Военная разведка, в силу специфики своей работы – закрытости и секретности - чрезвычайно мифологизирована. Отчасти руку к этому приложили сами разведчики. В случае больших поражений всегда велик соблазн спрятать под ковёр свои провалы и свалить всё на политическое руководство. Мол, разведка-то свою работу выполнила на отлично, и сообщила всё точно, а вот тупые политики и военные не послушали и не вняли, и вот что получилось! А мы им предоставили планы противника, чуть ли не из Ставки Гитлера! В максимально гротескном виде это всё получило выражение в анекдотах про Штирилца:
Идет заседание, собралась вся верхушка рейха. Вдруг в кабинет заходит Штирлиц, идет к сейфу, достает оттуда секретные документы, переснимает, потом ставит на стол вазу с апельсинами и уходит. Все в шоке.
— Кто это был, и что он тут делает?
— Да это штандартенфюрер Отто фон Штирлиц, русский разведчик.
— А чего ж вы его не схватите?
— Все равно выкрутится — скажет, что апельсины приносил...
Благодаря легендарному кино про отважного разведчика Максима Максимовича Исаева у широких народных масс сложился некий стереотип о том, как работает разведка, и какие сведения потом ложатся на стол к высшему руководству страны. Когда люди читают про Рихарда Зорге, который сообщил Сталину точный день нападения Германии, то складывается впечатление, будто он чуть ли не ксерокопию плана «Барбаросса» ему предъявил, со стрелочками танковых клиньев, нацеленных на Москву и Ленинград. Однако, дело намного сложнее и серьёзнее. Зачастую настоящие секретные планы попадали в руки противника не благодаря отважным Штирлицам (при всём уважении к их работе), а благодаря случайностям. Об основных неудачах и некоторых успехах военной разведки (не только советской) сегодня и поговорим.
Прежде всего, про Зорге. Как известно более погружённым в тему людям, он называл сразу несколько сроков возможного нападения Германии – в том числе «либо уже в мае, либо после войны с Англией». И всё это подавалось не в виде ксерокопии «Барбароссы» непосредственно со стола у Гитлера, а в виде приватных бесед с немецким морским атташе и германским послом в Японии. То есть – уровень источников и достоверности сообщаемых ими сведений крайне сомнителен. И Зорге был далеко не единственным, руководству разведки СССР валом шли сообщения, с самыми разными «точными датами» германского нападения - 15 апреля, 1, 15, 20 мая, 15 июня.
Хрестоматийным примером успешной работы разведки считается Курская битва – согласно устоявшемуся стереотипу, советской стороне удалось получить немецкие планы, на основании этого спланировать оборонительную операцию, которая и принесла Красной армии победу. Но и тут всё не так-то просто.
Началось всё с разведки британской, которая, взломав шифр немецкой машины «Энигма», давно уже читала немецкие переговоры. Так, в апреле 1943 года англичане расшифровали телеграмму фельдмаршала фон Вейхса, в которой тот интересовался у командования относительно участия своей 2-й армии в операции «Цитадель». Таким образом стало достоверно известно о том, что немцы действительно готовят большое летнее наступление именно на Курской дуге. Что примечательно, англичане не спешили поделиться столь важными стратегическими сведениями с союзником, и здесь в дело действительно вступили уже советские отважные разведчики. «Кембриджская пятёрка» - глубоко засекреченная группа советских агентов – переправила в СССР телеграмму фон Вейхса. И это действительно колоссальный успех советской разведки.
Но что это дало на практике?
С одной стороны, стало понятно, что немцы в кампании 1943 года собираются наступать, а не обороняться. Это помогло принять принципиальное стратегическое решение: переждать в обороне, выбив у противника наиболее боеспособные соединения, и лишь потом уже самим перейти в наступление. Также было понятно, что наступать немцы будут против Курского выступа. Но где именно? Этой информации советская разведка добыть так и не смогла. Поэтому штабам пришлось начать думать за противника, что неизбежно повлекло за собой ошибки.
Так, было сделано предположение, что самая сильная группировка у немцев будет на северном фасе, в составе группы армий «Центр», а конкретно 9-я армия Моделя против Центрального фронта Рокоссовского. Однако наиболее сильной оказалась группа армий «Юг»: 4-я танковая армия Гота и армейская группа Кемпфа, наступавшие против Воронежского фронта Ватутина.
В самом распределении сил Воронежского фронта тоже был допущен ряд просчётов. Советское командование предполагало, что основной удар будет нанесён по 40-й армии Москаленко, которому были приданы значительные части усиления, однако удар последовал по более слабым 6-й гвардейской армии Чуйкова и 7-й гвардейской армии Шумилова. В итоге, выделение больших сил в состав Центрального фронта Рокоссовского в ущерб Воронежскому, более мощная ударная группировка немцев на юге, значительно более широкая танкодоступная местность, и неверное определение направления удара врага привели к тяжёлому кризису.
Произошёл прорыв советской обороны на всю глубину, и Ставке пришлось задействовать против прорвавшегося противника стратегические резервы, предназначавшиеся для наступления. Всё это привело к сражению под Прохоровкой, в котором советские 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова и 5-я гвардейская общевойсковая армия Жадова понесли тяжёлые потери.
