Есть мнение, угнавший вертолёт перебежчик Кузьминов – всё. Данное мнение сейчас заполонило ленту. И вполне может соответствовать действительности. Или не соответствовать. Если сообщение окажется уткой, или же сама «ликвидация» – только игра спецслужб, в этом также не будет ничего удивительного. Однако, правдиво ли сообщение, -- неважно. Канал-то – не новостной.
Новость упоминается потому что пришлась кстати. Больной вопрос мотива в конспирологии рассматривался в недавней публикации на примере безвременного ухода другого персонажа. Рассуждения от cui bono обычны в «теориях заговора». В статье объяснялось, где допускается ошибка… И вот, – прямо в десятку прилетает второй пример, очень удобный для иллюстрации противоположной ситуации, когда ошибки, а следовательно и конспирологии – нет.
Ergo, снова об «очевидном мотиве».
Первое, «очевидным», позволяющим с опорой на него строить гипотезы, мотив является только в случае, если он очевиден всем. Причём, видеть этот мотив, именно в таком виде и именно у данного актора, должны не «все нормальные люди», – а просто все люди. Конспирологам не свойственно тех, кто не разделяет их представлений, считать нормальными. Как, собственно, и в белой горячке пациент склонен негативно реагировать на лиц не видящих тех же чертей в том же углу комнаты, – вот же они, как их можно «не видеть»?
В случае с оппозиционером мнения разделились. Прямо в комментариях. Одни увидели мотив у кровавого режима (он же кровавый), другие у иностранных спецслужб (так уж вышло, что в тот день врагам не за что больше было Кремль осудить). Следовательно, очевидного мотива нет ни у кого, и строить рассуждения от cui bono логика запрещает.
В случае с вертолётчиком… ну, едва ли в комментариях появятся иные версии ответа на вопрос «кто». Разве что, в шутку. Мотив, действительно, очевиден. Никто не скажет, что данное лицо устранили «чтобы обвинить», хотя, обвинения, конечно, последуют… Однако, наличие мотива вовсе не является доказательством вины, – об этом следует помнить.
Второе условие, без выполнения которого применение принципа cui bono запрещено, – мотив должен быть самоочевиден. То есть, очевиден без привлечения дополнительных допущений. Как минимум, пока это именно допущения – избыточные гипотезы, выдвигаемые, чтобы оправдать основную.
В случае с оппозиционером, избыточные сущности посыпались как из ведра. Кто-то там кушать не мог, настолько его ненавидел (требуются доказательства пропажи аппетита). Или кто-то кого-то хотел запугать… Мог же хотеть? И запугаться же кто-то – мог, ведь? Мог, конечно. Но пока это не доказано, версия запугивания – болезненный бред… Болезненный, потому что полноценный человек понимает: дополнительными допущениями можно обосновать абсолютно всё что угодно. Угодно тому, кто обосновывает. Если кому-то угодно обвинить режим, – это его право. Но не ценой подгонки решения под ответ.
В случае с вертолётчиком… Его-то было за что. Даже вопрос, почему именно сейчас, не встаёт. Сегодня, потому что вчера Петров и Васечкин (оба) забыли патроны в номере гостиницы. Ликвидация на территории иностранного государства требует некоторой подготовки и сосредоточенности.
Наконец, в-третьих, данный пример иллюстрирует и ещё один из высказанных в предыдущей статье тезисов. В случаях подобных, – когда заказчиком является государство, и когда мотив, действительно, очевиден, – у исполнителей нет причин выдавать ликвидацию за естественную смерть. Виновного в любом случае обвинят, и в любом же случае не смогут привлечь к ответственности. Ну и зачем скрывать что-то? Всё будет простенько и со вкусом.
Вот, как в этот раз.
Да. По поводу скринов. Просто понравились, но не знал, куда вставить.