НАЧАЛО ТУТ...
Виктория Павловна сидела на шатком стуле перед столом директора детского дома и никак не могла понять эту женщину пенсионного возраста. Странно, что она вообще тут работает. Видно же, что женщине давно пора на покой. Представилась директор Ниной Григорьевной и вела себя немного необычно.
Она, как заведенная, твердила, что они не имеют права ничего сообщать о своих воспитанниках. Нина Григорьевна заявляла это очень уверенно. И все это было предсказуемо.
Предсказуемо до того момента, пока Виктория Павловна не положила перед директором пухленький конвертик и не заговорила про особые обстоятельства. Нина Григорьевна эти особые обстоятельства сразу оценила, приподняв ручкой край конверта и заглянув в него. Глаза пожилой женщине жадно блеснули, и тем не менее она продолжала настаивать на том, что не имеет права давать такие сведения. Было видно, с каким сожалению Нина Григорьевна отодвинула от себя конверт. Вот этого уже Виктория понять не могла.
Она привыкла, что деньги открывают любые двери. Например, в роддоме вообще проблем не возникло. Там, за гораздо меньший конвертик, Виктория рассказали про девочку-отказника, посмотрев архивные записи. Девочку передали в дом малютки, находящийся при детдоме. А после ей была прямая дорога в этот самый детский дом. Викторию Павловне даже сообщили, что девочку назвали Дашей. Дашей Осиповой. С этим именем она должна была попасть в детский дом. Почему же директор так упрямится? Ведь видно же, как хотелось бы ей смахнуть пухлый конвертик в ящик стола.
Виктория не ошибалась. Нина Григорьевна смотрела на деньги с огромным сожалением. Они ей были сейчас, ой как нужны, как прочим и всегда. Нужно помочь дочке и внучке. А то зять - пропойца проклятый, снова остался без работы. Нина Григорьевна только из-за этого и на пенсию не уходила, хотя уже очень хотела скинуть с себя все заботы о никому не нужных детях и уйти на заслуженный покой.
Директором Нина Григорьевна была нормальным. Детей в детдоме не обижали. Да что там говорить, она всех своих выпускников помнила по именам, до сих пор обладая прекрасной памятью. Вот в этом-то и была вся проблема. Не было никогда в детдоме девочки по имени Даша Осипова. Не было и всё тут! Поэтому она и твердила, что не имеет права ничего разглашать, и не брала со стола конверт с деньгами. Хотелось, конечно, вскочить, пересмотреть папки с личными делами, но Нина Григорьевна была уверена, что результата это не принесёт. Память её ещё никогда не подводила.
Виктория сидела перед ней и удивлялась. Неужели она всё-таки встретила кристально честного человека, не берущего взяток? И как же не вовремя это произошло! Но уходить "не солоно хлебавши" женщине совсем не улыбалось. Не для того она почти сразу после операции пустилась в дальнюю дорогу на машине, чтобы уехать ни с чем. Вика больше всего на свете хотела разыскать свою брошенную дочку, понимая, что она просто не сможет жить как раньше, что нужен ей человек ради кого стоит продолжать жить. А что делать при встрече с честным человеком, который не берет денег? Вика решила пойти другим путем и надавить на жалость.
-Понимаете, - придала она скорбный вид своим и так грустным глазам. - Понимаете, я очень больна, у меня онкология. И при этом я очень богата. Перед тем, как меня не станет, я очень хотела бы оставить все своей дочке, которую когда-то бросила. После того, как я с ней поступила, она заслуживает получить хотя бы деньги от нерадивой матери. Как вы считаете?
Виктория врала, но по её болезненному виду легко можно было в это поверить. И Нина Григорьевна, видимо, поверила. Она заметно занервничала. Сняла очки, протёрла вспотевшие стёкла. Было видно, как сильно она колеблется.
-Ну хорошо, так и быть, я пойду вам навстречу, - резко выдохнула директор детдома и одним движением схватила со стола, так и лежавший там конверт с деньгами. - Но только ради девочки. Ждите меня здесь, я схожу, посмотрю дела. Это может занять какое-то время.
-Я подожду, конечно, - кивала Виктория Павловна.
