарной команды», если дела пойдут скверно. В итоге, дела пошли скверно, и к оборонительной фазе сражения из состава Степного фронта привлекли 5-ю гвардейскую армию (62 862 человека), 5-ю гвардейскую танковую армию (931 танк, 54 САУ), и 2-й танковый корпус.
При всём при этом, даже Центральный фронт не избежал ошибок: главный удар немцев ожидался вдоль железной дороги на Курск через Малоархангельск, по факту же немцы ударили в другом месте, и смогли проломить советскую оборону в первый же день. Поэтому Рокоссовскому, точно так же, как и Ватутину, пришлось бросать в бой подвижные резервы, то есть – контратаковать. С помощью контрудара танкового и механизированного корпусов удалось удержать немцев на армейском рубеже обороны без привлечения стратегических резервов.
Помогло также то, что Модель очевидно ожидал советского удара на Орловской дуге, поэтому, в отличие от Манштейна, не бросил в бой сразу все свои силы. 2 танковых и 1 моторизованная дивизии так и не поучаствовали в «Цитадели», а 12 июля, после начала советского наступления, уехали под Орёл. На юге Манштейн сразу бросил в бой всё, что у него было. И бросил бы даже больше – XXIV танковый корпус, который можно было использовать только по личному разрешению Гитлера, уже был готов вступить в бой, но начало советского наступления в Донбассе и на Миусе сорвало эти планы.
На Воронежском фронте, как и на Центральном, ошиблись в определении направления главного удара при создании оборонительных рубежей. Так, в 40-й армии К.С. Москаленко было 7 стрелковых дивизий на 52км фронта, а в 6-й гвардейской армии И. М. Чистякова, по которой пришёлся основной удар, также 7 дивизий, но уже на 66 километров, из них только 4 в первом эшелоне. В 40-й армии на километр фронта приходилось 35,4 орудия, в 6-й гв.А только 24,4. 40-ю армию поддерживали 237 танков, 6-ю гв.А 135.
При этом, у немцев действительно существовал план «ограниченной «Цитадели» с привлечением 2-й армии Вейхса, при котором удар пришёлся бы именно на 40-ю армию. Этот вариант выглядел вполне логично, чтобы его учитывало советское командование. Но немцы в итоге решили иначе.
Несмотря на оказавшееся ошибочным распределение сил, даже оборона 6-й гвардейской армии была по меркам всей войны невероятно мощной. Она готовилась с середины марта 1943 года, то есть, 3,5 месяца. Однако же, эта оборона была прорвана в течение первого же дня - 5 июля II танковый корпус СС продвинулся на 12-13 км. Находившаяся на втором оборонительном рубеже 51-я гвардейская стрелковая дивизия занимала оборону уже 18 километров по фронту, и удержание рубежа было невозможно без усиления. 6 июля Ватутину в бой пришлось бросить оперативные резервы – 5 гвардейский Сталинградский танковый корпус и 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус, и запросить у Ставки войска из Степного фронта. Несмотря на это, за один день 6 июля второй рубеж также оказался проломлен, а части 5-го гвардейского танкового корпуса оказались в окружении. Однако контрудары создали серьёзную угрозу флангу, застав немцев изменить первоначальный план и начать перегруппировку.
К 4 дню битвы в состав Воронежского фронта начали прибывать резервы: 2-й танковый корпус из Юго-Западного фронта, 10-й танковый корпус из Степного фронта. Происходила рокировка сил и внутри самого Воронежского фронта: из неатакованных 38-й и 40-й армий на усиление занимавшей второй оборонительный рубеж 1-й танковой армии выдвигались 309-я стрелковая дивизия, 86-я танковая бригада, 9-я зенитная дивизия, 203-й отдельный тяжёлый танковый полк, 3 истребительно-противотанковых полка и гвардейские миномёты.
9-11 июля немцы перегруппировались и нанесли совместный удар XXXXIV танковым корпусом и II танковым корпусом СС по стоящей в обороне 1-й танковой армии Катукова, который ранее отказался наносить контрудар. В результате 2-й танковый корпус, 6-й танковый корпус, 3-й механизированный корпус и пехота 6-й гвардейской армии были смяты, и частично попали в окружение.
