Джулиан Барнс — выдающийся современный писатель. Его роман «Шум времени», вышедший в 2016 году, посвящен композитору Дмитрию Шостаковичу. Автор поставил перед собой сложную творческую задачу — написать текст, построенный композиционно подобно симфонии. Попробуем разобраться, какими средствами Барнс попытался это провернуть, какие темы он затронул и удалось ли ему перевоплотиться из английского писателя в русского.
Документальная легенда
Биография Дмитрия Дмитриевича Шостаковича — кошмар для биографа-документалиста. В ней полно недомолвок, двусмысленности. Равно как и его музыка разными слушателями воспринималась с полярными эмоциями. Человек сложный, он сам окружал свою жизнь легендами. Судьба неоднократно подбрасывала ему и успех, и опалу. Кто знает? Скажи он неосторожное слово о Тухачевском в 36-м, возможно его жизнь оборвалась бы гораздо раньше.
В той же степени, для писателя творчество и чудотворство Шостаковича — идеальный материал. Биографию можно домыслить, скомпоновать в нужном темпе и сочетаниях фактов, вложить в голову главного героя какие угодно (ну почти) мысли. Джулиан Барнс подошёл к делу, с одной стороны, деликатно. В его руках фигура композитора слеплена с восхищением, огромным уважением, с глубиной и многомерностью. С другой стороны, поборникам исторической правды есть куда направить свой гнев. Это не биография, это литература. Если бы BadComedian был литературным критиком, его бы разорвало в клочья.
Когда иностранный автор пишет о России, он сталкивается с заведомо невыполнимой задачей. Если англоязычный читатель видит в романе общечеловеческую суть и не слишком требователен к деталям, то мы с вами неизбежно более требовательны, поскольку нам сильнее бросаются в глаза ошибки.
Короче говоря, Джулиан Барнс справился. Справился даже лучше, чем авторы сериала «Чернобыль» от HBO. Откровенной клюквы замечено не было.
Перевод на русский язык сделан Еленой Петровой. Перевод, в целом, замечательный. Возникает полное ощущение, что это именно русский текст, написанный русским писателем. Получилась весьма тонкая работа, с большим вниманием к неуловимым деталям. Где-то мелькнёт пастернаковское: «Жизнь прожить — не поле перейти»; где-то «нежданно-негаданно» и «таким манером». Нам, носителям языка, такое даже не бросится в глаза, но это достоинство и оригинального текста, где русские идиомы вплетены в стилистику.
Allegro. Andante. Largo
Барнс — автор постмодернистский (что бы это ни значило). Форма и стиль произведения могут сказать нам больше, чем его тематическое наполнение. Роман построен по законам симфонии.
Текст разделён на три части. У него есть прелюдия, с казалось бы не относящимся к роману событием, которое повторяется в финале уже с другого ракурса. Начало первой части выглядит хаотичным нагромождением образов. Здесь мы можем вспомнить знаменитый музыкальный эпизод «Сирены» из «Улисса», который имел схожее начало.
На этих двух страницах сошлись практически все темы, что пройдут лейтмотивами до самого конца. Образы, сочетания слов, даже отдельные слова в руках автора становятся нотами, трезвучиями, темами (в музыкальном смысле). Они расходятся по роману и вылезают в неожиданных местах, усиливая или ослабляя напряжение.
Повествование построено в виде рефлексии. Главный герой — Дмитрий Шостакович — в каждой из трёх частей статичен физически. В первой части он стоит ночью у лифта в ожидании чекистов. Во второй части летит в самолёте из Нью-Йорка. В третьей — едет на заднем сидении автомобиля. Всё основное действие, если его таковым можно назвать, происходит в воспоминаниях композитора. Это нервная, зачастую непоследовательная рефлексия, полная отчаяния, чувства вины, сожалений об упущенном.
Шёпот истории и шум времени
Тематический план романа крутится вокруг конфликта «Художник vs. Власть». Само по себе, в отрыве от формы, смысловое наполнение может показаться банальным. Тоталитаризм — плохо. Музыка, искусство — хорошо. Свобода лучше несвободы. Любовь лучше её отсутствия. Но здесь следует понять, что форма такой же рассказчик, который усиливает смысл и наделяет избитые истины энергией, всегда характерной для стоящего произведения. Шостакович полон внутренней борьбы. Его разрывают дихотомии. Конформизм и нонконформизм. Смелость и трусость. Перед читателем тип сомневающегося во всём интеллигента.
Мы уже говорили, что текст построен как симфония. Здесь следует уточнить, что он построен именно как симфония Шостаковича. Нервный, рефлексивный поток. Знакомые с музыкой композитора наверняка заметят сходство. Настроение симфоний и струнных квартетов Д.Д. дотошно перенесено в роман.
Главное достоинство «Шума времени» — цельность. Каждый элемент романа находится в глубинной взаимосвязи со всеми остальными. Это монолит, в котором нет ничего лишнего. Даже мандельштамовское заглавие встаёт кирпичиком на своё место, закрывая эту короткую, но крайне плотную книгу, в которой жизнь человека превращена в музыку.
Денис Олейник,
написано давным-давно, опубликовано 19.02.2024