Директор детского дома, крепко прижимая карман с заветным конвертиком с деньгами, выскочила из своего кабинета. Но вместо того, чтобы спуститься в подвал, где в запертой комнате хранились все дела воспитанников, Нина Григорьевна зашла в подсобное помещение, осмотрела его и, убедившись, что в нем никого нет, прошла в самый дальний угол. В одном кармане у нее был конверт с деньгами, а в другом телефон. Его женщина захватила перед тем, как выйти из своего кабинета. Она позвонила своей дочери и взволнованно заговорила в трубку:
-Слушай, тут такое дело, ко мне сейчас пришла женщина. Двадцать лет назад она отказалась от дочери, а сейчас её разыскивает. Она очень богата, по ней сразу видно. И ещё она болеет онкологией и умирает. Ищет дочку, чтобы оставить ей свои деньги. Да не перебивай ты меня, - сморщивалась Нина Григорьевна. - Я не сказки тебе рассказываю. Подумай хорошенечко. Дочери этой женщины должно быть сейчас двадцать лет, как нашей Динке. Я могу сказать этой московской цаце, что её девочку удочерили. Удочерили вы. Да как она перепроверит? Существует же тайна усыновления, да и времени у неё на это не остаётся. Ну, прикинется Динка её дочкой, поедет с ней в Москву, поживёт какое-то время, поухаживает за умирающей, если придётся. Зато потом вы все будете в шоколаде, когда получит наследство. Да, очень богата, тебе говорю. Она на такой машине приехала, которой я даже названия не знаю, с личным водителем, представляешь? Мне в конвертике сунула мою годовую зарплату. Что значит, у Дины не получится? А ты ей объясни, что на кону стоит. Сейчас я расскажу вам, как правильно себя вести.
Виктория Павловна ждала в кабинете минут двадцать, прежде чем Нина Григорьевна вернулась. Вернувшись, директор детского дома выглядела еще взволнованнее, чем когда уходила. На лбу пожилой женщины проступили капельки пота, очки непрерывно потели. Время от времени она снимала их, протирала стеклышки. Нина Григорьевна выложила на стол, перед посетительницей, листок бумаги. На нем ручкой был написан адрес, имя и фамилия.
-Не поняла? - спросила Виктория, прочитав написанное. - Что это за Дина Рыбникова? Я же вам говорю, мою девочку назвали Даша Осипова. Такое имя ей дали в роддоме, и с таким она должна была поступить в детский дом.
-И поступила, - кивнула директор. - Только ее удочерили. Удочерили, когда девочка была совсем маленькой. Естественно, она этого не помнит и считает приемных родителей своими. А родители дали ей другое имя и свою фамилию. Это вполне распространенная практика.
-А вы уверены? – с сомнением спросила Виктория.
-На сто процентов, - отрезала директор. - Я сейчас подняла дело вашей дочки. Адрес, конечно, старый и остаётся только надеяться, что Рыбниковы до сих пор живут там. И, пожалуйста, если вы их найдёте, не говорите, откуда получили информацию, иначе мне придётся плохо. То, что я делаю сейчас, незаконно.
-Я прекрасно это понимаю, - заверила Виктория. - Спасибо вам большое.
Олег, ожидающий в машине, откровенно скучал. Что так долго делает Виктория Павловна в этом детском доме? И вообще, что они забыли в этом городе? Хозяйка - женщина хорошая, платит достойно, и поговорить с ней можно по душам, как с обычным человеком. А вот сейчас что-то мутит и не рассказывает. Сказала только, что это родной её город. Видимо, тайна какая-то. Олег зевнул, намереваясь подремать, и увидел, как из ворот детского дома выбегает Виктория Павловна. Радостная, возбужденная. Давно он её такой не видел.
-Мы едем по этому адресу, Олег, - заявила женщина, протягивая водителю бумажку в окно, и только после этого села на заднее сиденье. - Слышал? Мы едем по этому адресу, - повторила она. - Возможно, там я найду свою дочку.
-Дочку?!! - поползли вверх брови водителя. - Вы никогда не говорили, что у вас есть дочка.
-Кто же будет о таком распространяться? Когда-то я была обычной девчонкой, абсолютно потерявшейся в жизни. Мне некуда было пойти и я отказалась от своего ребенка. Я бы и дальше молчала об этой ужасной странице своей жизни, но скоро это станет бессмысленно. Возможно, я скоро увижу свою девочку и представлю миру, как свою дочь. Хочу забрать её в Москву, распахнуть перед ней все двери. Не знаю только, примет ли она меня, ведь у неё есть родители, которых она считает родными. Ладно, Олег, поехали, мне уже не терпится её увидеть.
