Генка стал своим человеком. Общался с Сашкой, как настоящий (а ведь он и так настоящий) отец. Часто забирал к себе на выходные и до сих пор ходил в холостяках. Юлька же, стерва, и ухом не вела. В отличии от домашних забот, в офисе она слыла ценным работником. Практически незаменимым. И как, прости господи, в ее глупой головке умещалась такая масса информации, Ольга не понимала. Она забирала из яслей Сашу, кормила его ужином, занималась с ним и вовсе не волновалась, отчего так долго пропадала на работе бестолковая Юлька.
Годы не шли, а летели. Ольге казалось, что она едет на машине, а годы, словно полосы, убегают, исчезая под капотом. Она похорошела с годами. Начала хорошо одеваться (спасибо Виталику, поднял в жене самооценку). Правда, от тяжелой косы пришлось избавиться - очень болела голова от нее.
Бабульки и буйный Шурик потихоньку уходили, покидали этот мир, освобождали комнаты. Оля помогала родственникам с похоронами. Она вообще была человеком с очень хорошей репутацией. Родственники Шурика охотно продали ей комнату по сходной цене. Кому охота еще? Шурик так загадил жилое пространство, что даже покупатели не хотели заморачиваться с ремонтом. А Ольга заморочилась. Виталькина зарплата позволила взять кредит, Ольгино терпение – отскрести грязь в комнатушке покойного соседа.
Она никуда не торопилась. Потихоньку закупала стройматериалы, краску и обои. Листала каталоги. Подбирала цвета и фактуру. Целые выходные проводила на стремянке, вся в побелке. Евроремонт сразу выкинула из головы. Дорого и глупо. Ей хотелось, чтобы в комнате не было пластика, чтобы стены дышали, чтобы все было сделано из экологически чистых материалов. Чтобы, если не даст Бог детей (да она уже и не надеялась на чудо), так пусть в ней пока Сашенька живет.
Виталик не помогал. Вечно занят был. Да и выходные хотел отдохнуть. Ольга не настаивала, проще все сделать самой, чем унижаться. Проще и спокойнее.
Юлька забеременела второй раз в тридцать пять лет.
- Как тебя угораздило? Ты же в офисе круглосуточно почти! – удивилась Оля.
- Да вот посмотрела, какую ты детскую отгрохала, ноги сами… , - некрасиво, не по-женски пошутила Юлька. Пошутила и густо покраснела, поняв, что сморозила глупость.
- Воспылала к Генке прежней любовью?
- Нужен он мне, - фыркнула Юля, - на работе, что ли, мужчин мало? Помнишь, я с корпоратива ночевать не пришла? Вот и считай теперь.
- Папаша знает? – забеспокоилась Оля.
Юля вновь состроила гримаску.
- Нужен он мне… Женатый. А малыша подниму. За второго нынче капитал дают. Кто знает, может ,и выберусь из коммуналки в отдельную квартиру.
Ольга испугалась жутко: если Юля переедет, то Сашку ей никогда не увидеть! Юля, заметив испуганное выражение лица подруги, вдруг побледнела:
- Ты что, Оленька? Ты что?
Она потом бегала за водой на кухню, искала в сумочке успокаивающие таблетки.
- Все нормально со мной. Все нормально, - отмахивалась от Юльки Ольга. Беги уже на свою работу.
В уютной детской поселилась Юлька младшая. Почему мать не придумала для дочери другого имени, для всех осталось загадкой. Виталик грустно смотрел на счастливую Олю и рассуждал вслух:
- Вот дурынды. Одна дурында имени придумать не может, а вторая радуется, будто сама родила. Очередной хомут тебе на шею, Оля! Чего ты лыбишься?
Ольга тогда впервые за столько лет вспыхнула:
- Ну не на тебя же хомут повесили? Ты-то тут не при чем, можешь спать спокойно!
Виталька тогда побледнел. Он не ожидал от Ольги такого отпора.
