Сперва появился звук. Мира слышала, как потрескивал огонь, как гремела посуда, как стучали створки открытого окна от ветра, как пели птицы и шуршала листва. В феврале?
— Ба, Мира ещё не приходила в себя? — голос знакомый. Степан. Мира только сейчас осознала, что она его помнит, хотя пару секунд назад, пока для неё существовал лишь мрак, она не помнила его имени.
— Нет, со вчерашнего дня ещё нет. Я тебе уже говорила, что на это может уйти много времени. Путешествия по Зазеркалью вымотали её, она там провела несколько месяцев.
— Мне уже порядком надоело выпадать из жизни на столь большие сроки… Так и все лучшие годы мимо пройдут… — выдохнула девушка хрипло и приоткрыла глаза. Первым, что она увидела, был рыжеволосый парень, чьё лицо одновременно выражало и радость, и удивление на грани шока, даже некоторую долю страха. Он, однако, сказать ничего не успел — первой заговорила Авдотья. Как хорошо, однако, помнить имена знакомых людей.
— Давно в себя пришла, Мирушка?
— Тогда, когда Степан спрашивал о моём бодр… Брод… — язык и губы напрочь отказывались слушаться, будто бы принадлежали до этого другому человеку, и новая хозяйка была им не по вкусу.
— Не утруждайся, ты пару недель точно не болтала, дай языку в себя прийти. — бабушка хмыкнула, — А я говорила, Стёпка, что ты то ли провидец, то ли счастливый оберег.
Парень смущённо улыбнулся.
— Как ты себя чувствуешь?
— Если честно, бывало и получше. Голова чугунная. Но меня другое интересует: где Марго?
Судьба горностая, пропавшего из жизни Миры на несколько месяцев, и впрямь сильно беспокоила девушку. Особенно в ключе того, что в последний раз они виделись за день до того, как Миру отчислили из Академии и отстранили от магического мира.
— Не беспокойся, она умненькая, у меня обосновалась. – вновь вместо Стёпы ответила Авдотья.
— Разумеется, умненькая. Она же мой фамильяр.
Теперь уже тихо рассмеялся Степан.
— Да, с твоей Марго по-другому быть и не могло. Она похожа на свою ведьму.
— Так, а ну иди учиться. Еле уболтал Гавриил Михайлович тебя не отчислять, а ты тут прохлаждаешься. Дуй на уроки. — свои слова Авдотья подкрепила звонким шлепком полотенцем. Степан послушно смылся.
— Гавриил Михайлович знает, где я? — Мира села, поморщилась и легла обратно: голова болела, стоило ей покинуть подушку.
Бабушка внимательно посмотрела на Мирославу. Той показалось, что в этот момент Авдотья легко могла рассмотреть страх девушки перед тем человеком, который толкнул её навстречу холодным объятиям Зазеркалья, хоть и знал, что Мира без труда могла бы там сгинуть вовсе. С другой стороны, девушка и не была уверена, что была все эти месяцы в Зазеркалье...
— Нет, он не знает. — Авдотья отвела от Миры внимательный взгляды и налила в глиняную кружку что-то, густо пахнущее лесными травами, — Думаю, он не в курсе, что ты уже в нашем мире. Даже если бы он спросил, я бы не рассказала ему, что видела тебя.
— Почему так?
— Не нравится мне этот малолетний нахал. Что по юности любил бедокурить, что сейчас что-то задумал. Только сейчас мне его план не разгадать, да и не нянька я ему. — Авдотья подала кружку Мире, — Пей.
Мире пришлось снова сесть, преодолевая давящую боль, чтобы послушно отпить отвара со сладковатым вкусом. Головная боль быстро отступила, что не могло не радовать.
— Вы знали Гавриила?
— По секрету, я ему преподавала, и он был бездарнейшим провидцем. Не хихикай, хороших провидцев вообще днём с огнём не сыщешь.
— Я думала, иные Бездарные способны к предсказаниям. — Мира кое-как сумела подавить улыбку и вернуть себе серьёзный вид.