Указанный на бумажке адрес молодой водитель нашёл с трудом и подвёз Викторию Павловну к серой пятиэтажке с загаженным двором и вонючими подъездами. Город был и так не процветающим, а этот райончик считался неблагополучным ещё в те времена, когда в нём жила Вика. Она это помнила, поэтому в подъезд вошла очень осторожно. Нужная ей квартира была на втором этаже. Не успела женщина дотронуться до звонка, как дверь ей распахнула молодая девушка.
-Ты Дина? Дина Рыбникова? - уточнила Виктория.
Когда девушка кивнула, женщина заявила, кинувшись словно "в омут головой":
-Я твоя родная мама, Дина. Когда-то давно я от тебя отказалась, а люди, которых ты считаешь своими родителями, тебя удочерили.
Виктория выпалила это и смотрела в неестественно выпучившиеся глаза девушки. Это было очень странно, но она ничего не чувствовала. Эта Дина совсем на неё не похожа. Может быть, похожа на Андрея, но Вика не помнила его лица. Она не успела как следует ни о чём подумать, как началась какая-то трагикомедия. Из-за спины девушки вынырнула неухоженная женщина с грязным пучком волос на затылке. Схватила Викторию за руку, затащила в квартиру и заверещала.
-Кто вам это посмел сообщить? Наша Дина никогда не знала, что она нам не родная.
Из комнаты выскочил поддатый мужичонка в грязной майке и раскудахтался, не хуже жены.
-Мы будем судиться, вам не имели права говорить о Дине.
Вика, уже поняв, что из себя представляет эта семейка, смотрела только на Дину, а Дина хваталась за сердце.
-Мама, это правда, правда?!! - повторяла она. - Вы мне не родные? Вы обманывали меня всю жизнь. Как вы могли?
Виктория наблюдала за своей дочерью и не могла взять в толк, почему причитания Дины выглядят так неестественно и почему у неё самой ничего не ёкает в груди. Ведь эта девочка, её дочка. Женщина почувствовала, как от криков и гвалта у неё начинает жутко болеть голова.
-Дина, - сказала она негромко, обращаясь к девушке, - я очень виновата перед тобой, что оставила тебя в роддоме, но хотела бы загладить свою вину и пообщаться. Если ты найдешь в себе силы выслушать меня, я буду ждать тебя внизу, в машине.
Из квартиры, а потом из подъезда женщина выбежала почти бегом. На улице сделала глоток свежего воздуха. Не понравились ей эти люди. Они растили ее дочку. Может быть поэтому и Дина не вызвала в ней симпатии. Ведь вырастили они ее по своему образу и подобию.
"Но ничего" - утешала себя Вика. "Если только она меня простит и согласится со мной общаться, я узнаю ее получше. И, возможно, тогда почувствую родственную связь между нами."
Дина спустилась к машине практически следом за Викторией. Села рядом с женщиной и по-хозяйски оглядела салон автомобиля.
-Классная машина, мама. Можно я буду так тебя называть?
-Что, так сразу? - изумилась Вика. - То есть ты поняла и приняла то, что я твоя мать?
-А что тут не понять? Мои родаки во всем сознались. Знать их не хочу, за то, что они врали мне столько лет.
-Дина, но ведь эти люди тебя вырастили. И это нормально, что когда удочеряют, никогда не рассказывают об этом детям. Ты не должна их ни в чем винить, а быть только благодарна.
-Ну ладно, я благодарна. Получается, что ты моя родная мама, и я хотела бы узнать тебя поближе. Можно я буду жить с тобой?
-Я живу в Москве. Ты согласна поехать со мной туда?
-Еще как согласна. Меня здесь совсем ничего не держит. Слушай, мам, тут такое дело. У меня телефон разбился. Ты не могла бы мне купить новый?
-Хорошо, - кивнула женщина и отдала распоряжение крайне удивленному Олегу ехать в центр города.
В магазин за телефоном Виктория тоже попросила сходить своего водителя вместе с Диной. У нее сильно болела голова. Вика боялась признаться в этом самой себе, но Дина несколько ее раздражала. Узнавая девушку поближе вместо родственных чувств она испытывала только раздражение.
Из магазина Олег вернулся первым, сел за руль и вопросительно уставился на хозяйку в зеркальце заднего вида.
-А где Дина? - спросила женщина.
-Вы ей слишком много денег дали. Она купила телефон, но пока все не потратит, не успокоится. Увидела в соседнем отделе кофточку, побежала мерить. Думаю, это надолго. Виктория Павловна, а вы уверены, что эта девушка ваша дочь?