На всю глубину готовившаяся месяцами советская оборона была пробита 11 июля, когда дивизия СС «Лейбштандарт» прорвалась до станции Прохоровка. Именно в этот момент на немцев обрушились резервы Ставки. Однако контрудар 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова 12 июля был отбит перешедшими к обороне ССовцами, с тяжелейшими потерями для советской стороны. После чего немцы сами нанесли удар по разворачивавшейся 5-й гвардейской армии Жадова, нанеся ей поражение.
Венчало немецкое наступление на южном фасе Курской дуги ещё одно, на этот раз последнее, окружение. 14-15 июля совместными усилиями II танкового корпуса СС и III танкового корпуса АГ «Кемпф» были окружены войска советской 69-й армии на третьем оборонительном рубеже. Манштейн был готов продолжать, и даже запросил у Гитлера разрешение ввести в бой свежий XXIV танковый корпус, но из-за провала наступления Моделя на северном фасе и начала советского наступления на Орловской дуге, Миусе и в Донбассе, дальнейшее продвижение не имело смысла. Ударная группировка была демонтирована и отправилась отражать советские удары на других участках фронта.
Именно сочетание обороны и наступления, а не только «крепкой обороны» сорвало операцию «Цитадель». Советское наступление на Орловской дуге не позволяло Моделю бросить в бой половину своих подвижных соединений, а наступление на Миусе заставило свернуть свои планы и Манштейна.
Владение стратегической инициативой
Важное отличие 1943 от 1941 года: немцы могли наступать только на одном стратегическом направлении, на довольно небольшом участке относительно общей протяжённости советско-германского фронта. К этому привёл общий ход боевых действий лета-зимы 1942 года, включая разгром под Сталинградом и каскад операций по разгрому союзников Германии. Окончательно Курская дуга сформировалась после успешного немецкого контрудара под Харьковом. Вместе с заблаговременно полученными от разведки сведениями это позволило выстроить мощную оборону в три полосы, обеспечить высокие плотности, обложиться минами, согнать колоссальное количество артиллерии, танков и авиации.
В 1941 году немцы нанесли удар сразу на всём фронте от Балтики до Чёрного моря. Чуть позже присоединились румыны под Одессой и финны в Приладожье. То есть, даже имея достоверную информацию о сроках нападения Германии, невозможно было выстроить оборону, аналогичную Курску, по всему фронту. Как хорошо известно, тот, кто пытается быть одинаково сильным везде, будет одинаково слаб повсюду. А владение немцами инициативой позволяло сосредотачивать на направлениях главного удара такие кулаки, против которых никакая оборона гарантированно не могла устоять. Достаточно посмотреть на карту и убедиться, сколько сил собрали немцы, например, против 128-й или 75-й стрелковых дивизий к 22 июня 1941 года:
В Прибалтике наступали сразу две танковых группы против растянутых на 30 (а иногда даже 50) километров советских дивизий. После чего 3-я танковая группа Гота свернула на юг, в тыл Западному фронту, и совместно со 2-й танковой группой Гудериана замкнула котёл под Минском. Помешать таким манёврам могла не прочная оборона, которую физически невозможно было выстроить в необходимых плотностях, а только контрудары механизированными соединениями, как это произошло под Расейняем.
Командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов попытался выставить заслон против Гота, выдвинув к Минску стрелковый корпус, но, обладая свободной манёвра, немцы просто его обошли. В то же время, ввиду неполноты представления оперативной обстановки, контрудар механизированной группы Болдина из 6 мехкорпуса пришёлся на пехотные дивизии немцев вместо противодействия прорывающимся в тыл моторизованным корпусам двух танковых групп.
Именно исчерпание возможностей советских механизированных резервов привело в итоге к катастрофе под Уманью, Киевом и Вязьмой – парировать прорывы немецких танковых групп стало просто нечем. Но погибшие летом 1941 механизированные корпуса позволили избежать общего развала фронта и сорвали весь план «Барбаросса».