— Читать с помощью карт или доверять интуиции – не то же самое, что видеть будущее своими глазами, хотя даже некоторые маги сами верят в гадания на кофейной гуще. В моей юности даже чтение по костям считали сродни инвалидности.
— Я вообще в предсказания слабо верю, если честно. Возможно, потому что предсказания из печений никогда не сбывались.
— А то не предсказания, то аффирмации. И это уже не магия, а скорее психология.
— Мне казалось, вам пара сотен лет.
— Так и есть, но это же не значит, что я всю жизнь сидела в этой избушке и даже книжек не читала. Мы бы с тобой иначе разговаривать не смогли бы. Из-за языкового барьера.
В голове Миры образ Авдотьи и её речь совершенно между собой не сходились. В её голове бабуля должна была говорить просто и отчаянно окая, но никак не думала девушка, что она хоть упомянет психологию.
— Жертва стереотипов… — вздохнула Авдотья досадливо, — Что же с тобой будет, когда ты узнаешь, что я ещё и компьютером пользоваться умею?
— Спасибо и на том, что произнесли вы слово «компьютер» ровно так, как оно пишется. Даже если вы это сделали специально для того, чтобы облегчить мою растерянность.
— Ты хорошо соображаешь для того, кто в себя пришёл меньше получаса назад.
Обе рассмеялись, что для Миры было совершенной неожиданностью. В доме Авдотьи всегда царило такое спокойствие и безмятежность, что на душе утихал даже самый бурный шторм. Казалось, бабушке можно доверить все секреты. Почти все.
— По-моему, ты что-то хочешь мне сказать. — Авдотья склонила голову, вновь пронзая своим внимательным взглядом.
Мира внутренне содрогнулась. Ей нужно научиться контролировать свои мысли, иначе все так и будут читать её, как открытую книгу.
— Хочу, но сейчас не могу. Я боюсь, что мои тайны могут навлечь на вас слишком много проблем.
— Как на Исидору? — от этих слов в животе у Миры похолодело, — Поверь, вызов к директору и увольнение — это меньшая из её проблем теперь. Зато мне они не грозят.
— Почему вы в этом уверены?
Бабушка уклончиво развела руками и принялась возиться у старомодной печи. Удивительная женщина. Как в ней сходится это очарование старушки-сказочницы и дерзость современной волевой леди? Мира мечтала стать именно такой, когда удостоится зваться бабушкой.
— Я мало интересую Гавриила, сомневаюсь, что он заподозрит меня в укрытии его пешки.
Мира содрогнулась, когда её собственные догадки, которые она стремилась спрятать глубоко в душе, были озвучены. Она не хотела думать, что Гавриил, один из первых волшебников, кого она встретила, окажется ей далеко не другом.
— Прости, должно быть, я тебя напугала. — Авдотья заломила брови, ставя на колени Миры поднос с кашей, — Тебе нужен отдых, а не новые потрясения.
— Что-то мне подсказывает, что сейчас не совсем время для отдыха. — девушка вздохнула, беря ложку в руки, — Мне бы снова взяться за обучение. Целых полгода прошло с тех пор, как я последний раз пользовалась магией, а уж осознанно — и того больше. Не уверена, что я вообще что-то помню.
Авдотья молча слушала взволнованное бормотание Миры, покачивая головой. Она не знала точно, что беспокоило девушку, но не собиралась лезть в её голову. Вместе с тем, ситуация выглядит более чем серьёзно, раз Мирославой интересуется сам Гавриил. Он из родового поместья не вылезал с самой смерти жены.
— Авдотья. — вдруг Мира подняла цепкий взгляд на бабушку, подозрительно сощурившись, — Маги же умеют слышать мысли. Вы же должны уже знать, что меня беспокоит. К чему тогда спрашивали?
— Говорить, что мы слышим все мысли — слишком примитивно, Мирослава. — усмехнулась Авдотья, — Мы слышим внутренний монолог. Или диалог, тут уж у кого как крыша едет.