-А почему ты спрашиваешь, Олег?
-Да ведет она себя как-то странно, неестественно. И еще эти вопросы.
Молодой парень замялся, помолчал пару секунд, но все-таки решил ничего не скрывать, как бы это не было неприятно хозяйке.
-Пока мы оформляли покупку телефона, эта Дина начала расспрашивать меня, какая у вас стадия онкологии и сколько, по прогнозам врачей, вам осталось жить.
Как по мановению волшебной палочки у Вики прошла голова и мысли стали чёткими и ясными. Про онкологию она Дине ничего не говорила. Она соврала только директору детского дома - Нине Григорьевне. Так что же это получается?
Радостная Дина с огромным пакетом в руках усаживалась в автомобиль, когда Виктория задала ей вопрос.
-Кем тебе приходится Нина Григорьевна?
Глаза Дины заметались. Играть эта девушка совсем не умела, и испуганный взгляд её сразу выдал. Она вцепилась в пакет и прошипела:
-Она моя бабушка. Только телефон и вещи я не отдам, они мои.
-Убирайся из машины, - спокойно сказала Виктория, понимая, что сейчас расплачется.
Когда Дина выскочила Олег, с сожалением, смотрел на плачущую хозяйку и как мог успокаивал:
-Виктория Павловна, ну нельзя же быть такой доверчивой. Эта девка с самого начала себя подозрительно вела. Не могла она быть вашей дочерью, это было ясно. Давайте начнём поиски с самого начала.
-Не хочу, сейчас ничего не хочу, - бормотала Вика. - Может быть, позже. А сейчас, раз уж так горько, надо "испить чашу до дна". Поехали ко мне домой, к моей маме. Не знаю даже, жива ли она.
Женщина назвала адрес и пораженный Олег завел машину. Надо же, Виктория Павловна просто кладезь сюрпризов. Он-то думал, что она совсем одинока. А у нее, оказывается, и мама, и дочка имеется. С дочкой, правда, еще большой вопрос. Скорее всего, она уже не найдется.
Через центр Олег проехал в частный сектор и остановился около небольшого, но аккуратного домика. Из-за нового забора было видно, что за домом ухаживают и он в хорошем состоянии. Это заметила и Вика, но еще не знала, мама ли сейчас здесь живет. Выдохнув, она потянула за ручку калитки и неуверенно шагнула во двор. По посыпанной гравием дорожке к ней навстречу шла молодая девушка. Она приветливо улыбнулась и спросила:
-Здравствуйте. Вы, наверное, к бабушке?
У Вики перехватило дыхание.
-Как тебя зовут?
-Я Даша, - улыбалась девушка, - а бабушку сейчас позову.
Звать никого не пришлось. Следом за Дашей из дома вышла постаревшая Викина мама. Увидела Викторию и, ни капли не удивившись, спокойно произнесла:
-Ну вот, Даша, и мама твоя приехала. Дождались.
У Виктории закружилась голова, ей показалось, что она потеряет сознание. Женщина зашаталась и, заметив это, Даша подбежала к ней, взяла под руку.
Через полчаса Вика сидела в тёплой, такой знакомой с детства кухне, и, обхватив двумя руками чашку горячего чая, слушала рассказ своей мамы.
-Вспылила я тогда, дочь, сильно вспылила. Ты же знаешь мой жесткий характер. Жизнь непростая меня такой сделала. Наорала на тебя, выгнала из дома. Думала ты к Андрею своему пойдешь, ему некуда будет деваться и он женится на тебе. Через несколько дней я узнала, что ты у него не появлялась. Испугалась, начала искать. По подружкам твоим ходила, по знакомым. Город у нас маленький, сплетни быстро распространяются, вот и доложили мне, что ты девочку в роддоме оставила. Внучку я нашла уже в Доме малютки. Дашей её назвали. Имя я так и оставила, а фамилию-то, понятное дело, нашу дала.
-Как, как тебе её отдали? - хрипло спрашивала Вика.
-А что ж не отдать-то? Я же бабушка родная и тогда ещё не старая была. Забрала я нашу Дашу, а когда она подросла, рассказала, как так получилось. Дочка на тебя зла не держит, ты не подумай. Я всегда знала, что когда-нибудь ты вернешься. Мы ждали, вот и дождались.
КОНЕЦ.