«Крепкая оборона» в Сталинграде
Точно так же, как и Курская дуга, в поздесоветскую эпоху на щит была поднята героическая оборона Сталинграда, причём исключительно в виде упорной обороны армии Чуйкова в уличных боях и на развалинах домов. Однако и сам Чуйков не чурался попыток наступать, и основные события проходили отнюдь не в самом городе, а под Котлубанью, на так называемом «Северном заслоне». Именно там стояли в глухой обороне лучшие немецкие дивизии против неоднократных попыток советских войск прорваться к Сталинграду. Для штурма города же силы выделялись по остаточному принципу.
Даже при самой героической обороне Чуйкову бы не удалось удержать город, если бы в критические моменты опять не активизировались атаки на «Северный заслон», переключавшие на себя всё внимание немцев, включая авиацию, и заставляя тратить с большим трудом накопленные для штурма города боеприпасы. Советское командование бросало через Волгу свежие дивизии в Сталинград как в топку, одну за другой, и они сгорали буквально за считанные дни. При этом, каждый штурм оборачивался всё большей потерянной территорией, и последний штурм вполне мог бы поставить точку на советской обороне в городе, если бы не успех операции «Уран». Любопытно, что впоследствии именно 6-я гвардейская армия Чуйкова попала под главный удар 4-й танковой армии на Курской дуге. То есть, была очень опытным соединением.
Катастрофа Брянского фронта, операция «Блау»
Но можно возразить, что в 1941 году на общей неудаче «твёрдой обороны» сказалось сразу множество неблагоприятных факторов, включая внезапность нападения Германии, разорванность Красной армии на несколько оперативно несвязанных эшелонов, владение противником инициативой. А вот если бы в 1942 встали в оборону, как под Курском в 1943, то всё бы получилось! Зарылись бы в землю, обложились минами, сосредоточили резервы, и немцы не вышли бы к Сталинграду и Кавказу!
Но именно 1942 год даёт нам, что называется, лабораторной чистоты пример обороны "как на Курской дуге", и чего эта оборона стоит против качественно и количественно превосходящего противника. Похожий пример могла бы дать Вязьма-1941, но немцы предпочли, пользуясь своей подвижностью, не бить по долговременной обороне, а обойти её и окружить. В 1942 под Брянском немцы советскую оборону именно что таранили «в лоб».
В общем представлении катастрофа на юге летом 1942 года случилась из-за провала наступления Юго-Западного фронта маршала С.К. Тимошенко на Харьков. Неудачно наступали, попали в окружение, после чего немцы рванули через ослабленные потерями войска к Сталинграду. Опять командование хотело наступать вместо того, чтобы обороняться. Вообще-то, Тимошенко своим наступлением создал серьёзный кризис, будучи на грани успеха. Отражавшие его удар немцы понесли серьёзные потери, в том числе среди частей, приготовленных для летнего наступления, что отсрочило срок его начала на целый месяц. При этом, значительную роль в отражении советского удара сыграла освободившаяся после коллапса Керченского фронта немецкая авиация. Не развались так быстро фронт Д.Т. Козлова, многое могло сложиться иначе, не только у Юго-Западного фронта, но и под Ленинградом.
На фоне катастрофы под Харьковом совершенно упускается из виду то, что за неделю до прорыва в полосе Юго-Западного фронта немцы как нож сквозь масло прошли через много месяцев выстраивавшуюся оборону Брянского фронта.