— В чём заключается отличие? — Мира склонила голову.
— Отличие в том, что мыслей в голове может быть множество, но фокус только на одной, максимум двух. Остальные — фоновые. Слышать их весьма проблематично, да и тошнить начинает от такой круговерти мыслей, если честно. Поэтому и с точки зрения полезности, и с точки зрения простоты куда выгодней для мага слушать только те мысли, что находятся в фокусе сознания.
Сейчас, однако, мутило Миру. Чувствовала себя обманутой из-за того, что информация о мире вокруг постоянно менялась, но она как будто узнавала всё последней. Даже то, что касалось её саму напрямую.
— Мне бы выйти, пройтись.
— Я бы не рекомендовала, золотко, но если очень надо — иди. У берега сейчас очень хорошо. Немного прохладно, правда, чай, не лето…
— Осень что ли наступить успела? — Мира лишний раз ужаснулась тому, как время бежит мимо неё, но Авдотья её успокоила.
— Середина мая. Иди, подыши.
И Мира пошла. Вышла из маленькой избушки и пошла вниз по пологому склону, подспудно полагая, что внизу её ждёт мерной бормотание волн Ладоги. Молодые ужики и шустрые веретеницы сновали по мху и спешно уползали с насиженных камушков, чувствуя шаги человека. Свиристели и зяблики время от времени перекликивались звонкими песнями то в отдалении, едва слышно, то над самой головой. В глухом, сокрытом от цивилизации месте они чувствовали себя свободно и, вероятно, возмущались тому, что человек посмел потревожить их зыбкий покой. Мире даже стало несколько неловко, что она топчет этот лес без разрешения его жителей.
Ладога этим днём была благосклонна. Радовала спокойствием и почти полным безветрием, что было редкостью. По-летнему доброе озеро забирало тревоги и нашёптывало что-то неразличимое, но однозначно по-матерински нежное, даря спокойствие, которого так давно не хватало в последнее время.
— Как ты? — голос Киры прозвучал до того неожиданно, что Мира подскочила, —Ой, прости! Я не хотела напугать.
—Как ты так тихо подошла? Я ни шороха не услышала. — Мира не заметила, как ладонь машинально легла на грудь, успокаивая застигнутое врасплох сердце.
— Прости. Особенность моего народа. Я ведь бабагно, пресные водоёмы — наша стихия. Затаиться в этих местах для нас проще, чем быть приметными. — Кира хихикнула, усевшись на песок и плюхнув ноги в накатившую волну.
— Забавное название у вашего народа. — Мира присела рядом, обхватив колени руками и уставившись на воду.
Они некоторое время сидели в тишине. Мира не хотела разговаривать, а Кира… Мира не могла поручиться за её мысли, они были ей неведомы.
— Так странно. Я обрела друзей в Академии почти мгновенно, хотя совсем ничего для этого не сделала. Мне вообще казалось всю жизнь, что я отталкиваю людей. А сейчас у меня есть ты, Влад, Стёпа… Хотя я никого из вас совсем не знаю.
— Ты говоришь очень печальные вещи. Разве в детстве тебя волновало то, что ты совсем не знаешь того, с кем хочешь подружиться? Нам всем просто нужно, чтобы рядом был кто-то, кому можно пожаловаться на проблемы и похвастаться успехами, а тот в ответ порадуется за тебя или пожалеет.
— Это же совсем другое! Вы не просто выслушиваете меня, вы все по-настоящему подставляетесь для того, чтобы помочь мне, хотя знакомы мы всего ничего!
Кира заметно смутилась. Неудивительно, Мира ведь раньше не была любительницей говорить на повышенных тонах, это могло как минимум удивить. По правде сказать, девушка и сама от себя такого не ожидала.
