В те далекие времена, когда деревья были большие, а телефоны маленькие, одна романтичная в меру упитанная барышня из моральной семьи закончила школу, получила аттестат и поступила на журфак. И сразу же после первой сессии влюбилась – без памяти и навеки веков.
Жаль, что имени моего избранника милосердная память не сохранила. Зато я хорошо помню, что трепет девичьего сердца не встретил взаимности. Но для меня это была скорее трагедия, чем драма – волны разочарования бежали по поверхности чувств, не затрагивая сокровенных глубин. Кроме того, для романтичной барышни восемнадцати лет безответная любовь – отличный повод писать дурные стихи, пить дешевое вино и со скорбным видом курить тонкие сигареты. Вот всем этим она и занималась с большой душевной отдачей.
Социума я, впрочем, не избегала. Зачем же страдать в одиночестве, когда можно делать это в хорошей компании? Поэтому и свое совершеннолетие я встречала не в печальном сумраке аллей, а в культовом ростовском рок-клубе, где юности моей друзья в тот день исполняли духоподъемные песни про судьбу и борьбу.
Вот там-то – в табачном дыму и пивном угаре, под истошные вопли электрогитар и глубокомысленные возгласы местных меломанов, в беспорядочном мельканье волосатых лиц, голов и тел – моим очам впервые явился Коробок. Помимо легкомысленного прозвища у него были добрые персидские глаза, курчавая борода и красивая ярко-красная футболка (на тот момент ими исчерпывалось практически все его движимое и недвижимое имущество, но выяснилось это чуть позже).
Коробок оказался приятелем моих приятелей, и после концерта мы большой и теплой компанией отправились продолжать банкет у безотказной подруги моей Катерины Витальевны. Ее родители той зимой опрометчиво переехали в солнечный Петербург, оставив в Ростове дочку и уютную квартиру в тихом переулке старого города. За несколько месяцев и дочка, и квартира, и переулок увидели много того, чего им видеть не стоило. В том числе, мой восемнадцатый день рождения.
Из клуба мы вышли вдесятером, как негритята. Но в знаменитом неполиткорректном детективе персонажи убывали, а мы, напротив, прирастали числом. По дороге кого-то потеряли, потом нашли, уже с пополнением. Встретили знакомых, у которых было выпить, но негде, позвали с собой. Обнаружили «на хвосте» пассажиров, которых никто не звал, но решили не прогонять. В итоге нас стало восемнадцать.
У магазина решили скинуться на вино и пельмени. Подсчитали финансы. Пригорюнились. Катюша вспомнила, что в холодильнике, кажется, есть винегрет. Обрадовались. Пельмени покупать не стали.
На квартиру прибыли на кураже. Пили вино с винегретом, пели песни, плясали. Выходили курить во двор, познакомились с соседями, пообещали, что обойдется без полиции.
Через пару часов с прискорбием ощутили снижение куража. Поскребли по карманам, нашли еще денег. Бегали в круглосуточный за шампанским. С радостью отметили, что кураж возвращается.
Снова плясали и пели. Уговорили растревоженных соседей не вызывать полицию. Допили с ними шампанское. Доели винегрет.
С грустью зафиксировали первые потери в личном составе. Решили, что банкет пора заканчивать.
Обнаружили в баре у Катиного папы французский коньяк. Поняли, что банкет только начинается.
Снова пели и плясали. Нашли в ванной спящего человека. Долго выясняли, откуда взялся. Не выяснили, оставили спать.
Допили все. Вырубились все. Даже соседи.
Остались только я и Коробок.
За окном было еще темно. Спать не хотелось. За неимением ничего другого, решили выпить чаю.
- Тебе сколько сахара? - спросила я дежурно.
Он легко ответил:
- Шесть ложек.
И я посмотрела на него с уважением.
Вышли в двор. Пили сладкий чай. Курили. Разговаривали. Смотрели, как гаснут звезды. Выяснили, что целоваться на морозе очень приятно, но зябко. Продолжили в тепле.
Через несколько дней состоялось наше первое официальное свидание. Никакой конфетно-букетной романтики — вместо цветов и сладостей Коробок коварно притащил копченую курицу и полтора литра фанагорийского красного. Этот прохиндей видел меня насквозь.
Между делом он сообщил, что умеет варить пельмени на противне.
Романтичная барышня считала сообщение как «я мужик, что надо, со мной не пропадешь» и решила более не сопротивляться.
Нас охватило половодье чувств.
А вскоре Катя уехала погостить к родителям в Петербург. И мы с Коробком остались в ее квартире укреплять нежные ростки наших отношений.
Через неделю я вспомнила, что, кажется, учусь в университете и после некоторых колебаний отправилась туда — рассказать, что чудом вырвалась из лап похитивших мя инопланетян и снова способна к постижению наук в рамках утвержденной учебной программы. История про инопланетян в деканате не произвела большого впечатления – и меня оставили после лекций сдавать долги.
Коробок в это время грустил в одиночестве. Незадолго до нашей встречи он стался без жилья, работы и практически всего, что было нажито за 30 лет предыдущей биографии, и оттого пребывал в состоянии некоторой экзистенциальной растерянности. Пока я была рядом, у него не было времени хандрить. Но стоило мне уйти, и Коробка одолели тяжкие раздумья.