Ещё 8 мая Брянскому фронту был дан приказ зарываться в землю, готовить оборону на глубину до 12 километров, с тыловыми армейскими полосами, выделили 400 тонн колючей проволоки, 30 тысяч противотанковых и 60 тысяч противопехотных мин. Дивизии стояли в нормальных плотностях, не чета 30-50 километрам на дивизию летом 1941-го. За спинами армий Брянского фронта ждали своего часа 4 танковых корпуса, а в оперативном резерве находилась свежесформированная 5-я танковая армия. На направлении главного удара немцев позиции занимали 13-я и 40-я армии, всего 11 стрелковых дивизий, 2 стрелковые и 3 танковые бригады. Из них 2 стрелковых дивизии и бригада на втором оборонительном рубеже, в тылу 2 танковых, 1 кавалерийский корпус, 1 стрелковая дивизия и 2 танковые бригады. В резерве Ставки находились 5-я танковая армия, 1 танковый и 1 кавалерийский корпуса. Стрелковые части были пополнены, артиллерия заблаговременно пристреляна, оборудованы наблюдательные пункты, ДЗОТы, всего было подготовлено до пяти оборонительных линий. Даже настоящие немецкие приказы удалось заполучить (история майора Рейхеля). Чем не Курская дуга в миниатюре?
Прежде всего, соотношением сил - летом 1942 немцы были ещё слишком сильны.
С Запада прибыли свежие дивизии, включая имевшую наибольшее количество танков 24-ю танковую дивизию и сильнейшую в Вермахте дивизию «Великая Германия». Выделенные для операции «Блау» дивизии были максимально накачаны ресурсами за счёт других направлений, для чего основательно проредили группы армий "Север" и "Центр". У них не только изымались лучшие подвижные соединения, но и приоритет в пополнении отдавался соединениям, предназначенным для наступления. Также из танковых дивизий, оставшихся в группах армий «Центр» и «Север» в состав моторизованных дивизий группы армий «Юг» передавалось по одному танковому полку. Всего против Брянского фронта немцы сосредоточили ударный кулак из 637 танков и 120 штурмовых орудий.
Помимо этого, именно в это время на фронте начали массово появляться технические новинки: немецкие войска были насыщены новыми 75-мм противотанковыми орудиями Pak-40, штурмовыми САУ StugIII(lg) с длинноствольными 75-мм орудиями, PzIII с длинноствольным 50-мм орудием, PzIV с длинноствольным 75-мм орудием. Все они получили усиленное до 50-80мм бронирование. Для короткоствольных 75-мм танковых пушек массово пошли кумулятивные снаряды, значительно повысившие возможности борьбы с танками. Всё это сделало бессмысленной ставку на Т-34 и КВ, которые во многом выручали в 1941 году. Их преимущество в бронировании было нивелировано, а возможности поражения танков противника советской противотанковой артиллерией и танками существенно снижены.
28 июня 1942 года 2 танковые, 2 моторизованные и 3 пехотные дивизии в первом эшелоне при поддержке сильнейшего в Люфтваффе VIII авиакорпуса нанесли удар в стык 13-й и 40-й армий на фронте в 45км. В первый же день оборона Брянского фронта была прорвана на глубину 8-15 км, на второй день была прорвана вторая оборонительная полоса, глубина прорыва достигла 35-40 км. К месту прорыва для контрудара пришлось экстренно выдвигать 16-й танковый корпус и 2 танковые бригады из резерва фронта, 4-й и 24-й танковые корпуса из состава соседнего Юго-Западного фронта и 17-й танковый корпус из резерва Ставки.
Но из-за столь быстрого развала обороны скоординированного контрудара не получилось: повторялась ситуация 1941 года, когда прибывавшие соединения вступали в бой по отдельности, теряя машины отставшими в ходе маршей и без вовремя подвезённого горючего. В итоге, 4-й танковый корпус нанёс удар 30 июня, а 17-й и 24-й корпуса только 2 июля. Это позволило противнику перемалывать советские резервы по частям. При этом, против 4 советских танковых корпусов выступал бронированный кулак из 3 танковых и 3 моторизованных дивизий, включая дивизию "Великая Германия". Результат был немного предсказуем: противник разбил советские танковые корпуса и прорвался к Воронежу, а далее - на Сталинград.
Однако, несмотря на прорыв обороны, именно контрудары самостоятельных подвижных соединений (танковых корпусов) позволили избежать катастрофы, сравнимой с Уманью, Киевским или Вяземским "котлами". Спустя неделю после удара по Брянскому фронту немцы нанесли удар по Юго-Западному фронту, подвижные резервы которого были переброшены для контрудара в полосу Брянского фронта. Ресурсов для противодействия у Юго-Западного фронта осталось слишком мало, и противник смог совершить окружение советских войск под Миллерово. Но даже этот «котёл» оказался сравнительно небольшим относительно тех, что немцы устраивали годом ранее.