— Прости. Я не должна была кричать…
— Не извиняйся. — Кира перебила её, — На тебя многое навалилось в последнее время, ты просто устала. Не могу говорить за мальчиков, но мне просто показалось, что лучше водить дружбу с тем, кто рядом. А ближе тебя у меня в Академии у меня никого не было: соседки, как-никак. А потом ты мне просто понравилась, вот я и подумала, почему бы не навестить тебя сейчас. Я и достать твою печать хотела помочь, но Влад со Стёпой мне запретили. Сказали, чтобы я их прикрыла, но, думаю, они просто решили, что я буду мешаться.
— Скорее, они за тебя беспокоились. Я даже рада, что не видела тебя зимой, когда печать только искали.
Кира расплылась в улыбке и полуигриво подтолкнула Миру локтем.
— А зачем ты беспокоилась? Мы же почти незнакомы! — подразнила она Миру.
— Ладно, уела. — рассмеялась та.
На некоторое время берег вновь погрузился в тишину, разбавляемой плеском воды и шумом леса. Мира кожей чувствовала, что Кира хотела помочь, хотела знать, что тревожит подругу, но спрашивать не решалась. Может из боязни, что узнанное может как-то повлиять на её собственную жизнь, но скорее из уважения к тайне Миры. Та расскажет, если сочтёт нужным.
— Меня мучают кошмары. Они связаны с чередой странных событий, приведших к моему отчислению. Это всё, что я пока могу тебе сказать. Прости, я действительно не хочу тебе проблем. Возможно, это по-детски, но я вижу в тебе друга, несмотря на то, что плохо тебя знаю.
Кира светло улыбнулась Мире.
— Сидим в одной песочнице, считай. Для магов-то мы малыши. Вот, сидим, едим песок.
Над спокойным берегом разнёсся звонкий смех, от которого встревоженные птицы выпорхнули из листвы берёзы и унеслись ввысь.
— Вообще, я не настаиваю на откровенности. Ты расскажешь всё, если посчитаешь нужным. Тебе, может, конспекты с занятий приносить?
— Было бы неплохо. Если уж ко мне вернулись мои силы, то нужно хоть как-то учиться.
Кира улыбнулась подруге и нехотя поднялась, наигранно охнув.
— Ладно, пойду я. Ты приходи в себя, а то столько всего случилось. — не дожидаясь возражений, коих и не последовала бы, Кира упорхнула, почти мгновенно скрывшись среди деревьев.
Переварить и впрямь было что. Мира очень хотела вспомнить, что произошло за те пару месяцев с момента, как она провалилась в зеркальный путь с помощью Гавриила, однако, память просто проскальзывала по этому моменту, как по затёртой пластинке, издавая неясный и невнятный, тошнотворный скрип. Девушка готова была поклясться, что ощущала физическую боль, её мозжечок противно ныл, стоило попытаться сконцентрироваться на столь недавнем воспоминании. С одной стороны это ужасно злило, а с другой — пугало до мурашек по позвоночнику. Нет, это не спроста. Похоже, её заколдовали, чтобы она не могла вспомнить… Что же это могла быть за страшная тайна. Живот скрутило от мысли, что это могло быть связано с Мариной. И, скорее всего, так и есть. Беспощадная судьба продолжала сводить их. Страшила мысль ещё о том, что тайна, скрытая в памяти от самой Миры, может повлиять на жизни тех, кого она считала друзьями, навредить им. И Гавриил. Вполне возможно, что он вскоре её найдёт, что тогда? И почему он стал пугать так сильно? Мысли роились, гудели, сводя с ума, и одиночество теперь казалось не возможностью всё обдумать, а изощрённой пыткой.
Солнце, не желавшее скрыться хоть за одним облачком, нещадно пекло голову. Недавно успокаивающий плеск волн теперь раздражал своим спокойствием и безмятежностью. Ярость закипала в жилах всё более злобно, всё более горячо и бешено, смешиваясь с леденящим страхом. Законы физики диктуют, что подобные явления рождают бурную реакцию. Закон этот работает и с людьми, и с магами.
