Гулять, искать себе по душе мужа или жену разрешалось, но спать до свадьбы считалось позором. Девичья честь была превыше всего. Случись чего недозволенное до свадьбы, к девушке относились жестоко. Да и парню это чести не давало. Большим грехом считалось, если девушка позволяла себе лишнего. Она считалась испорченной. Худая девичья слава и позор катились по всей округе.
И Алена и Петр понимали это. Любили они друг друга, бережно относился к ней Петро.
Алена готовила себе «сундук» -приданое. Полотенца, материю разную, платья, наряды, постельное белье, расшитые покрывала. Все украшала сама. Вышивала, вязала. Помогали ей в этом Ефросинья Никитишна с Марфой. Готовили они подарки и будущим родственникам. Она связала Петру большой теплый шарф, но настолько пришелся по мысли всей семье будущий зять, что решили справить ему весь свадебный костюм.
За несколько дней до свадьбы, Алена собрала подруг и устроили девичник. Где пели песни, прощались с молодостью, родительской заботой. Плакала Аленушка, прощаясь со своей девичьей красой, с прежним укладом жизни. Плакала она о родительском гнездышке. Пели они грустные песни — больше ведь молодая не будет гулять с подружками и веселиться на праздниках с молодежью. С Алены сняли платок, распустили косу, а ленту отдали холостой подружке, чтобы и она не засиделась в девках.
У Петра «мальчишник» проходил шумно и весело. С большим количеством спиртного. Хотя, старались сильно не напиться, а молодой, так и вовсе не пригубил. Жениху больше наставления давали кто постарше, но не отец. После всех наставлений, молодых повели в баню. Алену в свою, а Петра у себя парили. Мужики парились под холодный квас, пить в бане, было запрещено. Много шутили и наставляли молодого.
Париться в бане перед свадьбой, означало: - чистоту брачного ложа и вообще чистоплотность. В женской бане, Алену напутствовала повитуха, ведь рождение детей происходило там же.
.Вот и настал тот долгожданный день, которого так ждали молодые. Утром рано, Аленушка умылась холодной водой и пошла к родителям за благословением. В этот день невесту ждал особый обряд — повивание. Алену причесали, поменяли головной убор на новый, – замужний. Сваха прикрыла ее от сглаза фатой, заплела две косы «на бабий манер» и уложила пучком.
После начали ее одевать. Под наряд, от сглаза, спрятали булаву с бисером. Надели на нее рубаху, пошитую из натурального льна, сверху надели роскошный розовый сарафан, из дорогой ткани. Расшитый узорами, бисером и кружевом. А чего только стоят расшитые широкие рукава рубахи! Поверх прически надели кокошник, украшенный твердым околышем и твердой тканью, богато украшенной бисером, камнями и тесьмой. Во дворе зима, Алене надели валенки, теплые шерстяные, украшенные яркими узорами.
Невеста до поры находилась в своей светелке.
Для жениха пошили белую рубаху из льняной ткани. Невеста сама украсила ее красной вышивкой на груди и рукавах. Брюки шерстяные, темно-синие, заправленные в сапоги. Пояс, богато украшенный. Он был расшит таким же узором, что и сарафан невесты, повязали на талии.
А отправлялся жених к невесте, в день свадьбы, на свадебном «поезде», состоявший из множества повозок, накрытых красивыми покрывалами, шкурами. А коней нарядили лентами да колокольчиками. Первый конь в упряжке был самым нарядным — с лентами, колокольчиками и цветами.
Там уже все было готово для пира. Столы были накрыты в горницах. Для увеселения пригласили ряженых. Родственники невесты старались перекрыть путь процессии и «продавали дорогу». Петро не скупился на подарки.
В доме невесты его также ждали непредвиденные расходы: он выкупал места за столом и для себя, и для своих гостей. За косу невесты требовал отдельно выкуп младший брат невесты, Иван. Он стучал скалкой о стол и приговаривал: « Моя коса не рублевая, моя коса сторублевая». Петро дал достойный выкуп за символ девичества. Не скупился платить Петро за каждый свой шаг.
Перед трапезой священник прочитал «Отче наш» . Свечники зажгли от богоявленской свечи венчальные свечи. Свадебный каравай разломили и раздали всем гостям по кусочку. Каждый при этом говорил свои пожелания молодым. Сваха подошла к родителям невесты и просила благословения везти молодых в церковь.
Взяв дочь за руку, они торжественно передали ее жениху. На венчание жених с невестой поехали порознь. Петро должен был приехать в церковь раньше своей невесты на оседланном коне. При приближении свадебного поезда зазвонили колокола. Собралось огромное количество народа. У церкви жених с невестой сошлись. Дорогу перед женихом и невестой разметали веником. Под ноги постелили полотно и бросали деньги, чтобы жизнь была богатая. Священник спросил у обоих согласия для вступления в брак и надел обручальные кольца.
Троекратно обменялись молодые кольцами, кольцо не упало, значит, все будет благополучно в жизни молодых. Священник трижды обвел молодых вокруг аналоя, а все это время они держали зажженные свечи. В конце, свечи старались задуть одновременно. Затем священник читал нравоучения, снимал с невесты покрывало. При выходе из церкви молодых осыпали лепестками роз, семенами льна. Там сидели много нищих, им не скупясь, раздавали деньги.