***
Юлька младшая, как и Сашка, благополучно попали под влияние соседки. Юльке некогда – она делала карьеру. И года в декрете не просидела, смылась. Это что-то, связанное с самолюбием. На работе Юля была, как рыба в воде. А дома ей тесно, как слону в посудной лавке. Люди по-разному совершенствуются. Зато у Оли есть теперь дочка. Оля уговорила подругу крестить детей. Быть крестной матерью – это совсем другое. Это тебе не соседка тетя Оля. Это настоящее! Правда, она совсем забросила хор. Зато пела колыбельные Юльке маленькой.
Кто знает, может быть именно Олина одержимость чужими детьми (а разве бывают чужие?) отдалила от нее Виталика. Виталик, как дите малое, требовал к себе внимания ровно столько, сколько требовалось детям. Виталик, наверное, ревновал. Они начали часто ругаться. Слишком часто, чтобы не быть услышанными.
- Ольга, да наплюй! – говорила Юлька, - ты слишком много скачешь вокруг него! Избаловала!
И Ольге казалось, что она действительно избаловала мужа. Но почему бы его не избаловать? Мужчина в доме, зарплата отличная.
- Зарплата Виталика, это, в первую очередь, моя заслуга! Я же протекцию боссу дала! – Юля констатировала факт. С ней не поспоришь. Именно она помогла устроиться Виталику водителем директора фирмы, в которой работала столь успешно.
- Да, да, - рассеянно соглашалась Оля.
Если их сравнить, то Оля была совершенным профаном в карьерных продвижках. Она просто любила детей. И крошечная зарплата ее волновала мало. И Юля, и Оля дополняли друг друга. Виталик с годами превратился в приложение. Но ведь он старался. А скандалы… да в какой семье нет скандалов. Нужно смириться с этим, да и все.
Юля уверенно поднималась по службе. Вскоре уже и она выкупила три комнаты коммуналки.
- Можно было в другой район переехать. Но нынче строить совершенно разучились. А здесь красота. И магазины рядом, и двор зеленый, и соседи – приличные люди. А то, что две комнаты у тебя, подружка, так это и вовсе меня радует! Я без тебя бы просто пропала бы! Просто пропала! Честно! – иногда, под бутылочку вина восторгалась Юля, - ты мне как сестра! Я так тебя люблю!
Саша уже повзрослел, заканчивал школу. С отцом сложились прекрасные отношения. Частенько Саша пропадал у Геннадия неделями. Они любили устраивать турпоходы. Мотались на рыбалку. Оля была рада за обоих. Хотя и ревновала немножко.
Юлька маленькая училась не очень блестяще, чем донимала родную мать. А Ольга сидела часами, чтобы подтянуть маленькую совсем не маленькую… дочку? Да пусть! Она ведь крестная! Она имеет право хотя бы мысленно называть сварливую не по годам Юлю дочкой!
Юльку маленькую качало, как лодку в шторм. Когда ей исполнилось шестнадцать, она умудрилась не прийти домой ночевать. Явившись, врала, что нечаянно уснула у подружки. Сама же энергично жевала мятную резинку.
- Зараза! Ты что это творишь! Ты что мне врешь? – Орала Юлька большая. Я все для тебя делаю! Все! А ты?
- Что ты для меня делаешь? – взорвалась дочь, ничего! Тебя дома никогда не бывает, никогда! Отвали!
Юля большая осеклась от слов дочки, дернулась, как от пощечины. После, конечно, маленькая Юля попросила прощения. Явно, над ней поработала ласковая и понимающая тетя (да, тетя) Оля. Прошло три месяца тишины, и прямо под Новый Год девчонка пропала на два дня. Кому шарики, фонарики, елочки, а женщинам досталось по полной. Виталик не увильнул от помощи – дело было серьезное. Это не ремонты в комнате делать и не суп варить – это настоящая беда. Виталик со знанием дела вилял по злачным кварталам.
- Что ты тут болтаешься, - не выдержала Ольга, девочка совсем юная. Она тебе не бомжиха какая, все-таки! И друзья у нее приличные. Просто испорченные.
- По себе знаю. Какое бы ни было воспитание, а потянет в самую грязь! Не спорь! – хмуро отбрехивался Виталий, сосредоточенно вглядывающийся в плохо освещенные улицы.
