ПРОТИВОСТОЯНИЕ - 3
— Олег, мальчишку не видел? — кричит Сергей, откашливаясь от едкого дыма, окутавшего ангар.
— Здесь, здесь Колька, давай сюда, к дверям, надо уходить!
(часть 1 - https://dzen.ru/a/ZbvMhvpksCzeVxuS)
Вдоль клеток практически на ощупь, он проскочил на голос Бочарова и, почти задыхаясь вывалился в коридор, куда потянулся уже и дым.
— Не проще ли было на улицу, вслед за животными? — щурится студент, вытирая закопченное лицо.
— Здесь всё же стены, надёжнее, — Сергей обернулся к другу: — Игорь, куда теперь?
— Туда, — кивнул тот в ответ, — там ангар со сценой, где ты выступал гладиатором. Думаю, сейчас там никого не должно быть…
— Тихо! Слышите?!.. — замер Сергей, вскинув руку.
Приглушенный стенами и расстоянием газотурбинный рокот вертолётных движков он не спутал бы ни с чем другим. Но, «не помощь ли это местным бандитам»? На лице его отобразилась гримаса сомнений…
— Э-это то, о чём я думаю? — прислушавшись, интересуется студент и тут же радостно восклицает: — Да-да, это вертолёт, надо же на улицу, быстрее! Это за нами!
Он бросается назад к дверям ангара, но, не успев открыть их замирает и озадаченно оглядывается. Соваться туда небезопасно, изо всех щелей вокруг двери густыми струями валит чёрный дым.
Пожар усилился, а с улицы доносится заполошная стрельба. Кто с кем воюет – непонятно, но вот на выстрелы накладывается нарастающее шипение, все интуитивно втягивают головы в плечи, пригибаются, а Бочаров прижимает к себе чумазого мальчишку. Сильный взрыв сотрясает строение.
Стены нет, она исчезла в клубах дыма и пыли, ничего не видно.
Оглушенные и очумевшие в призрачно мигающем аварийном освещении, они постепенно начинают приходить в себя, на белых от пыли лицах моргают щелки глаз, уши словно забиты ватой.
Ощупывая себя пытаются отряхнуться, встревожено осматриваются и не найдя студента, все устремляются к грудам кирпича, оставшимся от стены. Отплёвываясь и матерясь, они голыми руками принимаются разгребать мусор, отбрасывать камни, кирпичные обломки и куски штукатурки.
Взрыв разметал внутренности ангара, покорёженный металл клеток, рухнувшие перегородки, а пламя угасло, в развалинах просто нечему было гореть. Электроснабжение повреждено, в проломленную крышу заглядывает лик луны, и будь жив сейчас Иероним Босх, он порадовался бы такой натуре.
Окружающее напоминает фрагмент из его мрачных сюрреалистических картин средневековья, но люди в тусклом и неравномерно мигающем свете были живыми, они надеялись, что и друг их под обломками ещё жив, работа кипела.
Сверху угрожающе покачиваются поврежденные перекрытия, осыпается труха, мусор, какие-то обломки. Крыша может обвалиться в любой момент, но под обломками рухнувшей стены — человек, несуразный и добрый ботаник… Колька, размазывая по грязным щекам слёзы не отстаёт от взрослых и помогает, как может...
Выстрелы из развалин ангара и визг пуль над головами вынудили всех кинуться лицом вниз.
— Вот мы бараны, отвлеклись, забылись... У-у, гады, ну сейчас...
Сергей подтянул к себе автомат, перевернулся на спину готовясь открыть огонь по приближающимся людям. Но те нарываться на пули не спешили, осторожничали. Бочаров так же приготовился к стрельбе, молча размазывал по щекам слезы мальчишка рядом.
— Ну, что там? — раздался крик чуть в стороне.
— Была движуха, все залегли… сейчас я туда гранатой… — прозвучал ответ, и Сергей, вдруг облегченно выдохнув, заулыбался.
Бочаров покрутил пальцем у виска, не понимая реакции друга, но тот не обращая на него внимания крикнул:
— Гранату себе в задницу засунь и за колечко дерни!..
Его сиплый голос озадачил невидимых за развалинами людей, и в ответ неуверенно звучит:
— Ядрён батон! Эт хто там такой смелый? Обзовись, ты где?