Родственники жениха вышли встречать свадебный поезд к околице. Отец Петра встречал новобрачных с иконой а мать с хлебом солью. Молодых усадили за свадебный стол на меха.
Гостей было названо много. Начался пир.
Стол ломился от яств. Подавали: куриную лапшу, холодец, пироги, кисели, узвары, кашу молочную рисовую с жаренным, в сливочном масле изюмом, окорока, булки. Разные вина и более крепкие напитки. Гуляли, пели, плясали до упаду.
После танцев молодых проводили. "В клеть, счастья искать". В комнату, где прошла их первая брачная ночь. Постарался молодой обставить ее мебелью. Большая резная кровать стояла у стены. Молодая тоже постаралась принести приданое, перина, одеяла, да подушки.
Перед самым порогом лежала большая шкура медведя. Молодые встали на нее, постояли маленько, - к богатству постоять на мехах. А согревали это ложе, другая пара, друзья Петра. Они были счастливы, деток имели троих. Значит и молодые будут счастливы. На столе стояла большая ваза с красными яблоками, - символ невинности молодой жены.
Таков был обряд брачной ночи. В покоях жениха молодых не оставили наедине. Дружки подшучивали над ним по-доброму, пока Петро их не выпроводил и наконец остался со своей возлюбленной. А гости продолжали веселиться.
Свадьба была веселая богатая на все деревни. Было чем угостить и у Тимофея Мироныча и у Федора Митрича.
· На торжество приглашали и нищих. – На благо будущей семье. Приходили и не приглашенные нищие их не прогоняли.
Столы ломились от разных яств, от мясных блюд и пирогов. Из закромов доставалось молодое вино, крепий алкоголь.
А на утро, у молодоженов началась совсем другая жизнь. Взрослая, семейная, самостоятельная.
На второй день свадьбы, Алена проходила такое испытание: ее заставили заправить свою кровать. Спали они с Петром на ее перинах, укрывались шерстяным одеялом, красивым рисунком стеганном, на пуховых подушках. Хорошо ли она взобьет перину с подушками, ровно ли заправит постель… Заправленная постель, сверху застилалась красивыми расшитыми покрывалами. Одна сверху другой, чтобы кружева нижней были видны. Подушки взбиты и лежат сверху на постели, укрыты кружевными накидками. Молодая справилась с этим испытанием, получила звание хорошей рукодельницы и хозяйки.
Потом родственники и гости поехали пировать в дом Тимофея Мироныча и Ефросинья Никитишны. Снова танцы и песни, посвященные молодой семье.
Хотели обе семьи соблюсти все обряды для счастья молодой семьи.
.Алена, теперь уже жена, нарядно одета, накрывала столы вместе с остальными женщинами. К концу дня судили по тому, насколько чиста оставалась на ней одежда, как она в делах…
Петр, вместе с остальными мужиками, пил и ел наравне. Вел беседы, уже как хозяин. В конце дня поздравили снова молодых.
На третий день поехали снова к родителям невесты. Но молодая жена уже не поехала, она осталась наводить порядок уже у себя дома. К теще, Ефросиньи Никитишны, приехал Петр со своим крестным и с отцом, Федором Митричем, с дружкой. Она их угостила блинами и другими угощениями, чтобы не обижал дочь. Обсуждали Петро с братьями и Тимофеем Миронычем и общие проблемы. Обе семьи занимались и разведением скота, да многое другое. Теперь уже новая большая семья.
Вот и породнились две семьи, вроде и улеглись все страсти, закончились все передряги, жить бы да жить в мире и согласии, да не тут-то было. Совесть-то, ее не заткнешь, мучает она Тимофея Мироныча. Хочет он выговориться, только кому? Хочет сказать правду, да покаяться…
Сколько раз он думал признаться Федору Митричу, но можно ли? Живет человек и не знает ни о чем… Петро догадывается теперь, стыдно глядеть Миронычу в глаза своему, теперь, зятю. Так и не дает покоя эта совесть. Сидит он порой на ступеньке, да поглаживает своей натруженной, мозолистой рукой, седую бороду. Куда бы деться от этих мыслей?.. Да видно никуда… Былого не воротишь. Лишь бы детям воздавалось только за добрые дела и не припомнились им родительские грехи.
Николай так и остался молчаливым, спокойным. Никто не видал его больше на гулянье. Надломился он…
-Свету белому не рад, - порой скажет он брату Ивану. Кайся, не кайся, а Гри шки нету и слезы наворачивались у него на глазах. Сердце на части рвется… Но, что мог ответить брату Иван?! Жалко ему было Николая, да что он мог… Так и живет неприкаянный…
В одном сходятся Тимофей Мироныч и Николай, что не за горами свадьба Ивана. Младшего брата Николая. Чистого помыслами, доброго душой, надежного в дружбе, искреннего в своей любви к красавице Нюре. Дай Бог, чтобы у него сложилось все хорошо.
Иван стал чаще наведываться к Федору Митричу, все ему были рады, а особливо Нюра. Часто вместе все сидели за одним большим столом семья Федора Мирича, а вместе с ними и Иван, рядом со своей возлюбленной. Все готовились к свадьбе на следующий Покров!
А Кузьмич, пообещал дожить еще и до свадьбы Ивана! За скотом он больше не управляет. Сидят на ступеньке, бывало, с Миронычем, да греют свои косточки на солнышке летом…
