Их счастье догорало несколько месяцев, а потом истлело буквально за неделю. Таня вдруг стала подолгу молчать, прекратила делиться секретами многочисленных соседей, а о новом парне она вообще ни слова не сказала. Источник их мучений всё так же рассеянно здоровался у лифта и ни на что не жаловался, но внешне тоже сильно изменился — под глазами залегли тёмные круги, а черты лица заострились, как если бы тот вовсе перестал спать.
Дошло до ерунды — днём Артём порой возвращался без предупреждения, а ночью часто просыпался и проверял её половину кровати, будто Таня могла вот так запросто уйти ночевать к другому. Потом он подолгу изучал неподвижный силуэт и слушал, как её лёгкие охотно и уверенно наполняются воздухом. Раз за разом Артём убеждался, что девушка не ушла, но всё равно чувствовал — что-то происходит.
Доказать их связь он не мог и это сводило Артёма с ума.
До того он легко принимал все странности Тани: страстное нежелание выходить из квартиры, отказ покидать многоэтажку даже ради похода в ближайший магазин, и при этом полнейшая осведомлённость обо всех подъездных перипетиях. Однажды он в шутку спросил, что будет, если огонь захватит все этажи и запылает крыша, но Таня лишь сверкнула ненавидящим оком и прошипела, что при ней этому не бывать.
Раньше Артём терпел её выходки, находил забавно эксцентричными и не задавал вопросов. В конце концов, купить продукты не трудно, а готовила она с удовольствием, хотя и почти не ела сама. Вещей Таня не просила, довольствуясь его рубашками — да и зачем что-то эдакое носить, если не гуляешь толком? А они почти не вылезали из кровати.
Теперь же он без перерыва крутил в голове Танино поведение, а нового соседа с мальчишеским прозвищем Кот тихо ненавидел и сводил минимально необходимое общение с ним к тупому трёпу о машине, купленной в основном для поездок к предкам.
И вот после недель, проведённых в безрезультатных попытках застукать тайную парочку вместе, Артём сдался. Решил, что ему мерещится всякий бред, а ведь это он, а не кто-то другой скрывал любимую девушку ото всех, включая родителей. Чего же он ждёт? Что она ускользнёт? Болван. Если так пойдёт и дальше, Таня правда найдёт того, кто будет готов во всеуслышание заявить о своих правах на женщину.
Кольцо он заранее покупать не стал, в глубине души рассчитывая, что поход в ювелирный станет достаточным основанием отбросить капризы. Какая девушка откажется примерить обручальное кольцо? Ещё и побежит, подбадривал себя Артём.
Он нарочно вернулся в обычное время, чтобы подтвердить чистоту намерений и своё доверие к будущей половинке, и громко спросил уже в прихожей:
— Таня! Я дома. Ты тут?
И услышал всхлипывания. Девушка свернулась калачиком подле чердачной лестницы и гневно смотрела наверх, и мужчина рефлекторно сжал кулаки — кто-то посмел тронуть его почти невесту.
— Что случилось? — Артём накинулся на сгорбленную фигурку, пытаясь защитить от невидимых врагов.
— Н-ничего, — прошептала она, — мне так жаль…
— Чего тебе жаль? — он испугался.
— Не могу прогнать злую, — чуть не прорыдала Таня.
— Какую ещё «злую»? — не понял Артём, но почему-то испытал облегчение. Это звучало так дико, что превращало физическую угрозу в нечто эфемерное.
— Очень, очень злую, — нетерпеливо повторила Таня, ожидая реакции.
Артём осторожно обхватил её плечи, потянул к себе.
— Ну, ну, хватит плакать. Всё хорошо. У нас с тобой всё хорошо, так ведь? Я был…
— Ты меня не слушаешь? — Таня стукнула пяткой в пол. — Я говорю о злой Тане. И очень опасной!
— Понял. Ты не можешь прогнать «злую». Так почему бы нам не вернуть «добрую» Таню? — он погладил её рыжие волосы и улыбнулся. — Признаю, был не прав. Кругом ошибался, особенно насчёт тебя.
— И в чём же? — Таня не приняла объятия и вцепилась в низ лестницы.
— В том, что прятал тебя ото всех. Так вот, мы поженимся.
— Зачем это нужно? — нахмурилась девушка.
— Затем, что я люблю тебя и хочу, чтобы все это знали. Что ты — моя.
— Ты хочешь, чтобы я навсегда стала твоей? — очень чётко переспросила Таня, как на уроке.
— Именно этого, — он коснулся губами верхушки рыжей шевелюры, давая любимой несколько минут, чтобы переварить новость, — мы поженимся, я познакомлю тебя с мамой и папой.
— Покажешь им меня? — как-то слишком настойчиво изумилась Таня.
— Почему бы и нет? Ты очень красивая. И ещё лучше всех готовишь блины.
Глупейшая попытка сгладить волнение, но Артём не так представлял момент эпичного примирения.
— Ясно, — она сжала рот в тонкую полоску.
— И что тебе ясно?
— Что ты останешься.
— Ещё бы я не остался! Всё-таки квартира моя, при всём уважении. Но я не услышал ответ. Ты согласна?
— Но ты уже сделал больше обычного. Позволил мне быть рядом, так близко… Я не забуду твою доброту.