Мира обнаружила себя через некоторое время колотящей по жёлто-белому от жара стеклу, в которое превратился песок, а вокруг ещё тускло тлел мох. Камыши и рогоз обратились пепелом, а крупные валуны почернели и потрескались. Девушка испуганно вскочила и уставилась на красные, покрытые волдырями руки.
— Ну, наконец, успокоилась. — послышался полу-ворчливый, полу-шутливый голос Авдотьи, который заставил ещё взвинченную Миру подскочить, — Да не дёргайся, поди сюда. Руки тебе подлечить надо, поди.
Бабушка подзывала Миру, точно пугливую кошку, взобравшуюся на дерево и опасающуюся спуститься вниз. Однако, это сработало, и Мира подошла.
— Простите, я не хотела доставлять неприятности… Такой бардак, наверняка ещё и зверей распугала.
— Распугала, не без этого. Но никому больше не навредила, кроме себя, будь спокойна. Пойдём.
Авдотья направилась домой, а Мира обернулась на берег. Вода мягко омывала стекло, смывала копоть с камней. Бывают ли тут люди? Если они это найдут, что они подумают, какие будут последствия для магов и для неё?
— Решат, что молния ударила, так бывает. Пойдём, не стой столбом.
Мира вздохнула. Ну, если старая ведьма не переживает, значит, наверное, и Мире не стоит. Решив так, она поспешила за Авдотьей, тихо шипя от того, что начинала наконец ощущать боль обожженных рук. Ожоги, однако, не доставляли досады, напротив, они приводили в чувства и напоминали: что бы не происходила, жизнь продолжается, и она реальней любых опасений о зыбком будущем. По мере удаления от обожженного берега, воздух становился слаще и переставал щипать горло, а страх переставал сковывать тело.
Из избушки Авдотьи пахло чем-то определённо вкусным. Мира улавливала запах чеснока, кинзы и чего-то ещё такого душистого, что, скорее всего, очень пошло бы мясу. Авдотья зашла первой и начала рыться по своим шкафчикам, которые из-за обилия баночек, коробочек и свёрточков казались бездонными. Жестом она указала Мире сесть, и та послушалась безропотно, хотя Авдотья, стоящая к ней спиной, наверное, не могла оценить послушания девушки. В прочем, с неё станется и затылком видеть.
— О, нашла! — торжествующее заявила бабушка, демонстрируя Мире коричневую стеклянную банку с мутным содержимым, будто на глаз девушка могла определить, что это именно то, что ей нужно. Мира благоразумно решила, что сейчас лучше промолчать и безропотно принять помощь Авдотья. Во всяком случае, выглядит так, будто эта старушка одна из её друзей, количество которых в последние полгода внезапно, но очень своевременно прибавилось. Мира теперь с трудом могла представить, что в её жизни нет людей, которым она могла бы довериться, а ведь всего год назад она так и жила. Без друзей и доверенных лиц. Детство научило её доверяться лишь самой себе.
***
Мира завидовала своим одноклассникам. Нет, не сказать, что абсолютно каждый из них жил в идеальной семье из телесериала, где родители могут иногда ссориться, а дети — шалить, но все друг друга любят и в конце концов всё равно собираются за одним столом. И всё-таки, у большинства были близкие в кругу семьи, кто снабжал их в школу едой, когда дети не хотели есть гадкое пюре в столовой, или давал карманные деньги на шоколадки или цветные объёмные наклейки, о которых мечтал, кажется, каждый.
Мира, увы, не могла таким похвастаться. Её семья не была малоимущей, но взаимоотношения между ней и отцом с недавних пор не то что не ладятся, их нет вообще. Мама её числится пропавшей без вести, бабушки и дедушки, если и наблюдают за внучкой, то откуда-то сверху. Так говорил когда-то ей отец, когда выходил ненадолго из своей траурной комы и решал уделить время дочерям. Наверное, так бы он и про Владу говорил, если бы у него оставалось желание выходить в реальный мир после смерти старшей дочери. Мира до сих пор винит себя в том, что сбежала той ночью. Она уже не могла с точностью сказать, что произошло, но она помнила, что они с сестрой возвращались домой вместе. Девочка должна была видеть и помнить, что произошло с Владой, но она не помнила. Психолог говорила, что психика может блокировать травмирующие воспоминания, поэтому Мира ничего не могла вспомнить, но отца это мало утешало. В какой-то момент девочке казалось, что папа зол на неё, но это быстро прошло. Он стал совершенно безразличен.