Эта история категорически не вписывается в концепцию «надо было встать в хорошо подготовленную оборону». Здесь нет внезапности удара (оборону готовили 2 месяца), знали, где именно противник будет наступать, и даже сосредоточили немалые резервы. То есть, в условиях 1942 года переход к преднамеренной обороне и передача инициативы противнику не являлись хорошим решением. Наоборот, настойчивые атаки на Ржевском выступе, под Ленинградом, и даже под Харьковом создали серьёзный кризис, не позволяя противнику свободно маневрировать резервами.
А что там у немцев?
Полноценное изучение вопроса невозможно без сравнения с противником.
Упорная оборона действительно сыграла важную роль в ходе отражения советского контрнаступления зимы 1941 – весны 42 годов. Ставка была сделана на удержание «узловых столбов» в основании прорывов – опорные пункты блокировали подвоз снабжения и мешали дальнейшему продвижению. Они же служили исходными пунктами для ударов на окружение, которыми срезали образовавшиеся выступы. Но данная тактика была применима только ввиду острой нехватки боеприпасов и больших потерь тяжёлой артиллерии Красной армией, и в дальнейшем, по мере роста могущества советской артиллерии, от неё отказались.
Отражение советского удара под Харьковом в мае 1942 года произошло с большим трудом. Помимо удержания «узловых столбов» в основании прорыва, ключевую роль сыграли контрудар танковых резервов группы Клейста и переброска в критический момент освободившейся из-под Керчи авиации. Всё вместе позволило немцам превратить угрожающую для себя обстановку в окружение войск Юго-Западного фронта.
Считается, что в ходе операции «Марс» подо Ржевом немцы отбились, в первую очередь, благодаря упорной обороне. Однако, прорыв фронта советскими механизированными корпусами был оперативно "запечатан" именно контрударом силами сразу 6 подвижных соединений: 1, 12, 19, 20 танковых дивизий, моторизованной дивизии "Великая Германия" и 1-й кавалерийской дивизии СС. Если бы их силы вместо ударного кулака распылили по всему периметру Ржевского выступа, то среагировать на советский прорыв было бы банально нечем.
В 1943 году, после гибели в окружении частей 6-й армии Паулюса и 4-й танковой армии в Сталинграде и разгрома армий союзников Германии на Дону, немцам было просто невозможно выстроить статичный фронт на обширных пространствах. Поэтому развернувшееся сражение за Харьков приняло характер манёвренного боя рвущихся к Днепру советских армий с прибывающими немецкими подвижными резервами. Прежде всего, с приехавшим из Франции свежим II танковым корпусом СС. В сражении также участвовали потрёпанные боями, но всё ещё значимые подвижные соединения выводимой с Кавказа 1-й танковой армии и отступавшие с рубежа Дона остатки 4-й танковой армии. В сумме немцы под командованием Манштейна сосредоточили на относительно небольшом участке фронта сразу 8 танковых и 5 панцер-гренадерских дивизий. Только благодаря манёвренной обороне и контрударам немцам удалось выправить положение и отбросить советские части, окружив при этом часть сил советской 6-й армии Харитонова, вернуть Харьков, и даже занять Белгород. Эти же бои предопределили конфигурацию фронта перед операцией «Цитадель».
Пока немецкие подвижные соединения оставались в относительном порядке, ситуация на фронте не была критической. После «Цитадели» им удалось сперва ликвидировать советский плацдарм на Миусе в июле, а затем отбить советское наступление Юго-западного фронта в августе. Наступление на Орловской дуге не превратилось в окружение и разгром также благодаря приехавшим из «Цитадели» подвижным резервам, в первую очередь, дивизии «Великая Германия». Но истощение сил подвижных соединений в этих боях уже к началу сентября привело к необходимости полного отвода немецких войск на «Восточный вал». Генерал-инспектор танковых войск, небезызвестный Гейнц Гудериан, прямо писал в докладе Гитлеру: "Если вообще фронт был до сих пор удержан, то это - исключительно заслуга танковых дивизий".