Оля паниковала. Юлька трепала новенький айфон. Вот те, бабушка, и Новый Год. Обеим мерещились разные ужасы. Обоих трясло. А Виталий наматывал километры, останавливался у каких-то шалманов, выскакивал из машины, приставал с вопросами к нетрезвым прохожим, показывал им фото девочки. Настырно, долго, терпеливо – искал, искал, искал… Звонили Саша и Гена, так же занятые поисками. Муторно, тоскливо и страшно было у всех на душе. Все вместе атаковали полицию. И у всех кончались силы и мужество.
И вот уже к утру, когда вымотанные до предела взрослые, отчаялись совсем, Виталий вдруг остановил автомобиль за городом, возле какой-то заброшки, бывшей давным-давно, управлением тепличного хозяйства. В фиолетовой мгле виднелись стены, исписанные граффити, за зданием возвышались полуразрушенные корпуса стеклянных теплиц.
Несмотря на жуткое место, в «управлении» мелькали веселые огоньки, и гремела музыка.
- Я так и знал. До сих пор тусуются! – шепнул Виталий и выскочил прямо в сугроб.
Ольга и Юлька рыпнулись было за ним, но тот жестом остановил их:
- Не лезьте, дуры! Это не шутки, - и скрылся в какой-то щели.
Это было самое долгое ожидание в жизни. Не минуты, секунды сделались каучуковыми. Юля была на грани истерики. Ольгу сковало напряжение. Как же она могла упустить ребенка. Как же так получилось? Что с девочкой!
Виталий вышел из мрака, держа на руках девушку. Она отчаянно сопротивлялась и визжала. Ноги, обутые в модные кроссовки, дергались.
- Отпусти меня! Я сказала, быстро отпустил меня!
Юля. Пьяная и растрепанная. Живая.
***
А потом было ужасно. И ужасные слова. Потом не хотелось жить.
Юлька тогда кричала очень сильно. И кричала она на… Виталика. Мешанина слов, из которых Оля поняла одно: у Юльки маленькой плохие гены. Отвратительные гены. И зря она тогда переспала с Виталиком. И зачем она с ним только переспала. Зачем родила от забулдыги! И это ее Бог наказал, и она ненавидит всех. Идиота Виталика, дуру Олю, и всех, всех, всех.
Виталик клялся, что это случилось один раз. По пьянке. (Господи, опять по пьянке). Случилось нечаянно. Он даже не знал, что Юлька маленькая – от него. Он только недавно стал догадываться. Он потому и искал по тем местам, где сам любил зависать. Он просто подумал, что девочка потянется туда, куда неудержимо тянуло его когда-то. Что он виноват, что он больше никогда…
Что, никогда? Зачем он все это ей сейчас говорит? Зато понятно, почему так испугался муж, тогда еще, давно, слов жены про ответственность. Все-то он знал. Все знал…
Ольга обхватила голову. Ей хотелось провалиться на месте. Чтобы кто-то махнул волшебной палочкой, и она исчезла навеки. Юлька маленькая, убитая наповал словами родной матери, резко протрезвела и моментально ее красивое, милое лицо посерело. Никто, кроме Оли, на нее не смотрел.
А Оля смотрела. У маленькой Юльки были отцовские глаза.
- Побежали отсюда, - вдруг прошептала Юля маленькая, - пожалуйста, давай уйдем отсюда, тетя Оля.
Они выскочили из автомобиля в морозную ночь. Юльку маленькую трясло. Ольга крепко прижала девочку к груди.
- Все перемелется, Юлечка, все перемелется. Мама в сердцах говорит просто чушь! Потом ты все поймешь. Когда человеку больно делают, он несет ерунду. Он себя совсем не слышит!
- Я знаю, тетя Оля, я знаю, - ответила девочка, - я все это зря затеяла, я не хотела. Конечно же, чушь. Конечно же, мама в сердцах! Вы не верьте ей, она вечно гадости говорит, тетя Олечка! А давайте вы меня в хор приведете, тетя Олечка. Я тогда сразу забуду про все это, буду песни петь!
Юлька маленькая уткнулась носом в Олину грудь и заплакала. Она плакала, а Оля уводила ее из черного места, страшного места, где среди развалин стоял дорогой автомобиль, а в нем замерли двое обескураженных собственной подлостью взрослых людей. Близких людей.
Автор: Анна Лебедева