Вернувшись домой после школьного дня, она не увидела отцовской куртки на вешалке. Он часто мог пропадать сутками, а вернувшись, запирался у себя. Мира не знала, что он там делал, но по крайней мере от него никогда не пахло спиртным, и агрессивным он не был. Вроде бы, этого вполне достаточно, чтобы жить с ним под одной крышей. Девочка вздохнула и достала кастрюлю из холодильника. Раз в неделю папа варил суп, которого ровно на неделю и хватало.
— Мяу! — раздалось со стороны её комнаты. Мира повернулась и улыбнулась, увидев их дворовую Мусю. Мира не знала почему, но только с ней Муся была ласковой. В каком-то смысле, только эта кошка и помогала Мире не унывать совсем, была ей другом и нянькой, насколько это возможно.
— Привет, Мусенька! Как твои дела?
— Мяу! — отозвалась кошка и потёрлась головой о ноги Миры.
***
Мира поёжилась. Детские воспоминания были весьма неуютными. От них хотелось избавиться как можно скорее, хоть умом он а понимала, что эти воспоминания её сформировали и неотделимы от неё, хоть она уже и не та маленькая Мира.
Пока девушка об этом думала, Авдотья наносила мазь на обожжённые руки, бормоча:
— Ну вот, совсем скоро заживёт, не так уж всё страшно.
— Думаете, за неделю ожоги сойдут?
— За какую неделю? Это если бы руки до мяса обгорели, а тут минуты за три уже будут как новенькие! Неужто тебя совсем ничему не успели научить?
Мира не ответила, наблюдая за тем, как под действием мази волдыри стали сдуваться, превращаясь в малоприятные комки кожи. Происходило это не слишком быстро, но заметно человеческому глазу.
— Мне кажется, ожоги заживут к утру… — прокомментировала она, подняв взгляд на Авдотью.
— Выходит, я выстоявшуюся баночку достала. Даты бы подписывать, да я всё забываю это делать, разиня. — бабушка довольно рассмеялась, отчего Мира сама стала улыбаться.
Со стороны окна послышался сперва шершавый шорох, будто кто-то скрёб дерево маленькими коготками, а после ворчание маленького зверека. Марго явилась в дом Авдотьи. Мира была даже удивлена, что узнала своего фамильярна, та ведь сменила беленькую шубку на рыже-бурую к лету, однако, у Миры не было сомнений в том, что это именно её горностай.
— Неправильный горностай. Должна днём спать, а ночью на охоту ходить, а она наоборот, целый день гуляет, а потом спит по ночам.
— Вообще-то я по ночам мышей ловлю. А вы и не замечаете. — Марго повела маленьким носиком и навострила ушки, поднявшись на задние лапки, — Мира! — восторженный зверёк в один прыжок преодолел расстояние от подоконника до своей волшебницы.
— Я соскучилась по тебе, Марго. — Мира тихо рассмеялась, аккуратно прижимая к себе фамильярна, чья речь с ликования на возмущения менялась с невообразимой скоростью.
Казалось бы, не так давно она не ощущала ни радости, ни умиротворения ни на йоту, но сейчас на душе Миры снова становилось спокойно. Дело ли в домашней обстановке или в присутствии Авдотьи, казавшейся такой надёжной, но от прежней ярости и страха, которые грызли её, поглощали разум, осталась лишь смутная тень. На смену им пришло осознание, что ей необходимо обучение. Вернуться в Академию невозможно, однако…
— Авдотья, а можно обратиться к вам с просьбой?