— Кха-кха… Кхе… - прокашлялся от цементной пыли Сергей, и уже обычным голосом ответил: — Где-где... Чума, не нарывайся на рифму!
— Блин, живой! Серёга, друг! Эт мы тута, вылезай, бродяга!
— Андрюха, ты что же — и правда, гранатой шибанул бы зная, что можешь друга завалить?
— А то! Ещё как бы шандарахнул, — басит в ответ Чумичёв, — правда граната у меня свето-шумовая, но от «зари» сам знаешь, тоже мало удовольствия.
— У-у, какой ты сурьёзный, — заулыбался Сергей.
— А нечего шлындать где ни попадя, сидел бы дома и не пришлось бы друзьям из дерьма тебя вытаскивать… Теперь ящиком коньяка не отделаешься, ха-ха…
НЕ КОМИЛЬФО НА ЭТОЙ БАЗЕ
Некоторые двери распахнуты, комнаты пусты, видны следы поспешного бегства. В любой момент ожидаем выстрела или гранаты под ноги, и всё равно, два силуэта, словно призраки, слева, возникают неожиданно…
Короткие вспышки нам навстречу уходят выше, так как мы уже на полу. Сверху осыпает штукатуркой, а крики-команды бьют по натянутым нервам, но я им уже рад, голоса родные. Слава богу, не успел ответить стрельбой, и чтобы друзья не распатронили окончательно, подаю голос:
— Твою мать!.. Бараны, куда стреляете?
— Упс, Поручик, живой?.. Извини, попутали...
Друзья помогают подняться, суетливо похлопывая, отряхивают нас от мусора и пыли, Пашка нервно посмеивается, а мне не до шуток, наработанный годами навык едва не сыграл злую шутку: не слыша приближения едва не перестреляли друг друга. На рукавах выше локтя у каждого белая повязка для обозначения «свой-чужой», но в тусклом свете редких ламп видимость отвратительная.
— Вы слева всё осмотрели?
— Да, пусто там, — получаю ответ.
— Окей, тогда двинули вправо. Да в спину нам не шмальните, снайперы…
Самому становится противно от злого бурчания, но друзья, чувствуя вину не обижаются.
Всё бестолково и, как-то коряво в этот раз. Без рекогносцировки, спонтанно, свалились сверху и сразу в бой. Впрочем, лётчик-налётчик во всем виноват, все планы наперекосяк, если бы не его идиотский фанатизм в выполнении приказов.
Так, есть движуха. Остановившись, вскидываю руку, за спиной замерли, а впереди справа из открытых дверей слышен какой-то шум и перебранка. Может быть опять – наши? Хотя, они бы так не шумели… Осторожно приближаюсь, вслушиваюсь… Голоса не знакомы – враг.
...Федор Иванович, ну, отчипите меня, сколько же можно? Драпать надо, зачистка идёт полным ходом, сейчас и сюда припрутся...
— С голой жопой — драпать? Всё здесь, без этого я — ноль без палочки… Ключи… были же запасные!
— От браслетов?
— От башки твоей, балбес! Куда они делись?! Вспомни, может быть видел?
— Не видел. Вы же только сами сейфом пользовались, у вас они и были…
— Были да сплыли… бл… всё к чертям собачьим!
— Ну, отчипите меня, пожалуйста…
— Не приставай к царю! Видишь – занят? Да и нечем…
«Башка, ключи, голая жопа»? — ребус какой-то. Оглядываюсь на друзей, по лицам вижу, что ясности нет и у них. Вынув нож опустился на колено и, осторожно высовываю клинок в открытый прём дверей.
Отполированное до зеркального блеска полотно металла отображает внутреннее помещение комнаты. Два человека, один хромает и шарит в столах и тумбочках, что-то выискивая, второй обнимает балку посреди комнаты и продолжает канючить. Оружия не видно, но осторожность не помешает.
Убираю нож и понизу высовываюсь в дверной проём, держа комнату на прицеле. Ковровая дорожка под щекою жутко пыльная... Кто-то спотыкается о мою ногу, готовясь к атаке. Человек у балки замечает меня и замолкает на полуслове, вытаращив глаза. Второй, не видя меня внизу за широкой столешницей настороженно замирает, слышен лязг затвора...