Что ещё важно заметить, даже получив от своей агентуры в Англии сведения о «Цитадели», советское командование не было до конца уверено в том, что это не дезинформация. К концу июня, когда армии уже зарылись в землю, а немецкое наступление всё не начиналось, у того же Ватутина стали сдавать нервы. Он начал бомбардировать Ставку просьбами о переходе в наступление, потому что если вдруг окажется, что немцы обманули, и никакой «Цитадели» не будет, то наши войска просто так зря потеряют 2 месяца хорошей погоды на сидение в обороне.
Пожалуй, главный успех разведки Союзников тоже связан со взломом шифров. Речь, разумеется, о сражении при Мидуэе, которое в один момент лишило Японию ударного авианосного соединения, главного инструмента японского "блицкрига " на Тихом океане.
Разведка США заранее узнала о планах Объединённого флота захватить небольшой коралловый атолл Мидуэй, затерянный посреди океана. Поэтому было принято решение собрать на островке столько авиации, сколько физически было возможно разместить, и поставить на фланге собственные авианосцы, которые во взаимодействии с базовой авиацией должны были разгромить японцев.
Безусловно, чтение японских шифров помогло узнать о цели и времени японского удара, чтобы подготовиться к тёплой встрече, но само сражение ещё предстояло выиграть. У лучших японских сил, до того не знавших поражений. И с этой задачей американцы блестяще справились, выиграв дуэль авианосцев со счётом 4:1.
Но был у Союзников и свой "Зорге, к которому не прислушались".
Офицер Абвера, полковник Ханс Остер, передавал информацию о немецких планах вторжения через своего друга, голландского военного атташе в Берлине майора Гейсбертуса Й. Саса. Как и Зорге, он называл несколько дат возможного нападения, начиная с января 1940 года, но каждая из них не сбылась. В свою очередь, несколько раз напрасно всполошившись, голландцы и бельгийцы перестали придавать значение информации Остера. И лишь за сутки до вторжения, после очередного предупреждения о том, что война "начнётся завтра", голландские войска были приведены в боевую готовность. Таким образом, ценнейший источник информации, имевший доступ к секретным планам немецкого командования, не сыграл значимой роли в последующих событиях. Но это было ещё полбеды. Дело в том, что в руки союзников попали и самые настоящие, достоверные немецкие планы.
10 января 1939 года. На Западном фронте идёт «Странная война» - когда Англия и Франция объявили войну Германии, но не вели наступательных действий. Командир авиабазы Эрих Хенманс вылетел на самолёте в Кёльн, однако из-за тумана сбился с курса. Он решил сориентироваться по Рейну, для чего свернул на запад. Но, не заметив замёрзшей реки, промахнулся, и перелетел через границу. Самолёт совершил вынужденную посадку на бельгийской территории. Проблема была в том, что пассажиром Хенманса оказался майор Хельмут Рейнбергер, офицер снабжения 7-й лётной дивизии, которая должна была высаживать десантников в день нападения. При себе у него оказался пакет с секретными документами, вскрывавшими часть немецкого плана. Несмотря на несколько попыток, полностью уничтожить документы так и не получилось, и они оказались в руках бельгийского командования.
Бельгийское, голландское, французское и английское командование предсказуемо скептически отнеслось к достоверности полученной информации. На это наложились предупреждения Остера, который называл даты, в которые никакого нападения так и не произошло. В итоге, бельгийцы переругались с французами и англичанами касательно превентивного вступления их войск на территорию Бельгии, до немецкого наступления. А требовавшего решительных мер генерала ван ден Бергена объявили паникёром, и он был вынужден подать в отставку. Немцы же, узнав о том, что документы попали в руки союзников, отменили запланированное вторжение 14 января (дату которого достоверно называл Остер) и радикально переработали свой план. В результате родился план «Гельб», обернувшийся стремительным разгромом Голландии, Бельгии, Франции и британского экспедиционного корпуса.
До крайности похожий случай произошёл на Восточном фронте в июне 1942 года.
Подготовка операции «Блау» по рывку к Сталинграду и походу за кавказской нефтью была практически завершена, выдвижение войск выходило на финишную прямую. Операция готовилась ещё с конца 1941 года, когда немецкие части ещё стояли под Москвой. Для удара были произведены грандиозные перегруппировки, с Запада прибыли свежие дивизии, танковые полки из дивизий группы армий «Центр» перебрасывались на усиление группы армий «Юг», концентрировалась авиация.
19 июня 1942 года с инспекцией по войскам на связном самолёте «Шторх» отправился начальник оперативного отдела немецкого 40 танкового корпуса 6-й армии генерала Паулюса майор Рейхель. В условиях плохой погоды пилот потерял ориентировку и оказался над линией фронта, где и был сбит. Самолёт упал на контролируемой советскими войсками территории, погибли и пилот и пассажир. При обыске тела солдаты обнаружили пакет с секретными документами, раскрывавшими планы немецкого командования. В частности, письменные приказы командирам танковых дивизий, аэрофотоснимки, и настоящие карты, о которых условный Штирлиц не мог бы даже мечтать. Информацию немедленно донесли вверх по цепочке командования, и всего через 2 дня документы из портфеля майора Рейхеля лежали на столе в Ставке ВГК. Казалось бы, вскрыты предстоящие планы противника на летнюю кампанию, за 10 дней до её начала, можно предпринять решительные меры, и сломать планы противника! Но не тут-то было.