— Обратиться можно. — отозвалась Авдотья с доброй ехидцей. Мире на мгновение показалось, что та уже знает, что именно Мира попросит, и заранее решила, что ответит ей.
— Вы могли бы меня обучать, пожалуйста? Мне кажется, вы мне дадите даже больше, чем могла бы дать Академия.
— Ох, я польщена, Мирушка. Ты не совсем права, у меня, конечно, нет всех тех академических знаний , которые звучат и живут в Академии, но зато за усвоением я следить буду намного тщательнее.
— Будете? Так вы согласны? — Мира с радостным волнением вытянулась на стуле. Получив кивок, она едва не взвизгнула от восторга. Обучаться у опытной, умелой и мудрой ведьмы, это же настоящая мечта! Интересно, а Степана она тоже обучала, или…
— Предлагаю начать с мелочи: как следует выспаться.
— Я уже выспалась на полгода вперёд. — Мира усмехнулась. Нет, спать сейчас она не готова, она слишком много упустила.
— Ты так думаешь как раз потому, что устала. Сейчас я сделаю тебе настой, спать будешь как убитая.
— Разве уже поздно? Светло ведь…
— А ты забыла, как солнце ведёт себя в этих землях летом? Скоро вообще садиться перестанет. Пей. — Авдотья поставила стакан перед Мирой.Та мысленно согласилась с Авдотьей и послушно пригубила настой. Он пах чем-то сладким, ягодным, на вкус был чуть кисловатым и вкусным. Мира ожидала, что её сразу будет клонить в сон, но этого не случилось. На самом деле, она совершенно не почувствовала изменений от настоя, что её крайне удивило на фоне того, насколько быстро начала работать мазь от ожогов.
— Это потому, что это обычный травяной настой, а не волшебный эликсир. Слишком большое воздействие магии плохо отражается на человеке. Я потом тебе расскажу подробнее. Ты же, наверняка, голодна?
— Я голодна! — заявила Марго.
— Ты мышей ловить будешь, я спрашивала Миру.
— На самом деле, не очень сильно. Вы удивлены? — брови Авдотьи и впрямь подпрыгнули, отчего Мира несколько смутилась.
— Это плохо, что не голодна. Энергии много потратила, а есть не хочешь. Всё равно нужно хоть немного поесть. Хотя бы фруктов. И не куксись мне тут.
Миру и правда воротило от мыслей о еде, пока Авдотья не поставила перед ней корзинку со сливами и яблоками. Мира не стала придавать значения не совсем привычному для неё соседству, просто наслаждаясь свежей летней сладостью. Только утолив притаившийся голод она чуть удивилась, откуда эти фрукты могли взяться у Авдотьи в середине-то мая.
— Дос-тав-ка… — протянула Авдотья, смешливо щуря глаза, — В магическом мире такие тоже есть и вполне охотно работают за звонкую монету.
— А я думала, вы на метле не рынок летаете. — Мира зевнула. То ли настой начал работать, то ли сытость сделала своё дело, но её стало клонить ко сну, причём с каждой минутой всё сильнее.
— Нет, не летаю. Кабы не обет, быть может и летала бы, да только не смею нарушить, хоть уже столько лет прошло… Ты ложись давай.
— А что за обет?
— Ой, нет, я это слушать снова не хочу. — с этими словами Марго спрыгнула на пол и нырнула под дверной проём в опускающиеся сумерки.
Мира послушно легла, но глаз не закрывала, внимательно глядя на Авдотью. Оброненные как бы вскользь слова пробудили в ней волну любопытства, которая теперь отчаянно боролась с сонливостью.
— Ладно, расскажу, так уж и быть. — мгновенно согласилась Авдотья, будто была и рада с кем-то поделиться делами своего туманного прошлого.