Напрасно. Короткая очередь по ногам невидимого тела, и оно с воплями валится вниз. Пока поднимаюсь с грязного пола, друзья с криками врываются в комнату. Морщусь, стандартные вопли запугивания вызывают звон в ушах, но я знаю, что они необходимы и друзья действуют как привыкли.
Шумовое воздействие на психику противника очень действенно, и человек в центре комнаты зажмурившись, мелко трясется. Он прикинулся дохлым эмбрионом, но, валяясь на полу по-прежнему обнимает бетонный столб. От пинка Рыжова короткий автомат подстреленного мною летит в сторону, а сам раненый орёт от боли и боком ползёт к дальним дверям.
Комната напоминает офис: компьютеры, шкафы с папками, мониторы – всё указывает на это. Только «эмбрион» совсем не похож на офисный планктон. Короткая стрижка, камуфляж, погоны, а руки скованы наручниками, и становится ясно, почему он не расстаётся с балкой. Подняв второго, друзья усаживают его на вертлявый стул.
На правой руке незнакомца болтаются наручники с железякой, которую он явно откуда-то выдрал. Всё чудесатее и чудесатее и, с удивлением замечаю, что этот персонаж уже кем-то ранен до меня. Пропитанная кровью грязная повязка небрежно намотана поверх замызганных брюк натовского покроя.
— Опять… в ноги… гады! Ну сколько можно?.. — болезненно кривится он.
— Кто таков? — пытаюсь выяснить я.
Но пухлый собеседник только кривится, строит яростные рожи и молчит. Ладно, узнаем у другого, ткнув в бок притаившегося на полу, командую:
— Встать! Доклад по полной форме!
— Оператор Халиков, Марат Шайфутдинович, — торопливо рапортует вскочивший. — Освободился семь месяцев назад, судим по статьям сто пятая часть первая, сто шестьдесят первая часть...
— Молчать!
— Есть молчать, гражданин начальник.
— Где люди, которых вы здесь удерживали?
— Не могу знать! Вот, — он, звякнув металлом продемонстрировал скованные руки, — они меня пристегнули и ушли.
— Куда?
Бывший уголовник пожал плечами и кивнул за спину:
— Где-то стреляли, они туда и рванули, а я давно уже тут… Отчепите меня, а-а? Сил нет уже терпеть, обоссусь же!..
Перевязывающий раненого Рыжов поперхнулся и заржал в голос, улыбаемся и мы.
— Чего смеётесь? — обиженно засопел Халиков, — давно уже терплю.
Его причитания прерывают приглушенные стенами выстрелы. Зачистка продолжается, нам пора двигаться дальше и я тороплю друга:
— Паша, закончил?
— Да, перевязал. Берцовая кость задета, и он отрубился от болевого шока. Может загнуться, а промедола у нас нет.
— Плевать, сейчас не до него, забинтовал и ладно. Двинули дальше.
— Гражданин начальник, а как же я-а-а?!
— Потерпи немного, как закончим – обязательно вернёмся к твоему вопросу…
— У-у-у… изверги… — несётся вслед, а мы торопимся дальше, туда, где недавно звучали выстрелы.
Движемся недолго, впереди слышен смех и басовитый голос Чумы. В тусклом свете мелькают силуэты фигур. Чтобы исключить недобрый приём, привлекаю внимание:
— Алё-о, гараж! По какому случаю веселье?
— О-о, узнаю Поручика, — несётся в ответ голос Анохина, и сразу всё встаёт на свои места.
Мы, не таясь уже, приближаемся к месту встречи и, кажется наша цель достигнута.
— Ребята, — пожимает руки, Сергей, — здесь парня нашего завалило, может быть он ещё жив, помогите завал разобрать…
Без лишних вопросов принимаемся за дело. Рядом с Сергеем, настороженно поглядывая на нас сопит мужик уголовной наружности, ещё какой-то парень и мальчишка лет одиннадцати. Я вспоминаю сводки о пропавших людях и пока дебет с кредитом в голове не сходятся.
Ясно помню, что там было шестеро мужчин, двое из которых члены экипажа, две женщины, но никаких детей… а тут, полная эпидерсия в компании с неразберихой. Ладно, раскопаем жмурика, и появится ясность хотя, может быть он ещё жив.