В Ставке предсказуемо усомнились в достоверности полученных сведений. Не намеренно ли они были подброшены? Тем более, что на протяжении последних месяцев немцами проводилась масштабная кампания дезинформации под кодовым названием «Кремль», целью которой было убедить советское командование, что главный удар летнего наступления будет на Москву, а не на Кавказ. В итоге, на фоне массы развединформации, вполне определённо говорившей о приготовлениях немцев к удару на Москву, найденные у Рейхеля документы не произвели должного эффекта. Определённые меры были приняты, но только в рамках резервов самих Брянского и Юго-западного фронтов. Основные резервы Ставки всё равно оставались в таком расположении, которое предполагало удар немцев на Москву. А через 10 дней началась операция «Блау», в ходе которой оборона Брянского фронта была сокрушена в считанные дни, и немцы устремились к Волге и Кавказу.
Что интересно, зимой 1943 года, в ходе контрудара немцев под Житомиром, на захваченных советских позициях ими было найдено тело офицера - удивительно, но тоже в чине майора (прямо какая-то особая группа риска!), - с комплектом документов. Как писал после войны генерал фон Меллентин: «Днём 21 декабря в наш штаб была доставлена карта, найденная у убитого русского майора. К нашему удивлению, оказалось, что мы пытались окружить у Мелени не менее трёх танковых и четырёх стрелковых корпусов русских». Данная информация оказалась ложной, и основные танковые силы Красной армии готовились к удару на совершенно другом направлении. Сыграла ли в этой успешной операции по дезинформации противника история с майором Рейхелем, неизвестно. Но она отчётливо показывает, что факт обнаружения подобных документов на поле боя легко мог оказаться обманом.
Есть и положительный пример, когда случайность сыграла на руку советской стороне.
24 июня 1941 года под Белостоком передовой отряд 2-й немецкой танковой группы попал в засаду советских войск. Колонна была разгромлена, и в штабном автомобиле обнаружились оперативные планы танковой группы Гудериана. Документы немедленно переправили в штаб Западного фронта, где командование с ужасом для себя увидело действительное положение дел, в корне отличавшееся от той картины, которая выстраивалась по донесениям и данным разведки. В «тумане войны» необнаруженными шли сразу 3 моторизованных корпуса. Противник намеревался замкнуть огромное кольцо окружения под Минском, в которое должны были попасть 3-я и 4-я армии Западного фронта. Оценив выяснившуюся оперативную обстановку, командующий Западным фронтом Павлов, ничуть не медля, и не усомнившись в достоверности полученных данных, отдал приказ на полный отход войск. Окружения избежать не удалось, но вовремя отданный приказ на отход всё же позволил части войск выскочить из «котла», и затянул сопротивление основных сил фронта на долгих 2 недели, что позволило Ставке выдвинуть резервы и закрыть образовавшуюся брешь.
Бонус: не касается темы Второй мировой, зато это, пожалуй, самое глупое попадание важнейших документов в руки противника в истории.
17 сентября 1862 года, во время Гражданской войны в США, генерал Ли предпринял сложную операцию, частью которой было разделение его армии прямо под носом у северян и независимые действия корпусов. Но приказ об этом самом разделении армии попал в руки северян благодаря нерадивым курьерам, которые использовали приказ в качестве папиросной бумаги. Конный разъезд нашёл его на месте бивака южан. Командование северян по достоинству оценило такой подарок судьбы, и всеми силами набросилось на армию Ли, что привело к самому кровопролитному однодневному сражению в истории США - битве у ручья Энтитэм. Разбить Ли не получилось, но и планы конфедератов пошли прахом. А отсутствие быстрой победы Юга означало неизбежную по итогу победу Севера.
В качестве вывода.
Сложные структуры, особенно такие, как многомиллионные армии, обладают колоссальной инерцией. Фундаментальные просчёты не изменить, даже получив в своё распоряжение настоящие планы противника. В том числе потому, что эти самые планы могут корректироваться. Союзники оказались заложниками настоящих немецких планов, оказавшихся в их руках, в то время как немцы, узнав об этом, перестроились. В свою очередь, советское командование оказалось бы в дураках, если бы немцы вместо удара на Кавказ действительно пошли бы на Москву. Но иногда это работает и в обратную сторону: так, немцы привели в движение слишком значительные силы, чтобы на ходу изменить план наступления на Кавказ, или операцию "Цитадель". Поскольку СССР был отнюдь не Бельгией и Голландией.
Источники:
А. Исаев, «Приграничное сражение 1941»
А. Исаев, «От трагедии Харькова до Курского прорыва»
И. Сдвижков, «Операция «Блау»
В. Гончаров, "Дюнкерк. Победа или поражение вермахта?"
Ф. Меллентин, «Танковые сражения»