***
Было это лет двести назад, я тогда сама школьницей была, из малого количества учеников Томаса Вайтвуда. Тебе, конечно, уже знакомом это имя, оно знакомо каждому, кто обучается в местной Академии. Правда, он тогда ещё её не основал, только присматривался к потенциалу , который есть у русских магов. Буду честна, я была… Как бы выразиться… Влюблена в учителя. Да, пожалуй, что влюблена. Ну ты представь, я, девчонка лет девятнадцати, незамужняя, что по тем временам весьма странно, а он статный, зрелый, красивый и умный мужчина, герой войны. Вот скажи мне, что ты бы не влюбилась. Молодость влюбчива и трагично наивна…
Так вот, обучалась я у Томаса Вайтвуда, он нам много историй рассказывал про Марину Севлусин, про бои, про магию, но почти не говорил о магии Сумрака, старательно увиливал от разговоров о ней. И эта его вертлявость в той теме наталкивала нас всех, семерых тогда человек, на мысль, что магия Сумрака слишком опасна, и помышлять о ней вовсе нельзя.
Постепенно наш интерес к ней утихал, мы часто проводили полевые занятия, рылись по полуразрушенным библиотекам, откапывали старые учебные фолианты, которые никто прежде не трудился сохранить. Иногда находили даже просто тетради с учебными записями. Собственно, на одной из таких вылазок я и нашла потрёпанную тетрадь, где были записи о магии Сумрака. Ну, я, не будь дурой, захотела попробовать себя в неизвестном мне направлении магии, и, знаешь, получилось у меня весьма неплохо. Я видела в этом огромный потенциал и не понимала с того момента, почему всех зарегистрированных магов, владеющих магией Сумрака, лишили Сосудов. По своей же глупости я решила поговорить с Томасом об этом. Он был страшно зол, конечно же. Шутка ли, напасть, с которой он так старательно боролся, снова явилась в лице его ученицы. Он хотел представить меня Международной Магической Канцелярии, — она тогда была вроде Международной Ассоциации Магов — но я сбежала. Не буду попусту бахвалиться, мой побег был чудом и не удался бы, кабы мне не помогли мои соученики. Я слышала, их потом судили за содействие моему побегу. Кого-то сослали, кого-то посадили. Я по гроб жизни им должна, хотя… Я не вполне уверена, что хоть кто-то из них до сих пор жив, в отличие от меня, они жили весьма весело судя по тому, что я слышала уже после.
В бегах я была несколько лет, успела выйти замуж, родить детей, что, если честно, для меня было самым светлым временем в моей жизни. Занималась Сумеречной магией, не без этого, всё-таки, мне было довольно любопытно, какие тайны мне могут открыться с этим искусством. Беда в том, что я глядела на неё очень поверхностно, а изучить глубоко не додумалась. Говорю же, молодая была и глупая, да и семье боялась навредить, если больно разойдусь.
Лет через семь Томас всё-таки меня нашёл. Я даже удивлена, что мне удалось скрываться от этой карающей длани так долго. И всё-таки, он меня нашёл уже наделённый полномочиями судить меня так, как он посчитать нужным. Конечно, я умоляла не лишать меня моих магических сил, всё-таки, я думала, что для меня нет ничего важнее магии. Томас оказался умнее меня. Он запер меня здесь, на этом острове. Магией я могла пользоваться, а вот с семьёй видеться было невозможно, муж ведь мой магом не был, а здесь уже Академию как раз основали, первый год был. Бездарные это место не видят и попасть сюда не могут, просто проходят насквозь, будто нет.
Томас взял с меня обет, что если я откажусь от Сумеречной магии навсегда, то через год остров отпустит меня. Годок я, конечно, подождать была готова, была паинькой, а через пару месяцев после обретённой свободы решила снова поэкспериментировать и тут же оказалась здесь. Уже навеки. К счастью, моя дочка, а следом и внук, Степашка, магами оказались, так что, я не совсем уже одинока, но покинуть это место я более не могу.
***
— Вот такая история. Мораль: не нарушай данных обещаний и не давай тех обещаний, которые не собираешься выполнять. А теперь спи, у тебя и так один глаз уже дремлет.