Продолжаем археологические раскопки, но наблюдающий по сторонам боец вскидывает автомат, и все дружно хватаются за оружие.
— Свои! — Слышим голос командира, с которым ещё двое из нашей команды.
Они, с полуслова поняв в чём дело, быстро принимаются за помощь, и вот из-под обломков извлекаем молодого парня. Помяло его здорово, с виду совсем не живой, но… Его осторожно укладывают вдоль уцелевшей стены, и наш "Пилюлькин" начинает над ним колдовать, а Симонов почему-то шёпотом отдаёт распоряжение:
— Ребята, тащите носилки, я видел они в вертушке в хвостовом отделении были.
Двое, молча кивнув исчезают, а внимание всех теперь приковано к Рыжову. Он когда-то давно окончил медицинское училище и может засандалить укол, перевязать, наложить шину. Всё это умеем и мы, но предпочитаем обращаться в нужную минуту к нему.
— Ну, жив, студент? — тормошит Пашку за рукав Анохин.
— Дышит, пульс слабый. Открытых переломов и видимых повреждений нет, но надо бы в больницу, чёрт знает какие у него повреждения, а я не рентген.
— Ясно. Сейчас носилки принесут, и будем возвращаться. Так, а теперь, — командир нашёл взглядом Анохина, — Сергей, ты как-то дозвонился, значит есть тут штаб или что-то такое?
— Да, есть комната с пультом управления. Кстати, познакомьтесь, это Зинченко Игорь, это Олег Бочаров, а это Николай, внук нашей знакомой.
Мальчишка совсем по-взрослому пожимает нам руки, и говорит:
— В той комнате где пульт, должна быть кнопка или рубильник.
Полковник удивлённо вскинул бровь:
— Какой ещё рубильник?
— Ну, так всегда бывает, здесь где-то должна быть система самоликвидации базы. Нажал кнопку и удирай, а через пару минут ка-ак бабахнет! И главный герой от взрывной волны летит куда-то в воду…
— Хм… фильмов насмотрелся? — хмыкнул я, заулыбались и остальные.
— Ага, у нас в интернате видик, и разных кассет много.
— А малой-то – голова. База военная, нечто подобное здесь вполне может быть, — качает головой Чумичёв.
— Не знаю, как с рубильником, а сейф здесь есть, и он скорее всего там, мы ключи изъяли у главного, — вскидывается Анохин.
— Пультовая… это не то место где куча мониторов, и мужик в наручниках обнимает балку? — интересуюсь я у Сергея.
— Да, то самое.
— Там ещё какой-то толстяк был, лысый, и также наручники у него с железякой болтались.
— Живой?! Блин, я думал, сгинул он в ангаре от пожара или взрыва, — сжимает кулаки тот, кого Сергей представил Олегом, — а Цезарь, гад, опять выжил!
— Цезарь это или Марк Аврелий – не знаю, но ноги я ему основательно покоцал, танцевать долго не сможет.
— Ты не знаешь, этот сможет, он такая сволочь изо всех передряг сухим… Самый главный он здесь!
— Упс, вот не знал, — удивляюсь я.
— Скорее туда, пока не сбежал, — торопит Анохин.
— Стоп! - охлаждает порыв полковник. - Значит так, Рыжов, остаёшься с раненым, мальчик с тобой, присмотри за ним. Дождетесь носилки, и — к вертолёту, ожидайте там, остальные – вперёд.
Я с сомнением качаю головой, щёлкая кнопкой фонарика:
— Не так сразу, командир… тут чёрт ногу сломит, и темно как у негра в заднице.
— Везде-то ты был... Ладно, Игорь, ты тут даже в потёмках всё знаешь, веди, — оборачивается уже к другу Анохин.
Подсвечивая фонарями, мы торопливо направляемся в темноту коридора за Игорем, который действительно ведёт быстро и сворачивает там, где я наверняка проскочил бы поворот. Его уверенность несколько настораживает, если парень так хорошо ориентируется в хитросплетениях переходов, то... Стало быть местный? Но он с оружием, а Анохин, похоже, в нём уверен на все сто. Любопытно, весьма... ладно, посмотрим, что это за фрукт. Вот, кажется и пришли.