В условиях нехватки пехоты после Сталинграда немецкие генералы начали ставить подвижные соединения в первую линию, выделяя им собственный участок фронта. Именно так поступил командующий воссозданной 6-й армией Холидт на Миусе. Такое решение позволяло уплотнить боевые порядки пехотных частей, а также организовать очень сильную оборону на угрожаемых участках, однако полностью выводило подвижные соединения как инструмент контрударов. Поэтому, когда фронт оказывался проломлен, среагировать на это становилось просто нечем. Приходилось выдёргивать с фронта уже скованные боем, понесшие потери танковые дивизии, сколачивать импровизированные боевые группы, и по частям бросать их против прорвавшихся советских танковых корпусов, что не давало необходимого эффекта.
В 1944 году события на фронте стали всё больше походить на отзеркаленный 1941 год: череда разгромов, окружение под Корсунем, окружение армии Хубе, катастрофа в Белоруссии. Только подбрасывание в огонь подвижных соединений из резерва позволяло на время стабилизировать ситуацию.
Контрудар под Корсунем осуществляли собранные со всей группы армий «Юг» танковые дивизии, прорыв к окружённой армии Хубе осуществил приехавший из Франции полнокровный II танковый корпус СС. На Висле советские войска остановила целая сборная: 3-я танковая дивизия СС «Мёртвая голова», 5-я танковая дивизия СС «Викинг», танковая дивизия «Герман Геринг», 4-я танковая дивизия. Зимой 1945 под Будапештом к окружённым пробивался IV танковый корпус СС, а затем вся 6-я танковая армия СС.
Как и для Красной армии ранее, танковые соединения стали для немцев основой обороны и «пожарной командой». Они несли большие потери и зачастую стачивались почти в ноль (чисто советские мехкорпуса в 1941), но альтернативой этому была только мгновенная катастрофа. Требования же Гитлера об упорной обороне, организации «крепостей» и приказы «ни шагу назад», скорее, только вредили делу. «Крепкая оборона» не помогла немцам ни на рубеже Днепра, ни на Миусе, ни даже на пресловутых Зееловских высотах.
Катастрофа в Белоруссии в июне-июле 1944 года во многом состоялась из-за того, что почти все подвижные соединения немцев в этот момент находились на Украине. Ситуация очень напоминает катастрофу под Киевом: немцы ожидали советское наступление на фронте ГА «Северная Украина», а удар состоялся в Белоруссии, на фронте группе армий «Центр». Поскольку подвижных резервов практически не было, купировать советские прорывы оказалось нечем, и в течение нескольких дней образовались «котлы» под Витебском, Оршей, Бобруйском, а затем под Минском. Состоялось самое крупное поражение немецкой армии в истории. Причём не последнюю роль в этом сыграло категорическое требование Гитлера любой ценой удерживать Витебск и Оршу, которые по его мысли должны были стать «крепостями», но оказались ловушкой для оборонявших их войск.
Советское наступление было остановлено только после прибытия значительных танковых резервов, в основном как раз из группы армий «Северная Украина». Но возникла другая проблема: теперь большая часть танковых дивизий оказалась в Белоруссии, поэтому советское наступление уже на Украине привело к новой катастрофе. В отсутствие подвижных соединений пехоте, сидящей даже в очень хорошо подготовленной долговременной обороне, подкреплённой мощной артиллерией, не удалось оказать серьёзное сопротивление набравшим силу советским танковым армиям. Несмотря на самые решительные приказы Гитлера стоять до последнего.
А.В. Исаев: Миф о «рассейняйском КВ»
А.В. Исаев: Котлы 41-го
А.В. Исаев: Когда внезапности уже не было
И. Сдвижков: «Операция «Блау»
В. Замулин: «Курская битва: гриф секретности снят»
В. Замулин: «Засекреченная Курская битва»
С. Кондратенко: «Разгром Брянского фронта»