Когда в перерыве между парами я забежала на квартиру, он лежал на диване и смотрел в потолок.
- Как ты тут? – спросила я.
- Как в пустыне, - мрачно ответил он.
Я подошла.
- А нос холодный…
Коробок посмотрел на меня с легкой укоризной.
- Это пустыня духа. Причем тут нос?..
Ответить было нечего, и я ушла, посоветовав Коробку все же принять ванну, чтобы согреться.
Как это ни странно, он решил последовать моему совету. Встал с дивана. Набрал ванну. Вспомнил, что на кухне осталось немного вина. Налил. Разделся. Взял бокал.
И тут раздался звонок в дверь.
После недолгих колебаний, Коробок целомудренно укутал бедра полотенцем и открыл.
На пороге стоял немолодой человек очень скромного роста. На голове его лежала большая кожаная кепка. В одной руке человек держал портфель. В другой — пачку пельменей.
Человек внимательно изучил Коробка — от полотенца до бокала — и медленно произнес:
- Здравствуйте. Я пришел к Юле.
Это был Папа. Проходил мимо и решил навестить любимую дочь. О существовании Коробка он, разумеется, не подозревал.
Коробок, тоже не подозревающий о существовании Папы, кивнул и отрешенно откликнулся:
- Я тоже...
- Я ее отец. А вы кто? - после непродолжительной паузы поинтересовался Папа.
Коробок задумался. И в самом деле — кто?.. Крохотная засечка на колесе сансары? Межпланетарная блуждающая протоплазма? Условно мыслящий тростник?..
Наконец, он понял.
- Думаю, я — ваш будущий зять.
Папа помолчал.
Потом показал на бокал и спросил:
- Еще есть?..
Будущий зять утвердительно моргнул и отошел в сторону, освобождая проход.
Когда я вернулась из университета, они сидели вдвоем на кухне, пили вино и беседовали. Коробок забыл о своих невзгодах и взирал на Папу с сыновней любовью. Папа вздыхал и старался не смотреть на полотенце.
- Я принес пельмени, - многозначительно сказал он, покосившись на меня.
- Отлично! - сказала я. - Ты знаешь, Коробок умеет варить пельмени на противне...
- Я уже в курсе, - обреченно отозвался Папа.
Но через несколько дней я услышала, как он рассказывает кому-то по телефону:
- Представляешь, в одном полотенце! Да нет, кажется, не псих... Музыкант. Пельмени умеет варить на противне…
Это был успех.
Через два месяца мы с Коробком сняли нашу первую общую квартиру.
Через полтора года отправились в ЗАГС. Ехали на желтой «Оке». Следом двигался остальной кортеж, состоящий из белого винтажного «Форда Гранады» 1978 года выпуска. По радио солист группы «УмаТурман» душераздирающе сокрушался о том, что проститься нету сил, и закрывал глаза.
В ЗАГС мы опоздали. Бокалы для шампанского забыли. Жених и шафер, с утра взбодренные бутылкой коньяка, пошли за одноразовыми стаканчиками и чуть не потерялись. Потом нашлись, но уже изрядно переспевшими.
Расписались.
Вернулись домой.
Не выдержав напряжения этого дня, Коробок пал жертвой обстоятельств, и его положили в спальне. Поздравления и подарки я принимала вместе с Папой.
Потом были застольные споры, чьи-то сломанные каблуки, восставший Коробок, торт, который мы с Катюшей вдвоем съели на кухне, внезапный дефицит спальных мест, первая брачная ночь на полу и утро новой жизни.
Надо сказать, довольно хмурое зимнее утро, которое новобрачные предпочли бы провести в уединении.
Но нам не дали. Свадьба плавно перетекла в Новый год, а он в Рождество. Последние гости ушли 8 января.
Мы закрыли за ними дверь, и я расплакалась от облегчения. Оказалось, что выходить замуж – очень утомительно, и я твердо решила, что больше никогда не буду этого делать.
Осушив мои слезы, мы с Коробком стали наводить порядок и нашли за диваном поздравительную открытку. А в ней – пятьдесят долларов. Если учесть, что на тот момент наш семейный бюджет составлял двенадцать с половиной рублей, это было чудо (и, надо сказать, далеко не последнее в нашей совместной жизни).
Мы обменяли доллары на рубли и, конечно, купили пельменей.
С тех пор прошло больше двадцати лет. За эти годы мы съели, наверное, тонну пельменей, но ни разу, ни разу Коробок не варил их на противне. А троих детей заделал.
Прохиндей.
______________
Автор с превеликим удовольствием принимает комплименты и звонкие монеты. Комплименты — в личку, монеты — на карту 4048025000528086.
Вкусных вам пельменей и семейного тепла - этой зимой и всегда!
______________________
- Подписка на канал, лайки и репосты строго приветствуются.
- Чтобы не пропускать новые материалы, подписывайтесь на бесплатный канал в Телеграме.
- Чтобы читать посты в режиме реального времени, задавать вопросы и комментировать в атмосфере тепла и дружеской поддержки - на приватный Телеграм-канал.