— Ах ты, гад! — Бочаров вырвался вперёд и, схватив коротышку за шиворот, оттащил от дверей в тёмную комнату.
Повязки на его ногах пропитались кровью, но Олег не обращая внимания на стенания, бросил толстяка в центре зала.
— Смотри — какой прыткий, — удивляюсь я, — почти не дышал, думали – загнётся, а он через всю комнату прополз, Маресьев, блин…
— Здесь арсенал, — осветил комнату Сергей, — ещё немного, и устроил бы он нам Пирл-Харбор.
— Оппа, вот это сюрприз! А мы как-то сюда даже не заглянули, — озадаченно оправдываюсь я, разглядывая ровные ряды автоматов и прочего оружия.
— Так, бросьте всё, не до этого. В каком шкафу здесь центральный сервер? — отрывает нас от приятного созерцания командир.
— Я-а! Я всё знаю! — орёт, по-прежнему пристёгнутый наручниками оператор, — отчипите только, отведите в сортир и я всё покажу!
— Сука, только попробуй! Уро-ою-у… — стонет, закатывая глаза от боли, толстяк.
— Андрей, — командир кивает Чумичёву, — помоги человеку.
— Добить раненого? — удивляется друг.
— Нет, оператора… тьфу, не добить, а отодрать.
— Я баб люблю…
— От столба его отдери, отцепи, отстегни, и отведи куда просит!
— А-а, в сортир? Угу, ну конечно, нашли крайнего, то отдери, то отведи... — вздыхая, бормочет здоровяк ковыряя ключом в браслетах и, как норовистого скакуна, едва успевает схватить за ремень рванувшего пленника: — Э-э, стоять! Не суетись. Куда вести-то?
— Туда-туда, быстрее, пожалуйста, уссусь же… — приседая в характерных ужимках торопится Халиков.
— Хм… едва трагедия не случилась, — хмыкает вслед ушедшим Бочаров, и, обращаясь ко мне, просит: — командир, а посвети-ка в дальний угол оружейки.
Массивная дверь сейфа блеснула никелированной ручкой в луче фонаря. Я легонько тяну дверку — безрезультатно:
— Заперто.
— Сейчас-сейчас… — Анохин роется в многочисленных карманах разгрузки и чертыхается. — Олег, не помнишь, куда я ключ сунул?
— В паспорте Цезаря посмотри.
— Точно!
Подходит поближе полковник, и все сгрудились вокруг наблюдая, как Сергей поворачивает ключ в замке. Сзади в комнате едва слышно хихикнул раненый, и я перехватываю руку Сергея, не давая потянуть ручку на себя.
— Погоди. Береженого бог бережёт, а дурака и бронник не спасет…
Все поняли намёк, и без слов отступают назад. Убедившись, что комната опустела осторожно осматриваю сейф. Архаичная модель, огнестойкий, засыпной, советский.
Так, задняя стенка намертво вмонтирована в массив бетонной стены, основание плотно прилегает к полу, боковые стенки и верхняя часть без щелей и потайных дверок, значит доступ внутрь только через фронтальную дверь.
Интересно, он закрыт раз и навсегда, или?.. Выглядываю из оружейки. Халиков умиротворённо жмурится, сидя на стуле под присмотром Чумичева.
— С облегчением, оператор машинного доения!
— Ага, рахмет, — удовлетворённо лыбится сидящий.
— А скажи-ка любезный, как часто пользовались этим сейфом?
— Да шеф в него иногда по два раза на дню заглядывал, кажется документы он там прячет.
— Спасибо…
Так-с, если сейф часто использовался, значит толстяк не должен был что-то серьёзное намудрить. На «неизвлечение» заряд устанавливают когда уверены, что не станут больше использовать объект, а мы как снег наголову…
То-то он суетился давеча, пытаясь найти запасной ключ… Так-так-так… посмотрим. Пальцы у дяди толстые, как сардельки, и если он оставил здесь сюрприз, то в щель должны легко проходить его пальцы.
Просунув кончик ножа в щёлку между дверкой и сейфом, я осторожно, миллиметр за миллиметром начинаю приоткрывать створку, освещая темное пространство…» Юрий Воякин.
(продолжение - https://dzen.ru/a/Zdn0sdroaF5PW2FG )
